Раздели со мной вечность

Я и не заметила, как женщина с короткими черными волосами покинула транспорт, и теперь направляется в нашу сторону.

Мои ладошки вспотели, а сердце пропустило несколько ударов. Я очень нервничаю. Почему, сама не знаю. Но нервничаю. Я начинаю часто моргать и пытаюсь присмотреться к идущей матери. Она смотрит по разным сторонам и пытается рассмотреть в огромной куче людей меня. Конечно, она меня не узнает, потому что я собрала волосы в хвост, а несколько прядок обрамляли мое лицо. Я надела обычные голубые джинсы и синюю кашемировую кофточку с длинными рукавами, которые я сейчас натягиваю на ладони.

– Ваша мама. – Оповещает меня один из охранников. Дерек.

– Да, я вижу.

Мама достает телефон и еще раз пробегается взглядом по сторонам, продолжая идти. Она набирает номер на телефоне и поднимает взгляд своих зеленых глаз прямо на меня.

Из меня вырывается короткий смешок, и подкашиваются ноги.

Мама останавливается на месте и опускает руку с телефоном, и потерянно смотрит на меня.

Мои глаза начинает щипать, когда я понимаю, что бегу к ней на встречу. Она оставляет свои сумки и осторожно идет ко мне на встречу, раскрывая руки для объятий. В которые я тут же влетаю.

– Девочка моя. – Шепчет она, вдыхая мой запах. – Прости меня.

– Давно. – Сквозь всхлипы отвечаю я.

Мы несколько минут стоим и плачем в объятиях друг друга, и только потом я отстраняюсь.

Дерек и Девин стоят по обе стороны от нас в руках с мамиными сумками, а мы видим их широкие спин. Мама хмурится:

– Кто это?

– Дерек, Девин, - зову я, и они поворачиваются, - это моя мама, Миссис Грин. Мама это Дерек и Девин, - я указываю сначала на один «шкаф» с короткими каштановыми волосами и приятной улыбкой, после на второй, такой же «шкаф», с лысой головой и татуировкой на шее. В черных костюмах и солнцезащитных очках, они похожи на людей в черном, - мои секьюрити. Единственные охранники, которым я могу доверить свою жизнь.

– Спасибо Лорен.

Я кивнула обоим, и мы, не спеша направились в сторону выхода.

– Мне так много нужно тебе рассказать, - начинает мама.

Меня до сих пор пробивает маленькая дрожь, а руки настолько вспотели, что мне кажется на кофте остались мокрые отпечатки.

– Мне тоже.

Она кивает, явно удовлетворенная.

– Но, это подождет. – Она делает долгую паузу и внимательно разглядывает меня. – Как ты?

Мне не надо спрашивать, что она имеет в виду. Я прекрасно понимаю, что она говорит о НЕМ.

Я пытаюсь понять, как я себя чувствую, и могу ответить одно. Никак. Мое сердце продолжает биться, но я не чувствую себя живой. Такое чувство, что от меня оторвали частичку меня. Хотя, так и есть. С ним, умерла и я.

Не хочу портить маме настроение, но отвечаю:

– Я чувствую себя пустой. Теперь, когда я просыпаюсь по утрам в пустой пастели, мне хочется умереть, потому что я понимаю, что никогда не увижу его улыбку вновь. А когда я наливаю себе кофе, я курю его любимый кальян и пуская дымовые кольца, чтобы моя квартира пала его любимым яблочным табаком. Я всегда оставляю дверь в ванной открытой, когда иду в душ, в надежде что он придет, но потом вспоминаю, что его нет. Я прихожу в его любимый кафетерий и по привычке заказываю два кофе, а потом несу его домой. А когда мне не хочется возвращаться домой, я покупаю его любимый сандвич и с гитарой иду на кладбище, что бы спеть ему мои новые песни. – Я чувствую, как чья-то теплая ладонь ложится мне на плечо и сжимает его, я поздно осознаю, что это не мама, а Дерек, который старается поддержать меня в каждую минуту, находясь рядом со мной, и я ему за это очень благодарна. Даже, несмотря на то, что мать осуждающе смотрит на его руку, которая и сейчас лежит на моем плече.

– Смотрите, это Лорен. Та самая, Лорен. Лорен Грин. Я просто не верю, - кричит девушка справа, я оборачиваюсь, когда Девин говорит:

– Сейчас не время, извините.

Я смотрю на расстроившуюся девушку и понимаю, что не должна портить настроение своим фанатам, если оно испорченно у меня.

– Не стоит, - говорю я и подхожу к девочке с фиолетовыми волосами. – Как тебя зовут?

Ее глаза загораются, когда она понимает, что я обращаюсь к ней, она открывает и закрывает рот, прежде чем произносит.

– Ол… Оливия.

– Очень приятно, Оливия. Я могу с тобой сфотографироваться? – спрашиваю я, и она счастливо кивает. Много раз.

Достаю телефон и прошу Дерека сфотографировать нас.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один. Скоро будет двадцать два. – моя ровесница.

– Как ты планируешь отметить день рождение?

– Тебе действительно интересно?

– Эй, - она кажется расстроенной, - если я спрашиваю, значит да.

– В компании бабушки, у меня нет подруг, а мой парень улетает в то время в Германию, так что, в компании женщины, которая свою челюсть хранит в стаканчике с водичкой. – Пытается пошутить она, а я улыбаюсь.

И почему-то у меня всплывает внезапная идею.

Я буру ручку и чиркаю свой номер телефона на ее руке.

– Позвони мне сегодня после одиннадцати. Буду ждать. – Я улыбаюсь и ухожу прежде чем она успевает сказать спасибо.

– Ты действительно дала ей свой номер? – удивленно спросила мать.

– А что в этом такого?

– А то, что она будет названивать тебе теперь постоянно, ты об этом не подумала?

Конечно я об этом подумала. Но что-то мне подсказывает, что она не будет пользоваться моим номером слишком часто, пока я сама не захочу. И возможно, она даже постесняется позвонить мне сегодня.

Вот только я не могу понять одно, я столько лет жила без маминых наставлений, и теперь, она решила, что может вмешиваться в мою жизнь?

Видимо выражение моего лица отразило все мои эмоции:

– Ничего, прости, я не должна была этого говорить.

Может я остро реагирую?

– Ничего.

Она берет меня за руку, а идет чуть медленней и шепчет мне на ухо, так чтобы не слышали Дерек и Девин:

– Я хочу сходить на кладбище. – Она замолкает и ждет моей реакции, а когда мама внимательно вглядывается в мое лицо и не замечает ни единой эмоции, продолжает, - Ты позволишь мне посетить его могилу?

Позволю ли я?

Конечно нет!

Что она забыла на могиле Алекса, которого так невзлюбила с самого начала? Мне хочется высказать по этому поводу очень много, но потом я смотрю на ее невинное лицо и понимаю, что сейчас, она изменилась. Пусть и на время.

– Если ты этого хочешь.

Мы молча спускаемся на эскалаторе, а когда людей вокруг становится меньше, мама опять начинает:

– Мне звонил отец Алекса. Почему та девушка думает, что это из-за тебя его не стало?