Разбуди Лихо!

«Он и Галя убиты лучом белой Моали…» — бледный Нардо закрыл лицо руками.

«Хорошо, что тебя никто не слышит, — дьявол похлопал помощника по плечу. — Его отсутствие может означать и то, что он участвует в соревнованиях».

Люциус ободряюще улыбнулся присутствующим.

— Льелик, сколько древних усыплено помимо этого Лихо?

— Пятеро, Ваше Величество.

Он подумал и решил:

— Свяжитесь с представителями их семей и предложите сделку. Амнистия взамен помощи в поисках Гали.

Бесенок скрылся, и на его место пришел встревоженный Шпунько. Он уже понял, если Галя не вернется, то и рыбки Тиото ему не видать. Очевидно же, если найдутся согласные среди древних вампиров, то заменять их на соревнованиях будет, в том числе, и седовласый инкуб. Рядом скорбным идолом стал, безмолвно дожидается своей участи.

— Вы собираетесь помочь настоящим преступникам?! — удивился Татих, обращаясь к дьяволу. — Вы же понимаете, что просто так никого в Ритри не подвергают продолжительному сну. Вмешательство с Вашей стороны повлечет неприятные последствия. Если кто-то из них будет досрочно освобожден, то…

— Уважаемый реве, я не намерен кого-либо вытаскивать из их собственной ямы. Пусть продолжают в ней отлеживаться. — С ухмылкой оборвал его Темнейший. — Нам нужен всего лишь веский повод для посещения Ритри, а так же допуск к участникам соревнований. И мы вот так, мы их и получим.

— Темнейший, Вы просто хотите найти на соревнованиях этого… Лихо? — с воспрянувшей надеждой спросил инкуб. — То есть участвовать не придется?

— Да. Искомый древний именно он, вспыльчивая Рагшая это стопроцентно подтвердила залпом белой Моали.

Татих, тактично заметил:

— Но, Повелитель, вампирша могла свести с ним счеты по личным соображениям, — реве перевернул матерчатые листы в своих руках и зачитал вслух. — Как сообщается в прессе Ритри, Лихо Лишерс Миро жестоко расправился с мужем высшей. За что был приговорен к весьма продолжительному сну. В три сотни лет.

— Рагшая мечтала о вдовстве, — ухмыльнулся дьявол, глядя на удивленного Нардо, — В тот момент она еще поклонялась моим силам и просила о многом, очень многом. Так что могу заверить — источник достоверен.

— Хм, любая другая на ее месте должна была бы благодарить спасителя… — вздохнул Шпунько. — Но, видимо, он ей попросту надоел.

— Или же перешел дорогу, — глухо добавил все еще бледный черт.

— Тогда ему можно посочувствовать. Рагшая не даст ему спокойно жить, а Галя не позволит умереть. — Улыбка Люциуса стала широкой.

Татих с позволения Темнейшего принялся разрабатывать договор, с которым можно обратиться к представителям семей древних. Бесовская родня слаженно убрала все порталы, затем слезно попрощавшись со Степаненко, ушла. И в зале стало тихо и тревожно. Если не считать бубнящего реве Татиха чье отображение мелькало в треснувшей плите, то тишину нарушали лишь шелест свертков и скрип пера — черт с новыми силами продолжил записи о восстании из мертвых.

— Все еще сомневаешься в положительном исходе дела? — спросил его Шпунько.

— Да. Вампиры не отступятся, мстить будут. Желаю перестраховаться.

— Хорошее решение, — поддержал дьявол и со смешком. — Кстати, Нардо, тебе имя древнего заключенного, разбуженного раньше срок, ни о чем не говорит?

Черт мотнул головой и продолжил записи.

— Неужели ты совсем не помнишь миротворца Вудлака Лихо Лишерс Миро? — осклабился дьявол. — Или может быть его более раннюю версию — высокого худого вампиреныша, до слез влюбленного в твою пассию?

* * *

Прошло двадцать минут с момента нашего заселения, а владыка решения так и не принял. Лихо спит, Урурк что-то вяжет из паутины, я стою. А тут сесть негде, точнее, если я тут сяду, то следующие две недели буду лежать с воспалением. И вообще, глядя на своих компаньонов по камере, вспомнилось исковерканное стихотворение Пушкина:.

Сидит за решеткой в темнице сырой. Вскормленный на воле орел молодой. Запальчивый взгляд, заносчивый вид, Ни жалоб, ни слез — знать, за дело сидит.

Они вполне себе хорошо устроились, одна я места не нахожу. А им хоть бы хны! Все нипочем, отдыхают ребята, так словно ранее отдохнуть не удалось.

— Эммм, Лихо, а ты чего опять лег? — от него ноль эмоций. — Ну, правда, там три сотни лет лежал, сюда добрался и опять… распластался. Что, в сон потянуло? — съехидничала я. — Так ты скажи прямо, мы всю операцию завершим, и тебя надолго с комфортом уложат.

— А тебя посадят на иглу, — подсказал он невесело.

— Что, вот так сразу же?

— А да, точно, — вампир открыл красные глаза и, не отрывая взгляда от решетки на потолке, произнес. — Вначале используют как суккуба, а когда выдохнешься…

Я это как представила, так мне дурно стало:

— Ой, мамочки!

Понятное дело плюхнулась на каменную койку, и только из этого положения заметила, как трясется тело восьмилапика, от еле сдерживаемого смеха. Шутят, значит!

— Да, ну! — подскочила, потирая ушибленное место. — Что за привычка стращать на ровном месте. Ты меня им не отдашь!

— С этим я уже готов поспорить, — задумчиво протянул серокожий.

— Лихо имей совесть и не пугай меня, тебе же будет хуже. Гарантирую.

— Га… Краля, тогда говори прямо, чего ты хочешь?

Прямо, так прямо.

— Есть хочу.

— Ну, так иди по коридору налево вторая дверь направо, спускаешься на три этажа вниз и попадаешь в столовую.

Я не из пугливых, с девчонками парочками в туалет с пятого класса не ходила, темных переулков не боюсь, выпивших дядечек так же. И хотя последнее в силу профессии, так как на праздниках у нас только такие мужики и имеются, но тут-то дело другое. Один неверный шаг и прощай Галя-Краля, поминай как звали.

— Я что сама должна идти?

— Мне есть не хочется, — откликнулся вурдалак и повернулся на бок, представив обозрению широкую спину и шикарную шевелюру.

Покосилась на паука и с улыбкой поинтересовалась:

— А может мне чего-нибудь Урурк принесет?

— А кое-кто, хотел, чтобы мы остались связанными не помнишь такую?

— Ну, тогда бы нас закрыли. Или нет?

— Нет. Но теперь придется поддерживать легенду о нашей с Урурком несостоятельности в плане свободного передвижения.