Разбойник Кудеяр
Шрифт:
Детей и женщин привезли на повозках под стены крепости.
Варвара ночью пригнала челны. Поставили их под обрывом.
Женщин и детей спустили в лодки. Подняли паруса, поплыли вниз. Оттуда, снизу, идут татары, но вряд ли они смогут помешать движению. У Дивных гор, верстах в десяти от Коротояка, челны причалят к отвесным меловым кручам, и женщины с детьми уйдут в лабиринты пещерного белого монастыря. Там никакая армия не страшна. Монахи не выдадут — свои, из вольных. Спрячут под землю так — вовек не сыщешь.
Через час
Отряд должен уйти на пять верст от Коротояка, и тогда город покинут последние три разбойника. Они все время будут у пороховых складов. Чуть что… Эту троицу должны будут пропустить, не трогая. Кудеяр увозит в степь трех заложников.
К Ромодановскому подскакал всадник.
— Пришли, боярин!
— Кто пришел?
А у самого сердце екнуло.
— Татары!
Пыльно в степи. Не ветер погуливает — чужие кони.
Прискакал Милославский.
— Надо укрыться в крепости!
— Спрятаться? Для того ли стоим на рубежах государства?
У крымцев ухватки волчьи. Наскочат, укусят — и в сторону. Наскочили лавиной, рассекли войско Ромодановского надвое. Напугали до смерти, но до смерти все же далеко было. Завязли в тягучем русском бою.
Тут бы в степь отойти, развернуться да еще ударить. Где там! Не пускает русский медведь.
Понял нураддин: битва будет тяжелая и кровопролитная. Бросил на русских отборную тысячу. Сам повел свою воющую стаю.
Услыхали русские этот вой. Подались. Но куда отступать, когда позади обрыв и Дон? Скатишься с горы, тут тебе и погибель. Вырежут, как овец.
Повел и Ромодановский дворянское ополчение в бой. Только в ополчении и двух сотен нет.
Но что это?
Грянул дружный залп в тылу у татарской конницы. И вот он, хруст молчаливой, уничтожающей рубки.
— С нами Бог! — крикнул Ромодановский, вытаскивая саблю и бросаясь со своей полусотней в бой.
Татары, окруженные вдруг, пробивались на флангах и мчались долой из сечи. Долой! Долой! Пока голова на плечах цела.
— Кто же спаситель наш?! — воскликнул Милославский, крестя и обнимая Ромодановского.
— Кудеяр! — развел руками воевода. — Хоть и разбойник, а человек русский. — И приказал: — Поднимите мое знамя.
— Боярин, ты едешь к Кудеяру?! — воскликнул Собакин.
— Государь всея Руси Иван Васильевич не побрезговал разбойника шубой со своего плеча наградить, — ответил Ромодановский.
— Так ведь то был Ермак!
— Так ведь и я не Грозный.
Глава 3
Кудеяр собирал своих раненых и сраженных бойцов. Когда ему сказали, что из стана Ромодановского под знаменем воеводы едет сам воевода, — не удивился, но велел подать свой кожаный черный костюм.
В старой своей одежде сел на черного коня. Ромодановский подъехал к нему и снял шлем.
— Я приветствую тебя, Кудеяр. Ты спас мой полк.
—
Я спасал не тебя, боярин, а русские деревни, которые ты заслонял полком.— Мне горько, что такие умелые воины, как ты, не во главе одного из русских полков.
— У нас на Руси командуют Собакины да Милославские.
— Да, Россию губит местничество, но я не думный человек — я воин. Не мне судить о государственных делах. Ты проявил великую отвагу, с малым числом нападая на большее, ты победил, и я хвалю тебя. Что ты желаешь в награду?
— Дай мне возможность похоронить убитых и дай мне уйти.
— Кудеяр, я с почестью похороню твоих бойцов. Вот тебе мой шлем. Этот шлем достался мне от отца, а отцу от деда.
— Спасибо, боярин. Прими же и от меня подарок.
Кудеяр расстегнул рубаху, снял ее. Сверкнула кольчуга кузнеца Егора. Кудеяр снял кольчугу.
— Возьми, боярин. Эту броню пуля не пробивает. Сделал ее великий мастер Егор. Егора твои палачи били кнутами, а пушкари расстреляли картечью. Возьми, чтобы помнить, когда вновь придется воевать с народом: — занося меч, ты, может быть, убиваешь еще одного такого же умельца.
— Ты говоришь пустые слова, но я возьму твой дар. Я ведь не только с разбойниками воюю.
Ромодановский принял кольчугу. Рыцари повернули коней и поехали каждый к своему войску.
Кудеяр собрал поредевший отряд и поскакал прочь от поля битвы.
Было жарко, ясно и ветрено. Воины Кудеяра, утомленные сечей, ехали разморенные, довольные победой и печальные: слишком много потеряно друзей.
Спустились в пойму.
И сотня молний, гром и запах пороха.
В следующий миг над головами разбойников засвистели предательские сабли.
Пока рыцари рыцарствовали, Собакин и Милославский не дремали.
Кудеяр видел блеск огня, слышал залп, а ветер донес до него запах пороха, но больше он ничего не услышал, не увидел и не сделал. Он знал: надо выхватить саблю и скакать на подлых царских слуг и рубить их, рубить, пока не переломится от изнеможения сталь сабли.
Не было сил. Тело стало легким. Оно падало, падало, и ничто не могло остановить этого бесконечного падения. Тишина и безразличие. И вдруг явились синие глаза Анюты. Кудеяр застонал и стал шарить руками, ища опоры. Испугался: не поздно ли?
А черный конь нес его, и было тихо, и темно, и холодно.
Эпилог
Русская воля — Волга. На Волге не замай!
Русский человек себя в Волге разглядел, а на глазах-то у любимой кто не молодец? Чего там! Друг друга стоят. Широка матушка, да ведь кто ж в России-то узок? Неудержима — и на русского узды не нашлось. Вынослива матушка-то, на себе всякого и всего несчетно вынесла да выбросила. Ну а кто измерил, сколько вынести дано русскому человеку? И те пытали, и другие — дна русской силе и русскому терпению не найдено. А пытатели-то, пытаючи, наизнанку-то вывернулись перед всем миром и донышко свое склизкое представили.