Разбуди меня

Странно, ведь они были серого цвета… Я вдохнула морозный, царапучий воздух, перед глазами всё поплыло, боль продолжала грызть палец, и уже закрывая глаза, поняла, что куда-то проваливаюсь, начинаю падать, падать вниз… И где-то на самом краю сознания пронеслось тихое: ‘Валя… Ваиллори моя…’ Голос, точнее шёпот, совершенно точно не принадлежал Васе.

Тишина. Вокруг царила полная тишина. Кажется, я лежала на чём-то мягком. Осторожно открыв глаза, огляделась: широкая кровать с пыльным бархатным балдахином тёмно-синего цвета, плотно закрытые ставнями, узкие стрельчатые окна, камин, в котором тлели угольки, на полу - плетёные циновки. Вообще, общее впечатление от странной комнаты, похожей на средневековую, создавалось, будто тут никто давно не жил, несмотря на остатки дров в камине. Я поднялась, и тут же в руке стрельнула боль. Скосив глаза, заметила, что кровь по-прежнему сочится, и в ней так же поблёскивают искорки, как в перламутре. Поморщилась, но снять кольцо не пыталась - шипы всё равно не дадут. Осторожно встала, стараясь не тревожить раненую руку, отбросила упавшую на глаза фату, попыталась её вообще снять, но одной рукой это сделать не удалось. Вздохнув, подошла к двери и открыла её.

В коридоре горели настоящие факелы, распространяя не слишком приятный запах и слегка чадя, звуков, кроме моих шагов, так и не было. Поколебавшись, двинулась направо, зажимая ноющую руку, с которой капала кровь. Юбки мешались, и завернув за очередной поворот, я остановилась, и сняла кринолин. Стало легче, по крайней мере, лёгкую ткань теперь удобнее придерживать. Ещё через несколько поворотов я к полной своей неожиданности наткнулась на Василия. При виде меня он просветлел, а я отступила на шаг, мгновенно напрягшись.

– Валь, наконец-то, я тебя везде ищу!

Ничего не ответив, я развернулась, подхватила юбки, не обращая внимания на боль в ладони и то, что окончательно испортила безобразными пятнами платье, и побежала в обратную от него сторону.

– Валя, подожди!
– эхом метнулся мне вдогонку его крик, в котором ясно слышалось раздражение пополам со злостью.

Я не подчинилась. Коридоры пересекались, сворачивали, образовывая настоящий лабиринт, и ни одной лестницы, как назло. Голос Василия раздавался то ближе, то дальше, и я боялась остановиться, боялась снова оказаться рядом с ним. Предплечье зачесалось под перчаткой, но снять её на бегу представлялось задачей сложной, поэтому я молча терпела, гадая, есть ли где-нибудь выход, или мне предстоит вечно бегать по этому лабиринту… ‘Ваиллори…’ Чуть не споткнулась, услышав кого-то ещё, но где-то на самой границе слышимости. Голос казался смутно знакомым. И тут же шипы сжались вокруг пальца, заставив тихо ойкнуть и зашипеть сквозь зубы. Господи, из-за этого кольца я истеку кровью! Зачем только дала надеть его на себя… ‘Сны - твоя территория. Ты в них хозяйка’. Слова всплыли из памяти, да так и остались в голове, никуда не исчезая. Что они означали, не поняла, только слева вдруг появилась лестница. Узкая, винтовая лестница. Я юркнула в проход, и поспешила вниз, даже не подумав, куда этот путь приведёт. Куда-нибудь, лишь бы подальше от Василия.

Руку под перчаткой стало покалывать, как будто передержала горчичников, но попытавшись снять перчатку, вдруг выяснила, что не получается: тонкая сетка никак не хотела поддаваться, словно приклеенная к коже. Плюнула, и прекратила попытки. Голос Васи уже не доносился, и я с облегчением подумала, что наконец-то оторвалась от него. Но обрадоваться не успела, потому что в голове раздался настойчивый шёпот: ‘Валенька, Валя… Ваиллори…’ Ещё вспышка боли, перед глазами заплясали звёздочки, и я не сдержала тихого стона. А стена вдруг стала покрываться изморозью, и мне снова стало холодно… Лестница всё не кончалась, и у меня уже начали дрожать колени от бесконечного спуска. Я не понимала, что происходит, где нахожусь, и как это прекратить…

Взгляд застилала мутная пелена, я тяжело дышала, и изо рта вырывались облачка, а пальцы рук и ног онемели от холода. На стенах наросло изморози где-то на сантиметр уже, и в какой-то момент я просто прислонилась в изнеможении, прикрыв глаза и не обращая внимания на уколы холода в обнажённую спину. Я устала… очень сильно… а кровь всё продолжает идти из пальца, перчатка вся до запястья красная, и кольцо тоже измазано в крови, не говоря уже о платье. И холод, холод, пробирающий до костей… Я всхлипнула, прикусив губу, стало тоскливо, страшно, и почему-то вспомнился трамвай. С ним ассоциировалось понятие тепла, спокойствия и уюта.

– Нет!..
– гневный шёпот, и по морозным узорам на каменной кладке пробежал синий блик.

А потом я снова провалилась.

На сей раз пришла в себя в удобном кресле-качалке, в уютной маленькой комнатке, а напротив, на стуле, сидела маленькая девочка с поразительно яркими голубыми глазами, и смотрела на меня, держа за руку. Ту самую, на которой было кольцо, и тихонько поглаживала мои пальцы, ставшие скользкими от крови. У меня не было сил даже отнять ладонь, я просто смотрела на неё, силясь осознать, что же дальше.

– Расскажи сказку, - попросила вдруг девочка, и радостно улыбнулась.

Я настолько удивилась странной просьбе, что на несколько минут даже почувствовала прилив сил.

– Что?
– переспросила, рассматривая девочку.

Льняные кудряшки обрамляли лицо, аккуратный носик чуть вздёрнут, розовые пухлые губки, белое платьице с кружевным воротником и манжетами, а поверх - передничек, тоже белый.

– Расскажи сказку, - терпеливо повторил ребёнок, и улыбка вдруг стала коварной.
– А то впущу его, - она кивнула на окно.

Я перевела взгляд: с той стороны на меня смотрело лицо Василия. Причём недовольное и раздражённое, и глаза его были такими же синими, как у девочки. Просто отметив этот факт, как и то, что не хочу с ним встречаться, я обратила внимание также на то, что в комнате, где сидели мы с девочкой, дверей не имелось.

– Милая… я устала… - честно ответила, и голос был тихим, слабым.
– Мне говорить тяжело… И рука очень болит…

Дальше девочка сделала очень странную вещь: склонив голову, посмотрела на меня долгим взглядом, потом наклонилась, и лизнула мои пальцы, перемазанные в крови. Боль от кольца из острой стала ноющей, и я как-то даже сроднилась уже с ней, привыкла, и почти не обращала внимания. А когда непонятный ребёнок коснулся языком кожи, я отстранённо осознала, что практически не чувствую пальцев. Сглотнула, попытавшись понять, почему не испытываю страха, но не получилось. Девочка подняла голову, гипнотизируя меня необычными, яркими глазами.

– Тогда просто придумай, - вкрадчиво ответило дитя, и облизало губы, испачканные моей искристой кровью.
– Необязательно говорить.

А мне даже думать было тяжело… Я прикрыла глаза, облизав пересохшие губы, чувствуя, как постепенно погружаюсь в дрёму. Кто-то дёрнул за руку, не давая уснуть окончательно, и слегка капризным тоном произнёс:

– Не спи, слышишь? Давай сказку!

В стекло послышался настойчивый стук. Стало вдруг невыносимо душно в этой маленькой, уютной комнатке, я с трудом дышала, мне не хватало воздуха, и пальцы потянулись к горлу в чисто инстинктивном жесте. ‘Валя! Любимая моя…’ Настойчивый голос стал громче, ужасно знакомый, и его владелец что-то для меня значил, иначе сердце бы не забилось так радостно. Лица коснулось что-то прохладное, я открыла глаза, и в удивлении уставилась на снег, появлявшийся прямо из воздуха и медленно опускавшийся на меня, не тая в тепле комнаты. Подставила ладошку под снежинку, почему-то улыбнувшись, а вот лицо девочки исказилось в злобной гримасе, и глаза стали сплошными синими, без зрачка и белка.

– Нет!
– взвизгнула она, и тут же в стене рядом с окном появилась дверь, в которую зашёл Василий.

‘Сны - твоя территория’. ‘Я сильнее, потому что верю’. ‘Сновидцы в снах могут всё’. Эти фразы всплыли вдруг в памяти, зацепившись друг за друга, и уходить не пожелали. Снежинки кружились вокруг меня, и странное дело, ни девочка, ни Василий, не могли переступить невидимую черту. Ребёнок сжимал кулачки и кусал губы, злобно сверкая глазами, Вася что-то бормотал, расхаживая туда-сюда, и не сводя при этом с меня взгляда, а я… Я посмотрела на предплечье, которое начало не просто чесаться, кожу словно присыпали горячим пеплом. Значит, сон, да? А в снах я всегда чувствовала себя хозяйкой, никогда ещё сны не управляли мной. Так почему же сейчас позволяю происходить всему без моего на то желания?

Девочка снова взвизгнула, бросившись вперёд, и словно наткнулась на невидимую стену. Вася остановился, и на мгновение мне показалось, вместо него вижу переплетение тёмно-голубых верёвок, что ли… Нитей. Слово само всплыло из памяти, начавшей шевелиться, там замелькали смутные образы… Что-то должно быть на моей руке, на той, где сейчас кольцо. Опять перевела взгляд на перчатку, и под моим пристальным взглядом кружево, украшенное камушками, начало бледнеть, словно растворяться.

– Валентина, не делай этого!
– рявкнул Вася, который скорее всего не имел никакого отношения к реальному человеку, а девочка что-то злобно зашипела.