Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал

Впрочем, он больше не собирался говорить на эту тему.

Позвонил телефон. На этот раз президент не стал выходить из комнаты. Его соединили, судя по всему, снова с генпрокурором.

– Понимаю. Да, слышу. – говорил господин Путин. – То есть вы проанализировали ситуацию и считаете, что это должно быть мое решение? Все, спасибо.

На следующий день начальник Алтайского УВД, по распоряжению которого Михаила Евдокимова лишили охраны, был уволен.

Разговор продолжался. Я говорил о том, что меня интересовало. Ну, про свободу слова, про что же еще. Я сказал, что на телеканалах ее нет и что нормального человека это не может устраивать.

Он спросил:

– А что именно вас не устраивает?

– Меня не устраивает, что через некоторое время после того, как арестовали Ходорковского, у меня пропало ощущение, что я живу в свободной стране. У меня пока не появилось ощущения страха…

Я хотел добавить: «Но, видимо, вот-вот появится», но он перебил:

– То есть ощущение абсолютной свободы пропало, а ощущения страха не появилось?

– Да, пропало ощущение, которое было при вашем предшественнике, – сказал я.

– Но ощущения страха не появилось? – еще раз уточнил он, казалось, размышляя над тем, что я говорю.

– Пока нет, – ответил я.

– А вы не думали, что я, может быть, такого эффекта и стремился достичь: чтобы одно состояние пропало, а другое не появилось?

– Не думал, – ответил я. – Не ожидал.

Он пожал плечами и снова сделался безразличным.

Я настаивал:

– Ну так что, освободите телеканалы?

– Да никто их не захватывал. Телевидение сейчас такое же, какое общество.

– А вам оно нравится?

– Мне – нет, – неожиданно ответил он.

– Ну так надо менять! – обрадовался я.

– Ну, вместе и будем менять. Вы думаете, так просто – поменять? Поменяем. Но не будет возврата к тому телевидению, которое было тогда, в то время, о котором вы говорите. Это время прошло. Его нет больше. Оно не вернется. Забудьте.

Он, казалось, убеждал в этом не только меня.

* * *

После этого разговора я понял, что уже тогда он знал, кто будет его преемником. И еще два года потратил на то, чтобы убедить себя в том, что прав.

Возможность лишний раз убедиться в том, что все уже решено, представилась, например, в мае 2006 года, когда президент России встретился с руководством Всероссийской государственной телерадиокомпании по случаю ее 15-летия и с обезоруживающей, можно сказать, искренностью рассказал о том, что занимает его мысли: об антикоррупционной атаке, о поисках преемника и об отношениях с США и Украиной.

21 сотрудник ВГТРК сошел с трапа самолета в аэропорту Адлера накануне вечером. Пережив ночь в ожидании встречи с Владимиром Путиным в гостинице «Рэдиссон-Лазурная», творческий коллектив прибыл в сочинскую резиденцию президента России «Бочаров ручей». Здесь их ожидал еще один творческий коллектив – кремлевский пул журналистов, присоединившийся по воле звезд к именинникам за праздничным столом на «завтраке с ВГТРК». Именно так был определен формат этого мероприятия.

Господин Путин поздравил собравшихся с юбилеем и сказал, что «продукт, который ВГТРК предоставляет в наше распоряжение», является очень важным для страны, «которая находится на переломном пути своего развития, и здесь каждое слово имеет значение для миллионов людей».

Убежден, что господин Путин говорил совершенно искренне. Именно тем, что он уверен в безотказном влиянии телевидения на умы миллионов людей, и объясняются его телепристрастия.

Глава ВГТРК Олег Добродеев коротко, может, даже слишком, рассказал о планах телеканала (мы узнали, что в ближайшее время все-таки появится информационный канал) и предложил задавать вопросы. Телеведущий Дмитрий Киселев поинтересовался, как готовилось президентское послание, «которое сейчас обсуждает весь мир», и «на каком этапе появилась эта фраза „товарищ волк знает, кого кушать“».

Владимир Путин ответил удивительно подробно. Мне показалось, он вообще-то очень хотел об этом рассказать. Ему нечего было стыдиться того, как готовилось это послание, ибо единственным его автором, как можно было понять из этого увлекательного рассказа, был он сам.

– С учетом наших растущих возможностей я посчитал необходимым сосредоточиться на тех основных угрозах, которые, как мне представляется, страна должна, во-первых, точно идентифицировать. Каждый гражданин должен знать эти угрозы, – заявил господин Путин. – И во-вторых, дать свое видение того, как мы будем их преодолевать.

Таким образом, подтвердилось подозрение, в которое очень не хотелось верить: мы живем во враждебном окружении, в мире, состоящем из угроз и вызовов, производством которых занимается противник. Его и вероятным назвать уже неправильно. Нет, это просто невероятный противник.

Самая главная угроза исходит, впрочем, как всегда, от нас самих.

– Мне кажется, – сказал президент, – что я нашел тот вопрос, который действительно является объединяющим всю нацию. Все понимают эту угрозу для страны – демографический спад. Огромная территория, Россия – самая большая страна в мире, и если так дальше будет продолжаться, то ее просто некому будет охранять!

Так стало понятно, для чего нужен демографический взрыв.

– Что же у нас за страна такая, – с горечью спрашивал Владимир Путин собравшихся за столом людей, – которая не может обеспечить воспроизводство самих себя?!

Собравшимся, казалось, нечего (или нечем) ответить на этот упрек. Ответ на него был только у президента:

– Ясно, что это проблема всех постиндустриальных стран! Но мы и в постиндустриальном, и в переходном состоянии оказались одновременно! Мы оказались в состоянии ломки экономической, политической, моральной – какой хотите!

Затем президент напомнил собравшимся (если они вдруг на секунду расслабились за сырниками и забыли), что мы живем в условиях и террористической угрозы тоже:

– Начиная с 1999 года, когда я стал премьером, а потом президентом, нельзя было думать о каких-то крупномасштабных задачах, их решениях, когда у нас страна трещала по швам. По сути, шла гражданская война.

Впервые он назвал события в Чечне не просто войной, но и гражданской войной. Очевидно, президент мог позволить себе это, ибо считал, что в этой войне уже есть победитель. То, что он говорил дальше, подтверждало эту мысль.

– На сегодня, хочу обратить внимание, не знаю, заметили вы это или нет, впервые за 26 лет наша армия нигде не воюет, – продолжал господин Путин. – Для примера: ВДВ собрались на российской территории и занимаются боевой подготовкой. Даже расквартированная в Чеченской Республике 42-я дивизия уже подготовила себе полигоны, учебные центры, и она занимается уже текущей боевой подготовкой. Да, время от времени приходится показывать, что у нас там и армия есть, но в целом мы на Кавказе и в Чеченской Республике справляемся силами внутренних войск МВД России.