Разбивающая оковы

Фейсалу повезло, как когда-то Хюррем: будучи не более чем хорошим наездником и обладая опытом ухода за лошадьми, он получил место конюшенного. Как раз в этот период теневые владыки империи опять поссорились. Кто-то из них сообразил, что контроль над дворцом даёт не столь заметные, но немалые преимущества, и поставил на это место конюшенного. То, что это был араб, оказалось к месту: чужак для всех, он зато и не вызывал подозрений ни у одной партии. Однако со временем Фейсалу захотелось стать чем-то значительнее марионетки в чужих руках, и он решил разыграть свою партию с новой Хюррем. Так что Лиля попалась ему на глаза как нельзя более вовремя. Необычайно красивая и умная рабыня несомненно имела все шансы стать любимой женой султана, а остальное – дело техники дворцовых интриг.

Желая повысить свою значимость в глазах девушки, Фейсал накидал ей намёки на свою осведомлённость. Правда была в том, что империя собирала сведения обо всех знатных, влиятельных и богатых поляках и литовцах. Так Лиля и попала когда-то на заметку турецких посланцев в Польше, а остальное, чем Фейсал впечатлил девушку, было плодом обобщений и догадок. То, что княжна оказалась на невольничьем рынке Кефе, было сюрпризом для управляющего дворцом, который всего-то заглянул туда в поисках белокожих красавиц всё равно какого происхождения. После этого Фейсалу оставалось только наплести рабыне небылиц, а также снять с неё стальные кандалы, вызвав в ней чувство признательности.

За неделю до этого Фейсал приехал в Кефе, дабы отдать распоряжения – привести местный дворец в такое состояние, чтобы не стыдно было принять владыку мира. Через день-два Фейсалу предстояло вернуться в Стамбул, и управляющий намеревался прибыть туда не с пустыми руками. Несколько новых рабынь, достойных султанского ложа – это был неплохой улов. Однако Лейла меняла все правила игры. Фейсал с удивлением чувствовал, что не хочет отдавать пленницу ни султану, ни кому-либо ещё. Оставить её себе? Тридцать тысяч золотых… На самом деле – сумма хотя и огромная, но за такую красивую, умную, образованную и изысканную рабыню – почти даром. И собрать деньги можно: сбережения у Фейсала имелись, а ещё – попросить у друзей, в крайнем случае – навестить ростовщика. Однако дело было не только в деньгах. Фейсал не сомневался, что едва увидев Лейлу, султан отберёт её. Прятать красивую жену от посторонних взглядов? О ней всё равно скоро узнают… да хотя бы от этого жирного Усмана. Фейсал ощутил нечто вроде зависти к перекупщику, для которого даже самая красивая девушка – просто эквивалент нескольких мешков с золотом.

А значит… надо отбросить саму мысль о том, чтобы удержать Лейлу. Осыпать её безделушками, которые так нравятся женщинам, приставлять к ней служанок, а главное – держать под постоянным присмотром и не давать ни шанса на побег. Относиться к ней как к новой Хюррем, чьё расположение нужно завоевать, но в остальном она – просто товар, очень дорогой, ценный товар, который надо доставить повелителю в целости и сохранности.

Лиля проснулась, когда только светало – старая привычка. Стражники и служанки посапывали у дверного порога. И тут же пленница обнаружила сюрприз: оказалось, что на её шее застёгнут кожаный ошейник, от которого тянулась длинная и тонкая – как и на ножных кандалах – цепочка, ведущая в угол комнаты. Лиля попыталась вспомнить, что произошло накануне, когда она выкупалась с помощью служанки: она переоделась в лёгкий халат, ей принесли еду – фрукты, воду и какие-то сладости – и княжне захотелось спать. Она легла, один из стражников принёс ошейник с цепью… Остальное как-то не запечатлелось в памяти. Возможно, подумала Лиля, в воду было подмешано снотворное. А может, я просто очень устала.

Она открыла было рот, чтобы попросить снять цепь, но тут ей пришла в голову другая идея: она попыталась нащупать замок, соединявший ошейник с железом. Получилось, нащупала, но это оказалось нечто вроде маленького амбарного замка, закрывающегося на ключ. Раздосадованная Лиля потянула цепь – вдруг удастся оторвать её? – но тут проснулся ближайший стражник. Лиля тотчас сделала вид, будто только его ей недоставало:

– Послушайте! Мне надо выйти! Снимите с меня цепь!

Она говорила по-славянски, но то ли стражник знал этот язык, то ли понял жестикуляцию принцессы-рабыни: он сразу бросился к кровати, вынул связку ключей и дрожащими руками отстегнул цепь.

– А снять с меня ошейник? – капризно спросила Лиля, но стражник только молча поклонился. Девушка недовольно вздохнула, встала и посмотрела в зеркало: ошейник был белый, широкий, и при желании его можно было счесть украшением. Но – при желании…

Лиля вышла наружу. За ней направились шесть человек – двое стражников и служанки. «Так опасаются моего побега?» – удивилась пленница, но тут же поняла, что так и есть: наверняка их казнят, если что-то будет не так. Несчастных людей стало жалко, но не настолько, чтобы отказаться от утренней зарядки.

Ещё вчера Лиля приметила несколько прудов, и теперь направилась к ним. Оказалось, что это не пруды, а большие бассейны. Недолго думая, девушка разделась и спустилась в один из них: он едва доходил ей до груди. Забыв об этом неудобстве, Лиля оттолкнулась от дна – и сразу выяснила, что узы у неё на ногах не мешают плыть. Прикрыв глаза, она поплыла вдоль стенок бассейна, один круг за другим. Тем временем, в голове появилась мысль: а ведь сейчас кто-нибудь непременно донесёт Фейсалу… И что будет?

Лиля не дождалась ответа на этот вопрос. В какой-то момент она сочла, что на сегодня достаточно, и вышла. Голова кружилась – видимо, из-за получаса плавания по кругу. Служанка подала ей полотенце и халат, но Лиля, когда вытерлась, предпочла надеть вчерашнее платье – его держали другие служанки. Помимо верёвки вместо пояса, Лиля подвернула рукава, и теперь платье стало ей в самый раз. Княжна надела белые туфли и почувствовала себя девицей на выданье.

Послышались шаги: это был Фейсал. Служанка быстро протянула «госпоже» покрывало. Слабый пол дружно прикрылся и поклонился.

– Как тебе новые украшения? – обратился Фейсал к Лиле. Та поняла, о чём речь.

– О, благодарю, господин! Это очень красиво! – она погладила ошейник и постаралась улыбнуться. – И это тоже! – дотронулась она до кандалов. – Мягко и приятно! И платье замечательное, у меня никогда такого не было! И туфельки! Я никогда не ходила на каблуках, только слышала о них!

– Хорошо. Иди со мной!

Лиля подчинилась, раздумывая, всё ли сказала правильно и не нарушила ли невзначай какой-то запрет. Свита шла в нескольких шагах позади. Они вошли в большой дворец, и Лиля вдруг подумала, что, наверное, султан приехал и её сейчас познакомят с ним… Ой, только не это…

Опасение оказалось напрасно: в комнате направо находились большие шахматы.

– Не возражаешь, если я сыграю белыми? – с двусмысленной улыбкой обратился Фейсал к рабыне.

– Нет… то есть – как вам будет угодно… господин…

Фейсал кивнул и сделал первый ход. Лиля ответила, больше размышляя о том, какие ещё сюрпризы её ждут. Ход за ходом – чёрные не атаковали, но держались прочно. Белые сделали несколько ошибок, потеряли фигуру и две пешки. Улыбчивость Фейсала как ветром сдуло: теперь он смотрел перед собой раздражённо и зло, лицо побагровело, губы яростно сжались. Лиля сообразила, что делает кое-что неправильно. Разыграв «комбинацию», чёрные подставили ферзя под коневую вилку с шахом. Фейсал вовремя заметил свой шанс и с ликованием объявил шах, после чего забрал ферзя. Лиля вскрикнула как можно жалобнее:

– Ой, что я наделала! Теперь я проиграла… – и она попыталась заплакать.

– Не огорчайся! – великодушно обратился к ней Фейсал. – Кто из нас не делает ошибок?! А ты играешь совсем неплохо. В какой-то момент мне даже показалось, что ты можешь выиграть.

– Вы очень добры, господин, – изображая всхлипывание и глядя в пол, чтобы Фейсал поверил в её огорчение, ответила Лиля.

Выигрыш шахматной партии, которую он считал уже проигранной, привёл Фейсала в благодушное настроение. Поэтому визит одной из служанок, которая доложила, что «госпожа» долго плавала в большом бассейне несмотря на цепь на ногах, не впечатлил его. Более того, Фейсал задумался, не избавить ли рабыню от оков и ошейника. Однако Лейла в этих «украшениях» выглядела ещё привлекательнее, а управляющий дворцом до сих пор не вполне определился, отдать ли её султану или оставить себе.