Раздвоение соседки

Гоша замолчал. Неужели, правда, прекратит такой интересный разговор?

– Нет, она не такая, - сказал Гоша.
– А вторая именно такая. Да, прикинь! Родные сестры и очень похожи. 

Он помолчал.

– Да я вообще рехнусь скоро! 

Я замерла на месте, забыв, как дышать. Мое сердце тоже забыло, что надо биться, оно пропускало удары, и я боялась, в груди сейчас произойдет взрыв – так сильно было напряжение. Он точно говорит обо мне! И об Анфисе.

– Живет в соседней квартире. Ты ее не видел.

О, значит, друг, точно, тот. И, значит, Гоша думает обо мне...

– Я знаю, что с соседками нельзя. Да не было у нас ничего! Конечно, на меня не похоже, я же известный кобель. И мою шкуру надо прибить на заборе.

Я хихикнула. Гоша цитирует меня. Видно, очень зацепили его эти слова...

– Да это так, местный прикол.

В голосе Гоши слышалось раздражение, даже злость. Не могу понять, на кого он злится? На друга, на меня или на себя?

– Может, ты и прав... распрощаться с обеими. Хороший вариант.

Что? Что за чушь несет этот его друг? Не зря Гоша на него злится! Не надо его слушать, он ничего не понимает в происходящем.

– Ладно, разберусь, не маленький. Да пошел ты! И это я еще кобель и извращенец!

Гоша засмеялся, его смех стал удаляться. Он уходит с балкона! А в комнате мне его не слышно.

Мне хотелось просочиться сквозь стену, или хотя бы просунуть в соседнюю квартиру ухо. Но это уже из области фантастики. Я не услышала окончания разговора. Но узнала достаточно. Гоша запутался. Ему нравлюсь и я, и Анфиса.

Я ему нравлюсь! Он думает обо мне не просто как о слегка чокнутой соседке, а как о девушке. О привлекательной девушке. Я чуть не запрыгала от радости.

Да ладно, кого я обманываю. Я запрыгала безо всяких «чуть» Покружилась по комнате, плюхнулась с разбегу на диван, вскочила, упала на кресло, закинула ноги на спинку. И радостно засмеялась. Гоша в меня влюблен!

Но не только в меня. Анфиса ему тоже очень нравится. Он не может выбрать! Бедняжка! Не знает, что выбирать не нужно. Мы с Анфисой – одно целое, один и тот же человек. Может, надо сообщить ему эту радостную новость?

Я встала с кресла и тут же рухнула обратно. Я его обманывала. А он ненавидит обман. Я давила на самые больные места, чтобы отсрочить разоблачение. Как он к этому отнесется? Вполне возможно, что он последует совету соседа: порвет с нами обеими. То есть со мной, потому что он уже будет знать, что я одна.

Что же мне делать?

Глава 26. Подножка судьбы

Я не знала, что делать дальше, как выпутываться из этого лабиринта, в который я сама себя загнала. Нет, ну не совсем сама, конечно. Изначально я не планировала притворяться сестрой. Это Гоша предположил, что видит близкую родственницу своей соседки.

Но я же могла возразить! Я могла признаться, что это шутка через день или два. Даже через неделю еще было не поздно. Мы могли просто посмеяться...

А сейчас все так запуталось!

Мои терзания прервал телефонный звонок. Не мне, Анфисе. Значит, звонит Гоша. Больше некому. Никто больше не знает телефон моей несуществующей сестры.

– Привет, - услышала я в трубке. – Пакуешь чемоданы?

В первый момент я не поняла, о чем он говорит. Но потом сообразила: Анфиса же уезжает!

– Да, собираюсь, - ответила я голосом сестры.

То есть, конечно, своим. Но в этот момент я пыталась представить, что я Анфиса и поменять интонацию на более самоуверенную и стервозную.

– Завтра уезжаешь? – поинтересовался Гоша.

– Хочешь встретиться? – предположила Анфиса.

– Хочу тебя проводить.

Еще чего не хватало! Куда он будет меня провожать? Я никуда не еду!

– Ты на самолете или на поезде?

– На поезде, - пришлось ответить мне.

Почему-то показалось, что это более простой вариант. В крайнем случае, с поезда можно сойти. На следующей станции. Из самолета просто так не выпрыгнешь. А в Москву я не собираюсь. У меня работа!

– Я тебя отвезу, - сообщил Гоша.

– Не надо! – почти крикнула я.

– Кстати, Ника не собирается тебя провожать?

Ага, конечно, собирается. Куда же без нее. Будем на вокзале вдвоем. Только сначала мне придется себя клонировать...

– С чего бы? Я не на год уезжаю, всего на пару недель. Никаких проводов с оркестром не планируется.

Так, по-моему, это были интонации Ники. Вместо стервозности - недовольное бурчание. Надо исправиться.

– Э-э… ладно.

Мне показалось, в голосе Гоши прозвучало облегчение. Похоже, он вовсе не горит желанием увидеть сестренок вместе. А я было подумала, что это проверка...

– Ты на скором? – спросил Гоша.

– Да... – проблеяла я.

Какая разница, на каком поезде собирается ехать Анфиса? Главное – убедить Гошу, что провожать ее не нужно.

– Значит, в семь отправление, - размышлял тем временем мой сосед. – Заеду за тобой в шесть. Нормально? Хотя можно и попозже.

– Не надо за мной заезжать!

Кажется, в моем голосе звучат истеричные нотки.

– Ладно, в шесть десять, - продолжал говорить сам с собой Гоша.

Он вообще меня слышит?

– Не заезжай за мной! Я не из дома поеду.

– А откуда?

– Неважно. С работы. Слушай, я не люблю все эти проводы...

– Понимаю. Но я все равно тебя провожу.

– Нет, - произнесла я со всей доступной мне твердостью.

– Да. Если ты не хочешь, чтобы я тебя подвозил, встретимся на вокзале.

Да что за ослиное упрямство! Никак от него не отвязаться.

– Можно задать вопрос? – произнесла я томным голосом Милы. Но не выдержала, и перешла на сердитую интонацию Ники: - С чего тебе так приспичило меня провожать?

– Надо поговорить.

– Я слушаю. Говори!

– Лично.

– Ты меня пугаешь.

Я уже сама запуталась, кто я: Ника или Анфиса. Обычно в образе Анфисы я выдерживаю томные снисходительные интонации. Но сегодня не получается. Я то и дело начинаю говорить своим нормальным голосом.

Моя мысль побежала дальше: я ошибаюсь не только в интонациях, но и в тактике. Это я не хочу, чтобы Гоша провожал Анфису. А сама Анфиса должна быть очень этому рада. Ведь на последнем свидании она вешалась Гоше на шею, говорила, что он ее судьба и родственная душа.