Раздумья
Шрифт:
Каждое явление культуры прошлого должно получить точное приурочение, точное испомещение в кругу аналогичных явлений, должно быть понято в культурной атмосфере своего времени, в историческом процессе.
Само собой разумеется, что эти грандиозные задачи не могут быть осуществлены без помощи кибернетики. Кибернетика сотрет различия между техникой, точными науками и гуманитарными. Запоминающие, классифицирующие машины, машины, восстанавливающие тексты памятников, вычисляющие возможности восстановления памятников архитектуры или живописи будут нужны особенно.
Сможет ли машина творчески решать проблемы, как человек? Вероятно, сможет.
Но
Мне неоднократно в своих выступлениях приходилось писать и говорить, что доступ к архивным материалам должен быть более открытым, свободным. Научная работа (особенно текстологическая) требует использования по той или иной теме всех рукописных источников (об этом я пишу в своей книге «Текстология»), У нас же все чаще в архивохранилищах решают: эту рукопись выдать, а эту — не выдавать, и решение это зачастую произвольно. Особенно надо приучать пользоваться первоисточниками научную молодежь, а она-то все чаще оказывается стеснена в читальных залах рукописных отделов.
Рукописные книги и рукописи надо выдавать почаще — от этого зависит, кстати сказать, и их сохранность. Исследователь контролирует состояние рукописей, контролирует архивиста, проверяя, так ли он «опознал» рукопись. Я мог бы привести десятки примеров, когда рукописи считались «пропавшими» в результате того, что они подолгу не попадали в руки исследователю и не отождествлялись.
Доступность источника — и рукописного документа, и книги, и редких журналов или старых газет — кардинальная проблема, от которой зависит развитие гуманитарной науки. Преграждение доступа к источникам ведет к застою, принуждая исследователя топтаться на площадке одних и тех же фактов, повторять банальность, и в конце концов отделяет его от науки.
Не должно быть никаких закрытых фондов — ни архивных, ни библиотечных. Как достичь такого положения — этот вопрос должен быть обсужден широкой научной общественностью, а не только слушаться в ведомственных кабинетах.
Свобода, доступа к животворным культурным ценностям — наше общее право, право всех и каждого, и обязанность библиотек и архивов — обеспечить осуществление этого права На деле.
Можно ли захотеть и быть умным? Можно! Надо только понять, что такое ум. В какой-то мере, конечно. Потому что до конца понять, что такое ум, нельзя.
Начну с простейшего примера. Мы говорим: «Умная собака», «умная кошка», даже «умная корова». Но переселите этот «ум» в человека, и человек окажется больше чем идиотом — каким-то «полусуществом».
Мы можем обозначить так «умного» токаря, вагоновожатого, лаборанта, истопника — я не знаю, кого еще перечислить из «среднего персонала». Но сделайте кого-нибудь, закрыв глаза, министром, и в подавляющем большинстве случаев окажется, что министр будет глупым, тупым, «узколобым». Хотя, конечно, могут оказаться и счастливые случаи.
Отсюда ясно — ум соотносителен с положением, которое человек занимает. И отсюда следует:: если хотите быть умным — не стремитесь захватить должность, на которой окажетесь глупым.
«Познайте самого себя» и действуйте в жизни сообразно!
И второе наблюдение, не менее важное. Ум — это прежде всего поведение. Умный человек — это тот, кто ведет себя правильно в собственной семье, с товарищами, на работе и т. д. Ум — это тактичность,
умение отделить мелкое от важного, предусмотреть будущее…Можно быть умным ученым, а можно быть талантливым ученым. Это разные типы ученых.
Умный ученый определяется по поведению в науке, по тому, что он знает истинную цену своим открытиям, своей методике, своему положению в науке. (Что такое поведение в науке — на эту тему можно написать целую книгу.)
Талантливый ученый создает интересные гипотезы, делает важные открытия (часть из которых может оказаться, впрочем, ложными).
Талантливым сделаться очень трудно — им надо родиться. Умным стать вполне можно.
Бездельничание вовсе не состоит в том, что человек сидит без дела, «сложа руки» в буквальном смысле. Нет, бездельник вечно занят: пустословит по телефону (иногда часами), ходит в гости, сидит у телевизора и смотрит все подряд, долго спит, придумывает себе разные дела.
Вообще бездельник всегда очень занят…
Всегда помни, что есть что-то, до чего ты еще не дорос. Будь храбрым в стремлении воспринимать чужую культуру. Будь смелым к сложной и непонятной культуре, по отношению того, что выше тебя по интеллектуальному уровню.
И еще одно забытое нравственное понятие — учтивость в поведении.
Сохранять независимость естественнее и проще всего, соблюдая учтивость. Учтивым следует быть не только к дамам и с дамами, а со всеми и всегда.
Мы ничего не должны растерять из нашего великого наследия.
Книжное чтение и почитание книжное должно сохранить для нас и для будущих поколений свое высокое назначение, свое высокое место в нашей жизни, в формировании наших жизненных позиций, в выборе этических и эстетических ценностей, в том, чтобы не дать замусорить наше сознание различного рода «чтивом» и бессодержательной, часто развлекательной безвкусицей.
Суть прогресса в литературе состоит в расширении эстетических и идейных возможностей литературы, создающихся в результате «эстетического накопления», накопления всяческого опыта литературы и расширения ее «памяти».
Если книга не породила у вас ни одной самостоятельной мысли, значит, она напрасно прочитана (кроме справочников, но они не читаются подряд).
Будьте Колумбами! Открывайте хорошие книги в океане незначительных.
Книги, по Карлу Попперу, — это «третья реальность»; первая — объективно существующая, вторая — субъективная.
Читать, но и перечитывать! Если при перечитывании книга позволяет открыть в ней нечто новое, значит, это полезная книга.
Несмотря на все новейшие открытия, новые виды сохранения информации, не будем спешить расставаться с книгой. Книга остается. Она будет нужна человеку всегда. Ее не просто читают. Над ней размышляют. Общение с ней интимно. Никакие посредники не нужны. Порой они просто мешают. Человек всегда хотел остаться с книгой наедине — как с самым доверительным, самым близким собеседником. И в этом великое преимущество книги.