Разборки под прикрытием

– Машину вам оставить…

Гринчук ударил. С правой руки, наотмашь. Олег отлетел, упал, вскочил на ноги, но набежавший Гринчук свалил его на камни, хлестнул ладонью по лицу, снова и снова…

– Да что же вы за люди такие! – выкрикнул Гринчук, продолжая бить Олега. – Всей твоей ценности на свете – дети твои. А ты… Гнида, животное, паразит… Сколько таких как ты я видел, сколько народу вы искалечили… И что? Снова я? Снова я должен был отправить на смерть человека чтобы ты?.. До каких же пор…

Олег даже не пытался защищаться. Он просто лежал, зажмурившись, и ждал, когда Гринчук прекратит.

Гринчук встал.

Медленно поднялся Олег, пошел к машине.

– Я твой ствол выбросил в море, – сказал Гринчук, вяло махнув рукой. – Туда.

– У меня еще есть, – Олег сал за руль, завел двигатель.

Гринчук почувствовал, как наливаются болью ладони. Рожа завтра у Олега будет та еще, маски из замка Черного Тамплиера будут на ее фоне выглядеть веселыми картинками.

Машина скрылась за поворотом.

А мне ведь спать негде, вспомнил Гринчук. Пойти в гостиницу, разве что, другой номер снять? Или погулять?

Спать совсем не хотелось.

Голова казалась пустой, до звона, тело – легким и невесомым.

В ночном небе мелькнула падающая звезда. Мастер? Умер человек, упала звезда… Человек?

Гринчук спускался к набережной по лестнице, мимо крепости. Набережная почти угомонилась, только возле ресторана еще видно пару силуэтов.

Ночью нужно спать. Было бы где.

Гринчук вышел на набережную. Он был один. С моря тянуло холодом. На набережной начинали гаснуть фонари…

На востоке, на горизонте, появилась тонкая светлая полоска.

Гринчук вдруг засмеялся. Чего это я один не сплю, подумал Гринчук, достал из кармана телефон и набрал номер Сергеева.

– Да, – почти сразу ответил Сергеев.

Голос был сонный, что не могло не порадовать Гринчука.

– Ты по мне еще не соскучился? – спросил Гринчук. – В самом деле – нет? Жаль, но мне так одиноко и так захотелось с тобой пообщаться. Приезжай на набережную к ресторану с многозначительным названием «Море». Я жду. Еще я жду от тебя как от гостеприимного человека что-нибудь из теплого барахла – холодно тут у вас под утро. Жду.

Гринчук выключил телефон.

Когда же они начнут переговоры?

* * *

А Владимир Родионыч хотел только одного – чтобы его оставили в покое. Чтобы перестали дергать и требовать принятия мер там, где он ничего не мог поделать.

Владимир Родионыч чувствовал себя постаревшим лет на десять, разбитым и больным. Люди всё требовали и требовали.

Требования, в общем-то, сводились к одному – принять меры. Навести наконец порядок в городе, прекратить взрывы и убийства… Смерть Братка сразу перестала быть просто смертью, ее называли «убийствами» и произносили это слово пафосно и с напряжением.

Никого из них не волновало, что тридцатилетнего парня убили просто походя, для того, чтобы подтвердить серьезность намерений. Вот то, что эта смерть может стать началом целой цепочки, которая может привести бог знает куда, может быть, на самый верх… Принять меры. Не можете сами справиться, уважаемый Владимир Родионыч, скажите, мы пришлем своих людей…

Мы справимся, отвечал Владимир Родионыч, не произошло ничего из ряда вон выходящего. И раньше в городе происходили убийства… Вон, каждый день происходят убийства. Читайте сводки.

А Владимиру Родионычу отвечали, чтобы он не прикидывался наивным, чтобы он не делал вид и не вводил в заблуждение. Кто-то совершил бросок к архиву…

Да к какому архиву, вашу мать, не сдержался Владимир Родионыч, когда ему сказали об этом в десятый раз, около двух часов ночи. Нет никакого архива…

А что же тогда есть? Группа колдунов? Организация фокусников? Как они умудряются все это организовать и провернуть? Как они смогли так быстро и так эффективно все организовать? Взрывы, убийство… Это подразумевает хорошее знание местности, особенностей, людей. Вы, Владимир Родионыч, это понимаете?

Понимаю, отвечал Владимир Родионыч.

А вы понимаете, что ваш город может стать полигоном для попытки захвата власти – звонивший по специальной защищенной линии понизил голос – захвата власти в целой стране? Вы это понимаете? У нас с вами, а не в каком-нибудь Гондурасе? Вы о выборах подумали?

Да какая вам разница, спросил Владимир Родионыч, у кого этот архив?.. На что вполне резонно ему объяснили, что пока архив, возможно, используется на несколько процентов… Что пока только шел набор информации и сведений, а вот теперь…

Круги расходились всё шире и шире, волновалось народу все больше, а Владимир Родионыч уже даже и не пытался понять – это просто беспокоятся предусмотрительные люди, или начал действовать проклятый архив? Кому-то уже поставили задачи, используя компромат?

Если действительно некто решил, что Приморск слишком маленький город, что там нельзя больше прятаться, то понятно, почему нанесли удар по Гринчуку и Инге. Он ведь сам, с легкой руки Полковника, привлек Гринчука, исходя из того, что именно Юрий Иванович может действовать эффективно и четко в самых сложных ситуациях. Если кто-то сумеет убедить Гринчука, что нужно работать на новых хозяев…

Хотя…

Считать себя хозяином Гринчука все равно, что укладывать волка возле кровати в качестве коврика – глупо и опасно… Чертовски опасно и глупо. Были желающие, пробовали… И что?

В промежутках между звонками Владимир Родионыч пытался сосредоточиться и тщательно всё обдумать.

Обдумать…

За Ингой следили? Возможно. Ее вели отсюда, сопровождали на поезде, вместе с ней приехали в Приморск… Почему Гринчук выбрал Приморск – понятно. Если бы они с Полковником, старые идиоты, не смотрели умильно на будущих молодоженов, а всё держали под контролем и наблюдением, то тоже пришли бы к единственному правильному выводу – Гринчук и Инга уходят через Приморск.

У кого-то хватило ума понять, что все эти приключения перед отъездом: размолвка, дурацкое условие Инги, метания Гринчука, – все это только игра. И этот кто-то включился в игру серьезно и жестко.

Инга – приманка для Гринчука. Инга и деньги. Нельзя забывать и об этом. Неподкупный опер потихоньку – не без его, Владимира Родионыча, участия – стал довольно богатым человеком. И показал, почти удвоив за несколько месяцев свой капитал, что к деньгам относится серьезно. Понятно, что здесь чувствуется участие Инги, но без желания Гринчука… Трудно себе представить, что такое могло произойти без желания Гринчука.