Разделенные океаном

Сестра Молли встретила его на пристани, и они зашли в кафе с высоким потолком и голыми выскобленными столами неподалеку от Пиэр-Хэд. Из кухни долетал восхитительный запах жареной ветчины. Но Финн проигнорировал его и заказал чаю для себя и сестры. Помимо скучающей официантки и того, кто жарил ветчину, в кафе, кроме них, больше никого не было.

Оба молчали до тех пор, пока им не подали чай.

— Что за человек твоя подруга, у которой ты остановилась, Молл? — вдруг спросил Финн.

— Ее зовут Агата Брофи, — ответила Молли. — Мы познакомились в аптеке, где я покупала дигиталис для Аннемари. Агата католичка, как и все в ее семье, и вообще, они очень милые люди.

Финн слегка нахмурился, но, похоже, остался вполне удовлетворен ответом. Молли сильно похудела с тех пор, как они виделись в последний раз, и он надеялся, что семейство Брофи не экономит на еде для нее, но сейчас его куда больше беспокоила вторая сестра.

— Знаешь, Молл, — строго начал Финн, — ты должна была рассказать нам об отце, когда он в первый раз... — Он смешался, подбирая слова. — Когда он в первый раз сделал то, что сделал. Если бы ты так поступила, с Аннемари ничего бы не случилось.

Бледные щеки Молли порозовели.

— Теперь я это понимаю, Финн, — жалобным голоском произнесла она. — Но мне не хотелось никому доставлять неприятности. В первый раз это случилось вскоре после смерти мамы. Все и так были расстроены, и я не хотела усугублять ситуацию.

— Единственный, кому стало бы хуже, если бы я узнал обо всем, был бы наш отец, — горячо заявил Финн. Он был потрясен до глубины души, узнав, какое непотребство творится в его семье, а он ни о чем не подозревает. Он был честным и порядочным молодым человеком, и поведение отца вызвало у него глубочайшее отвращение. — Я бы сказал ему, что, если он еще хотя бы раз дотронется до тебя, я изобью его до полусмерти, отец он нам или нет. — Финна буквально трясло от гнева. — На следующий же день я отправился к нему и потолковал с ним по-мужски — Хейзел рассказала мне обо всем после того, как получила твое письмо, в котором ты сообщила ей, что опоздала на пароход. — И с тех самых пор они ссорились не переставая; Финн желал знать, почему Хейзел ничего не сказала ему раньше, а она отвечала, что обещала сохранить случившееся в тайне. — А до того момента я не находил себе места от беспокойства за вас, не зная, куда вы подевались.

— И что сказал тебе Доктор?

— Что ему очень жаль.

Однако он ни о чем не жалел, во всяком случае поначалу. Он просто удивился тому, что, оказывается, это из-за него его дочери сбежали из дому, хотя на лице его отразилось некоторое смущение, когда сын обвинил его в изнасиловании и рассказал, в каком ужасном состоянии пребывает Аннемари. Финн никогда особенно не любил своего папашу, у него буквально руки чесались врезать как следует по этой высокомерной, надменной физиономии. Если бы не младшие братья, ноги бы его в этом доме больше не было.

— Ты можешь не беспокоиться, Молл. Он не посмеет тронуть тебя и пальцем, когда ты вернешься домой. — А если попробует, то будет иметь дело с ним, Финном, не говоря уже о Хейзел, которая грозилась заявить на свекра в полицию.

— Нет, Финн, домой я не вернусь, — Молли содрогнулась при одной мысли об этом. — Я больше не желаю видеть Дунеатли. Я хочу поехать в Нью-Йорк и быть рядом с Аннемари. Я написала тете Мэгги в тот же день, что и Хейзел, и попросила ее прислать деньги на адрес Агаты. В нашем чемодане лежат тридцать шесть фунтов. Это то, что осталось от маминого наследства после оплаты билетов. Как только я получу деньги, я ближайшим пароходом отправлюсь в Нью-Йорк.

Финн накрыл ее руку своей и легонько сжал, понимая, что ему предстоит сообщить ей крайне неприятные новости.

— Мне очень жаль, Молл, но Аннемари не доехала до тети Мэгги, — мягко сказал он. — Мэгги прислала телеграмму на следующий же день. С тех пор она не прекращает поиски Аннемари, но пока безрезультатно.

— Дева Мария, Матерь Божья! — Молли истово перекрестилась и залилась слезами, отчего официантка с недоумением уставилась на нее. — Что с ней случилось? — всхлипывая, запричитала она.

— Не знаю, сестренка. — Финн вновь сжал ее руку. — Завтра я отплываю в Нью-Йорк из Саутгемптона, чтобы помочь в ее поисках. Мэгги уже обратилась во все больницы, а теперь подключила к делу и полицию. Вчера вечером я разговаривал с ней по телефону. Я звонил ей из своего офиса в Килдэре, а она спустилась к аппарату, который находится в магазине под ее квартирой. — Он до сих пор не оправился от изумления, которое вызывали в нем современные технологии, хотя и страшился представить, во сколько ему обойдется этот звонок.

— Я могу поехать в Нью-Йорк с тобой, Финн?

— Нет, Молл, извини, — решительно ответил он. — Ты будешь только мешать.

Молли шмыгнула носом.

— С нами в каюте была одна немка, Гертруда Штраус. Не знаю почему, но я уверена, что она позаботится об Аннемари. Она показалась мне очень доброй женщиной.

— А еще кто-нибудь был с вами в каюте, сестренка?

— Одна девушка по имени Оливия Рэйнес. В общем-то она мне понравилась, но она из тех, кого Нанни называет «кошелками». Мисс Штраус обвиняла ее во всех смертных грехах.

Финн молча кивнул. Он не хотел, чтобы сестра узнала о том, что Мэгги установила: некую молодую женщину, по описанию очень похожую на Аннемари, поместили в больницу на острове Эллис, где впоследствии был найден и ее паспорт. Когда Мэгги примчалась туда, девушка уже куда-то исчезла; ее забрала молодая женщина, предъявившая паспорт Молли. А Аннемари зарегистрировали в больнице под именем Оливии Рэйнес. Похоже, настоящая Оливия использовала обеих сестер для каких-то темных, неведомых делишек.

— У тебя есть деньги, сестренка?

— Нет. У меня в кошельке оставалось всего несколько шиллингов, но я их истратила. — Молли опустила голову. — Остальное лежало в чемодане. Полагаю, все деньги пропали вместе с вещами.

— Мэгги не заикнулась о них, так что, наверное, ты права. Вот, возьми. — Финн дал ей пять банкнот по десять шиллингов. — Я пришлю тебе еще, когда вернусь домой. Наверное, и одежды у тебя нет?

— Только то, что на мне, Финн.

Молли выглядела такой несчастной, что ему страстно захотелось убить их отца и эту Оливию Рэйнес заодно, попадись она ему в руки.

— Хейзел упросила Шинед Ларкин сшить тебе платье за один день. Твои мерки у нее были. Оно лежит у меня в чемодане вместе с другими вещами.

— Спасибо тебе, Финн, — поблагодарила его сестра. — Как там Хейзел? Я забыла спросить. Ребенок должен родиться через несколько недель, верно?

— Хейзел все цветет, а малыш должен появиться на свет в середине апреля. — Финн до сих пор не мог поверить в то, что вот-вот станет отцом. — Если родится мальчик, мы назовем его Патриком, а вот насчет имени девочки мы пока не сошлись во мнении.