Разбитый шар

— Это моя жизнь, — ответил он.

— Вам нравится? — Она устремила на него взгляд своих глаз — огромных, черных. — Наверно, очень странно должны себя чувствовать, как-то не по себе должно быть.

Ей как будто не подыскать было нужных слов. И Арт, и она были взволнованы, пытаясь что-то донести до него. Ему передалось их напряжение, но не смысл того, что они хотели сказать.

— Да нет, — сказал он, — к этому привыкаешь. Ты хочешь сказать, если вдруг запнусь или слово какое-нибудь перевру?

Рейчел отрицательно покачала головой.

— Нет, — казалось, у нее резко изменилось настроение. Ей больше не хотелось разговаривать с ним.

— Мы пойдем, пожалуй, — заторопился Арт. — Нам домой пора.

— Простите. — Рейчел скользнула к краю сиденья и встала. — Я сейчас.

Она пошла между столиками, за которыми сидели завсегдатаи кафе.

Джим и Арт проводили ее взглядами.

— А я и не знал, что ты женат, — сказал Джим.

— Всего три месяца.

— Красавица она у тебя.

— Эт-т-то да. — Арт царапал ногтем по столу.

— Как вы познакомились?

— В кегельбане. Мы одно время ходили туда играть. Я вообще-то ее еще со школы знал. Ну, а тут пошли как-то с Джо Мантилой шары покатать, смотрю — и она там, я ее с-с-разу узнал.

Вернулась Рейчел. Она принесла небольшой белый бумажный пакет и положила его перед Джимом.

— Это вам.

Он заглянул в пакет: там лежала плюшка.

— Любит она делать подарки. — Арт встал рядом со своей женой и приобнял ее.

— Может, зайдете к нам как-нибудь, поужинаем вместе? — пригласила Рейчел. — Как-нибудь в воскресенье. У нас ведь знакомых — раз, два и обчелся.

— Обязательно, — сказал Джим, тоже вставая и машинально заворачивая края белого бумажного пакета.

Ему никогда раньше не дарили булочек. Что сказать или сделать в ответ? Он был тронут до кома в горле и перебирал в уме, чем бы таким их отблагодарить. Одно он твердо понимал — теперь он их должник.

Поднимая рукав, чтобы посмотреть на часы, Джим спросил:

— Вы на машине? Может быть, вас…

— Мы не домой, — сказала Рейчел. — Может, в кино сходим.

— Спасибо, — поблагодарил Арт.

— Ну, тогда, может быть, в другой раз. — Джим раздумывал, что бы им предложить. — Как вы на это смотрите?

— Можно, — согласился Арт.

— Я так рада, что познакомилась с вами, — в избитую формулу вежливости Рейчел вложила столько чувства, пропустила ее через себя так, что в ее устах слова прозвучали совсем незатасканно. Она добавила: — Вы правда как-нибудь к нам зайдете?

— И не сомневайтесь, — заверил он ее совершенно искренне.

Джим смотрел им вслед. Арт повел ее за собой к выходу из кафе, крепко держа за руку. Она двигалась медленно. Набирает вес, подумал он. Уже был заметен округлившийся под платьем живот. Она шла, опустив голову, словно погрузившись в созерцание. На тротуаре они остановились. По ним не сказать было, что они идут в какое-то определенное место, и ему представилось, как они бредут по улицам, не замечая прохожих, забыв, где они, все дальше и дальше, а потом, усталые, отправляются домой.

На столе все остыло, доедать не хотелось. Он расплатился, вышел и, перейдя Гиэри-стрит, вернулся на станцию. Арт и Рейчел не шли у него из головы. В общем отделе он отметился в журнале рабочего времени. За последние годы нести все свои заботы к Пэт стало его привычкой. Вот и сейчас он стоял перед ее рабочим местом. Но все, что там обычно лежало, было спрятано в ящики стола, прибранного и опустевшего. Пэт ушла домой.

Неужели уже так поздно?

Он направился в одно из помещений в глубине станции, разложил наброски и продолжил приводить их в порядок к вечерней передаче. Среди записей был и рекламный текст Полоумного Люка с прикрепленными к нему шестнадцатидюймовыми дисками радиороликов, присланными от Люка. Он поставил один из них на проигрыватель и включил первую дорожку.

Из акустической системы под проигрывателем раздалось:

— Хо-хо-хо-ха-ха-ха-хо-о-хи-хи-хи-хо-хо-хо-хо-о-о-о-о-о-о!

Джим закрыл уши руками.

— Итак, друзья, — объявил голос. — Все, как один, быстренько к Полоумному Люку! Во-первых, у него все по-честному — как нигде, а во-вторых, друзья мои, вы приобретете здесь автомобиль без сучка без задоринки, друзья, — в нем вы сможете сразу сесть за руль и смело выезжать на шоссе, и доехать, друзья мои, до самого Чи-ка-аго…

Он представил себе диктора из Канзас-Сити с широкой пустой улыбкой — с отвисшим подбородком и бессмысленно растянутыми губами. Искренняя интонация… Вера в полную чушь собачью. Ухмыляющаяся, пустая рожа из павильона смеха — несет бред и верит в него, несет и верит! Он протянул руку, чтобы поднять звукосниматель с пластинки.

— Ха-ха-ха, родненькие, — прорыдал голос, — это так, ха-ха: Полоумный Люк принимает старенькие о-хо-хо-нюшки и сразу же сажает вас в хи-хикушки, ха-ха!

«Ха-ха», — передразнил он про себя диктора, останавливая диск. Пальцы соскользнули, и звукосниматель проехался по мягкой пластмассовой поверхности; алмазная игла прорезала линию от наружного ободка к «яблоку». Ну вот. Диск был испорчен. Авария на производстве, сказал он про себя, слушая яростный грохот: игла продолжала терзать и кромсать этикетку, белые клочки ее посыпались на него и во все стороны.

3

Боб Посин был так рад заполучить в клиенты Полоумного Люка, что тем же вечером даром отдал одну ценную грампластинку фонотеки радиостанции «КОИФ», лежавшую у него дома.

— Я с удовольствием заплачу вам за нее десять баксов, — сказал Тони Вакуххи, сверяя номер на «яблоке» пластинки с листком бумаги, который он принес с собой. — Все равно не для себя беру, на кой мне эта классика! Это ведь для клиента. Все одно — продавать. В общем, нечестно как-то получается.

Тони зарабатывал на жизнь посредничеством, он был человеком светским, носил строгий деловой костюм, волосы зачесывал назад и смазывал бриолином, а синеющий подбородок припудривал. Делами Тони занимался по вечерам. Яркий блеск его хитиновых глаз притух и смягчился по случаю такого замечательного приобретения.

— Она досталась мне даром. Берите, — сказал Боб Посин и вложил пластинку в конверт, а затем в пакет.

Пластинка была пыльная и заезженная, ее проигрывали почти каждый воскресный вечер в программе на итальянском языке. Это была древняя запись «Che Gelida Manina» [7] в исполнении Джильи [8] , фирмы «Виктор».

7

«Che Gelida Manina» — ария из оперы Пуччини «Богема».

8

Беньямино Джильи (1890–1957) — итальянский тенор, один из выдающихся мастеров бельканто.