Разгони до предела

— Я могу вернуться в комнату или побыть в коридоре.

— Возвращайся, я найду обратную дорогу.

— Хорошо, — пожал я плечами и направился к выходу.

— Илья! — окликнула она меня.

— Что? — обернулся я.

— А ты… — Рита кивнула на душ.

— Предлагаешь присоединиться?

Даже в полумраке душевой я заметил, как вспыхнули её щёки.

— Не-ет, — заикалась она.

— Тогда как закончишь, — я вышел за дверь.

В комнате осмотрел весь свой скудный запас пищи. Да, негусто. Несколько банок колы и вчерашние бутерброды из ближайшей закусочной. Что ж, если Рите захочется есть, я готов сгонять в кафе за пару кварталов.

Звук льющейся воды прервался. Я улыбнулся. Недолго её хватило на холодный душ. Мне-то уже всё равно, я привык. Вскоре дверь тихо скрипнула, отворяясь, на пороге возникла Рита, укутанная в полотенце с прижатыми к груди вещами, на голых ногах красовались кеды.

— Я всё, — вздрагивая, сказала она, её взгляд был рассеянным, и я подумал, не переохладилась ли она.

— Ты в порядке? — Рита кивнула. — Я быстро, — с преогромным удовольствием стянув с себя куртку и футболку, я убежал в душ.

Меня, в отличие от Риты, температура воды не пугала. В первое мгновение поёжившись, расслабился, наклоняя голову и подставляя затылок холодным струям.

Я только успел смыть с себя мыльную пену, как сквозь шум душа различил отчётливое «бац-бац-бац».

Ничего не понимая, я побыстрее ополоснулся и, натянув джинсы с кроссовками, выскочил в коридор.

«Бац-бац-бац» теперь звучало отчётливее и доносилось из комнаты, в которой я оставил Риту.

09

Влетев внутрь, я застыл на пороге.

Рита, переодевшись в одну из моих футболок, доходящую ей до колена, и схватив кусок железа, когда-то бывший ножками какого-то офисного стула, била им об стену, увешанную постерами хоккейных игроков континентальной лиги. Не сразу я понял, что все её удары были сосредоточены на конкретном плакате.

Казалось, она даже и не заметила, что я вошёл в комнату, вся её энергия была направлена на одно.

— Рита!

Я тут же оказался рядом, хватая девушку за руки.

Её пальцы разжались, выпуская металлический предмет, а сама она затихла.

В абсолютной тишине раздался шипящий звук её голоса. Она будто бы с трудом выплёвывала каждое слово.

— Ненавижу его, ненавижу.

Не понимая, что могло её так расстроить, но желая успокоить, я крепко-крепко прижал Риту к себе. Она, не сопротивляясь, прильнула к моей груди.

На стене передо мной свисал на половину отодранный плакат с улыбающимся во все тридцать два Филипповым. Кусок лихо закинутой на клюшки остался прилепленным к кирпичам.

— Рита, что случилось?

— Ненавижу его, — словно заведённая, повторяла она и лишь сильнее прижималась ко мне.

Так мы и стояли посреди комнаты: я больше не задавал вопросов, Рита, наконец, замолчала и лишь тихо сопела мне в грудь. Я понял, что она плакала и теперь успокаивалась.

— Ты не выключил воду, — её голос был еле слышным.

— А? Да? — словно последний идиот, переспросил я.

Она оторвалась от меня и повернулась к окну.

— Сейчас вернусь.

Пока я бегал закрывать душ, Рита привела себя в порядок. Следов слёз на лице почти не осталось.

— Я умоюсь? — спросила она, и я кивнул.

Рита вышла, а я опустился в кресло, думая, имею ли право расспрашивать, что вот сейчас произошло? Свидетелем чего я стал? Потянувшись, я окончательно сорвал плакат со стены, скомкал и швырнул в дальний угол комнаты. Прямоугольный просвет в самодельных обоях из постеров выделялся ярким пятном кирпичной кладки.

— Прости, — раздалось от двери, и я вздрогнул, понимая, что не заметил возвращения Риты.

В её кедах хлюпала вода, пока она шла, затем скинула их и, оседлав меня, опустилась на мои колени. Руки непроизвольно легли ей на талию, и я понял, что под футболкой на ней ничего нет.

— Рита?

— Шшш, — её губы легко коснулись моих: мягкие и тёплые. — Пожалуйста.

— Рита, я…

Она снова прервала меня, прижавшись так, что мой рот оказался возле её шеи, где под тонкой кожей стучал пульс.

Чёрт возьми, я не давал обетов воздержания, и святым я тоже не был. Чего она добивалась?

Губы сами потянулись, захватывая её бархатную кожу, на которой ещё сохранились капельки воды. Прядки мокрых волос скользнули по моему лицу, когда девчонка изогнулась в моих руках, тихонько застонав самым грёбанно эротичным стоном, который я когда-либо слышал.

Не успел я опомниться, как она уже сама стянула с себя футболку, оставаясь абсолютно обнажённой в моих руках.

У неё, что, нет ни капли стеснения?

Но нет, стеснение всё же было, об этом мне сказал румянец, зажёгшийся, словно чёртовы китайские фонарики, на её лице.

— Рита, ты играешь с огнём, — предупредил я. — Я не откажусь от того, что ты мне сейчас предлагаешь.

И я тут же совершенно отчётливо осознал, что это правда.

Нет, у меня не было намерений спать с ней, когда я вёл Риту к себе. Это действительно был просто жест вежливости или дружеской поддержки с моей стороны, называйте, как хотите.

Она мне понравилась — это тоже правда. В какой-то момент… то ли когда вертелась на крутящемся стуле в мастерской Стаса, пока парни втихаря обсуждали её достоинства, то ли когда напевала, танцуя со мной у канала, то ли когда рассуждала о классическом джазе… не знаю. Но меня влекло к ней.

Рита приподнялась немного и опустилась прямо мне на бёдра, в застёгнутых джинсах стало слишком тесно.

— Я знаю, — шепнула Рита. — Я хочу. Я не невинная девочка.

Она крепче обняла меня за шею, когда я поднялся с кресла, шагая с ней на руках до кровати. Через секунду она уже лежала на моей постели. Её румянец будто бы перемещался ниже, верх её груди и шея порозовели.

Стянув джинсы, я вытащил из кармана валяющихся рядом с кроватью шорт упаковку с кондомом и отшвырнул их.

А дальше всё. Я снял ногу с тормоза, и мне было уже сложно себя остановить.

Я спал с девушками и после менее продолжительного знакомства, были и те, имён которых я даже и не спрашивал, хотя не скажу, что их было так уж и много.

Я был нормальным парнем. Если девушка раздевается перед тобой и просит заняться понятно чем, ты, что же, выставишь её за дверь?

Наши тела и губы встретились, Рита обхватила меня ногами, с силой вжимаясь в меня, когда, выгнувшись, приподнялась на каких-то грёбанных пару сантиметров над кроватью.