Раздача мужей населению
Шрифт:
– Ир, ты как? – буравил он ее пристальным взглядом.
– Да как… – пожимала плечами Ирина. И такой теплый взгляд был у Юры, что она доверчиво сообщила: – Сегодня уборку делала, варила, устала, как…
– Он тебя спрашивает, как у тебя с козырями! – зорко бдила Павлина Леонидовна.
– Ах, про козыри… – тут же гасла Ира. – Да нет их у меня.
– Ура!! Тогда я на нее хожу! – вопил Терентий. – Сейчас я к тебе с шестерочек! Прямо все руки в шестерках! Мам, мам, я хожу!
– Как это ты на нее ходишь, если мы выиграли? – фыркал Юрий и снова с теплотой обращался к Ирине: – Ир, ничего,
– А-а! Ты знал, знал!! – как шестилетний ребенок тут же завопил душка Терентий. – Мамань! Они у меня уже всех шестерок подсмотрели! Это потому, что я вот так их держал, а семерки они не видят, потому что они у меня вот здесь!
Всю игру Юрий просто глаз не сводил с Ирины. И каждый раз спрашивал:
– Ир, ты как?
И ей вовсе не хотелось рассказывать ему про какие-то там козыри, а совсем даже наоборот, хотелось пожаловаться, что она сегодня устала, что она хочет спать, а завтра ей на работу, и что ей совсем не хочется кидаться картами до утра, а хочется запереться в своей спальне и укрыться с головой, если уж нельзя как-нибудь избавиться от мужа и его замечательной маменьки.
Они уже выигрывали не третий, а седьмой кон, но каждый раз Павлина Леонидовна капризно заявляла:
– А вот сейчас, мои дорогие, вы выиграли абсолютно нечестно! И даже не спорьте со мной, я слежу за игрой. Потому что у тебя, Ирочка, напарник Юрий, а у меня Тереша, олух царя небесного! Терентий!! Если ты еще раз будешь тыкать свои карты в лицо Ирине!!.
В конце концов Павлина Леонидовна смякла.
– Предлагаю попить чайку, а уж потом мы разгромим вас с потрясающим счетом!
Ирина слабо кивнула, и едва вся компания удалилась на кухню, как она юркнула в свою спальню, заперлась на ключ и натянула на голову одеяло.
Глава 3
Прелести медового месяца
Утром так не хотелось пробуждаться, но в нос упрямо толкалась какая-то холодная штуковина. Ирина открыла глаза. Штуковина оказалась ложкой.
– Ир, мне Юрий сказал, что тебя надо перед работой накормить, так ты спи, спи…
– Терентий! Ты в самом деле хочешь кормить меня сонную? – удивилась Ирина и проснулась окончательно.
– А тебе какая разница? – в свою очередь поразился супруг. – Маленьких детей всегда сонными кормят, я сам видел.
– Ну, если ты не заметил, я уже вышла из младенческого возраста… – проговорила Ира и потянулась к уху любимого. – Теренти-и-ий, ну наклонись же ты!
Терентий поежился, но к жене все же склонился, аккуратно прижимая к себе тарелку с геркулесовой кашей.
– Ирочка, я на всякий случай хочу сообщить, что никаких вольностей… – начал было он, но Ирина его прервала.
– Терентий, а твоя маменька к себе не собирается? – шепнула она ему прямо в ухо.
– Зачем это? – отпрянул супруг. – Она бедная женщина, ей так неуютно одной! К тому же там еще не сделали ремонт!
В это время в дверях появилась «бедная женщина», и сразу же комната наполнилась ее зычным гласом:
– Ирина!! Это что еще за баловство?! Что это мой сын тебе притащил в постель?! Кашу?! Терентий! Ты с детства не таскал каши по кроватям! Да ты и не варил их никогда!
– Маманя,
это не я сварил, это Юрка.– Вот иди и отнеси эту тарелку Юрке обратно! Не дело это баб баловать! И вообще!! Отчего это твоя супруга еще в постели, когда я ей вчера ясно сказала: в этой комнате буду проживать я?!
Ирина не могла больше оставаться в постели. Она вообще чувствовала себя неловко – все уже одеты, прибраны, а она одна в ночной рубахе, неумытая…
– Мне пришлось всю ночь играть в карты, потому как лечь мне было просто некуда!
– А еще у вас муж в больнице и бессонница, – вспомнила Ирина.
– Вот именно! Ирина, тебе пора на работу, стричь усы! Так что… освободи мне спальное место!
Уж как не хотелось Ире, чтобы в ее уютную кровать плюхалась эта раскормленная особа, но начинать утро со скандала она не хотела еще больше.
– Завтрак готов! – звал из кухни Юрий. – Павлина Леонидовна!! Специально для вас!
Пока Терентий с маменькой торопились к завтраку, Ирина спряталась в ванную. И только потом, бодрая и посвежевшая, вышла к столу.
За столом уже никого не было – только Юрий стоял и щедро намазывал маслом кусок хлеба.
– Садись, это тебе, – протянул он ей хлеб. – А вот тебе кофе. Ешь давай, тебе еще всю смену работать…
Ирина непроизвольно глянула в комнату, откуда доносились стенания свекрови – вот еще бы эта дама помнила о том, что Ирине на работу!
– Ты не беспокойся, я сказал Павлине, что если спать на кровати, то появляются дикие морщины и складки на животе, так что она в твою спальню больше не пойдет. Ешь давай, а потом мы что-нибудь придумаем…
На работу Ира пришла поникшая и недовольная. Сказывалась бессонная ночь, неприятное общение с утра, да еще и неопределенность с мужем.
– Ир, ну и как она – жизнь брачная? – весело спросила Дашка, шустро орудуя ножницами.
– Мрачная, – буркнула Ирина. – Вот скажите, а у всех свекрови вот так приезжают в гости, поселяются в твою комнату и всю ночь заставляют играть в карты?
– У меня не приезжала, – отозвалась Вера Серафимовна. – Мы сами у нее шесть лет жили. Правда, она совсем не любительница была играть в карты.
– А я свою и вовсе не видела! – фыркнула Лёлька. – Она у нас во Франции живет, я вот Викешу прошу-прошу, чтобы он устроил личное знакомство, а он…
– Счастливая… – выдохнула Ира. – А ко мне вчера приехала со всеми вещами, потому что у нее дома потолок не побелен. Я уж ей и бригаду маляров вызвала, а она никак не хочет у себя жить, говорит, что ей не можется без шумного общения.
– Господи! Да в чем проблема?! – хохотнула Лёлька. – Роди ей внука, и она уже на следующий день переберется к себе!
Ирина всерьез перепугалась:
– Это как то есть – роди? А чего она раньше-то, не съедет? Это ж мне сколько ждать нужно, чтобы внука родить!
– Да уж, с твоим тюленем ты и вовсе можешь не дождаться… – успокоила Лёлька.
– А ты скажи, что беременная! – подсказала Дашка.
– Откуда! Я все еще не могу к себе Терентия затащить!
– Девушка, у вас свободно? – уселась в кресло к Ирине дама среднего возраста. – Мне, пожалуйста, что-нибудь радостное на голове изобразите, мне сегодня в суд идти, разводиться.