Раздвоенное сердце

– Как?
– возмущённо я встала и попыталась над ним возвыситься. Его улыбка усилилась.
– Откуда ты это можешь знать?

– Я хорошо разбираюсь в людях. И ты - это не ты.

"О. Господин хорошо знает людей. Конечно. Собственно, чего господин не умел?" - подумала я сердито.

Но когда мои глаза начало щепать, я поняла, что он попал в самую точку. "Нет, ты сейчас не заплачешь", - убеждала я себя. Тогда это буду настоящая я, а плакса никому не нужна - и менее всего будущему лесничему с ужасающими кабанами в подвале.

Вздохнув, я снова села рядом с ним и провела нервно по волосам.

– Если бы я была сама собой, тогда ... тогда ... Это было бы катастрофой, - пробормотала я.

– Так не пойдёт. Это никто не захочет пережить. А ты разве не притворяешься?
– спросила я воинственно.

– Нет, - сказал он тихо, почёсывая живот Мистера Икса.

– Хм. Тогда ты, скорее ...
– я замолчала.

– Кто я?
– его улыбка становилась для меня слишком провокационной.

– Очень странный. Мягко говоря, - я скрестила руки на груди и немного от него отодвинулась.

– Я не когда не отрицал то, что я странный. Да я странный. В прямом смысле этого слова, - теперь его улыбка исчезла, и крошечная резкая складка образовалась в левом углу его рта.

Он отвернулся от меня и перевёл взгляд на луну, которая просвечивала за высокими ёлками. Снова подлетел мотылек. Он опустился на щёку Колина. Его тонкие усики ощупывали кожу Колена, как будто он пил там вкусный нектар.

Самоуверенность Колина плохо влияла на меня. В уголках моих глаз всё ещё дрожали слёзы. Я не хотела, чтобы он проводил здесь со мной терапию. И он был абсолютно прав. Странный – это мягко сказано, по отношению к нему. Я решила взять реванш. Теперь он должен объяснить мне пару вещей.

– Почему ты оставляешь свою лошадь у Майке? Я имею в виду - это ведь не подходящая конюшня для такого наездника, как ты, не так ли?
– я решила начать по возможности с несущественной темы.

– Я не оставляю Луиса у Майке, - возразил он.
– Конюшня принадлежит её дедушке.

– А дальше?
– упрямо спросила я. Это было хуже, чем выдёргивать зубы. Колин долго смотрел на луну, прежде чем ответить мне.

– Старик слеп.

– Ах, - я ничего не поняла.

– Он меня не видит, - Колин сухо рассмеялся.
– С начала он сказал, что я дьявол. А дьяволу лучше не отказывать. Это опасно.

– Я могу понять этого человека, - сказала я холодно.

– Но потом одним вечером он услышал, как я скакал верхом. И он сказал, что должен извиниться передо мной. Он сказал, что я не дьявол, а падший архангел. По крайней мере, когда дело касается лошадей. И ему нужны мои деньги, а мне иногда нужен манеж. Так всё просто, - закончил Колин.

– Почему ты не нашел другую конюшню с другими лошадьми и людьми?

– Луис - жеребец, - объяснил Колин коротко.

Слишком показывает свой характер. И это всё? Только потому, что Луис был жеребцом, он находился один посреди леса, окружённый лохматыми пони, которым уже не помочь?

– Как давно Луис уже у тебя?
– спрашивала я дальше.

– Я его вырастил, - голос Колина стал мягким. – Вообще он родом из Англии, но однажды случайно оказался на пастбище. Фризский жеребец забрёл к племенным кобылам. Но я сразу увидел потенциал, который был в нём. Я захотел его. В итоге я его объездил.

Неужели Колин был старше, чем я думала? Или он один из этих гениев, которые уже в возрасте четырёх или пяти лет бесстрашно скачут по полям?

– У тебя было уже много лошадей?
– вопрос мне показался абсурдным, но я всё-таки спросила.

– Да. Много, - ответил он.

Подозрительно я покачала головой. Кем был этот тип - обманщиком? Разбирается в людях, учиться в университете, имеет собственный дом, лошадь из Англии, Тьфу. Он хотел меня обвести вокруг пальца.

– Сколько тебе лет?

Он отвёл глаза от луны и посмотрел прямо на меня, не моргнув. На его щеке всё ещё находился мотылек, как живая татуировка.

– Двадцать, - сказал он тихо.

Так и есть. Значит, я правильно оценила его возраст. Он позволил мне рассмотреть его критическим взглядом. По его лицу нельзя было определить его возраст. Его руки тоже выглядели молодо, хотя они были отмечены лёгкими мозолями на некоторых частях пальцев – там, где ложиться узда.

– Но почем? Как это возможно, я имею в виду? Лошади ведь живут намного больше пятнадцати лет ...?

Я растеряно головой. Одно мгновение Колин выглядел так, будто вёл какую-то внутреннёю борьбу и проиграл. Потом он поднялся, зашёл в дом и вышел несколько секунд спустя с двумя фотографиями. Он, должно быть, взял их с камина - это были пожелтевшие, чёрно-белые фотографии.

Мои глаза привыкли к темноте, так что я могла рассмотреть их без труда. На одной фотографии Колин стоял на лугу с великолепной белой лошадью; на другой он скакал на ней - с его обычно гордой, достойной и элегантной осанкой, которая так же отличалась небрежностью.

– Это была моя первая лошадь. Кобыла из Аравии. Прекрасное животное. По бумагам она была не моей. Но в сердце - да.

В моей голове всё смешалось. Да, он выглядел на фотографии моложе. Волосы были короче, но рост у него уже был такой же, как сейчас. Что, чёрт возьми, он делал со своими лошадьми, если за такое короткое время они умирали? Он что, использовал их только как спортивное снаряжение?

Но до этого момента оно так не выглядело. Когда будет заменен Луис? Эта мысль принесла мне неожиданную боль. Прежде чем я смогла выбрать один из вопросов, которые обрушивались на меня, он осторожно взял фотографии из моих рук.

– Это было уже слишком, - сказал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Он почти незаметно покачал головой. Потом посмотрел на меня, поднял руку и провёл тыльной стороной пальцев нежно по моим векам. Мгновенно они отяжелели, и мои вопросы стали улетучиваться. "Еще один", - сказала я себе.
– "Только один."

– У тебя был уже тогда ... Как насчёт Луиса ...? А кобыла - ты её потерял?
– я говорила медленно.

– Тебе надо домой, Елизавета, - сказал Колин резко.
– Уже почти полночь. И ты очень устала.

Мотылек оторвался от щеки Колина и улетел. Ледяное дыхание ветра заставило его метаться из стороны в сторону, пока он не исчез в темноте. Мне показалось, что увидела, как глаза Колина засветились.

– Ночь такая красивая, - прошептала я. Каждое биение сердца тянуло меня вниз, к мягкой, ароматной лесной почве под ногами. Я хотела вытянуться, закрыть глаза и погрузиться в темноту, в этом чудесном, защищённом состоянии, между бодрствованием и сном, здесь, перед домом Колина. Лучшей кровати и быть не может.