Разговорчики в строю №2

Толпа в экстазе.

НШ в глубоком ступоре.

Крылатое диво с начфизом Корнеичем, путаясь и громко матерясь, бьются насмерть в путах масксети под перевернутым «Зодиаком». С подлетевшего «Грифака» в воду прыгают бойцы в спасательных жилетах.

Цель достигнута.

Потому что все подумали, что так было задумано.

Вот она — сила спонтанного экспромта!

На корабле, оказывается, вышла из строя система подачи боезапаса — обычная болезнь артиллерийской установки АК-176. Флагманский артиллерист, находившийся на борту, лично произвел выстрел после ручной перезарядки (что строжайше запрещено!), но на это ушли драгоценные секунды. И пока они шли, Витька «Конь», наш Печальный Рыцарь Границы, неведомо как подбросив себя в воздух, пролетел, семеня всеми членами организма по пикам торчащих из воды свай, и точно шлепнувшись на «Зодиак», жестко заломал начфиза и крутанул лодку на обратный курс. Ну, а потом, естественно, Бум-Бах, все сработало и «Зодиак», вздыбившись, накрыл их сверху…

— Ты тоже виноват, — бубнил НШ весь следующий год, — не хер было буржуйской технике доверяться…

Ладно. Лейтенант виноват просто потому, что он — лейтенант.

А Витьке я восторженно выкатил фанфурик. В качестве авторского гонорара за постановку и исполнение сальто-мортале воспарив. Он, как истинно скромный герой нашего времени, потребовал еще — для начфиза. За здоровенный синяк на левой скуле, поразительно совпадающий по форме с изделием известной японской фирмы «Алинко».

БЛАГОДАТЬ ТИКОВЫМ ГИКОМ

Хэмингуэй сказал, что яхты — это жизнь. Гы-гы. Спецы утверждают, что лучше говорить не yacht, a sailboat. Ну да ладно. Служил на одном 205-м Высоцкой бригады мичман, старшина ЭМК, [22] по кличке Кибальчиш. Это был невысокий, но слегка возвышенный и утонченный организм, с какой-то неестественной удалью предающийся изобретательному разврату. Он дрючил всех замеченных теток так, что полгарнизона мечтала оторвать ему яйца, треть — втихаря дарила погоны царского поручика — с намеком на Ржевского, а остальные 16,7 %, в основном «прихожанки» со слабыми чувственными тормозами, готовили Мальчишу роскошные поляны. Единственным спасением городка от этого трахуна-перехватчика была граница, на которой Мальчиш делался молчаливым и сосредоточенным.

22

ЭМК — электромеханическая команда.

И вот однажды летом этот 205-й, тусуясь на дозорной позиции 3–4 районов Финнзала, загнал на кучу отмелей западнее Мощного здоровенный кэч (двухмачтовая яхта, у которой бизань-мачта сдвинута к носу, оставляя чистую корму для удобства управления и отдыха) под названием то ли «Мария», то ли «Магдалена», что-то такое, библейское. И эта стройная девушка, понукаемая совершенно глупым, не знающим района и, скорее всего, в хлам укутанным шкипером, добросовестно взгромоздилась на камушки в трех милях от западного берега Мощного, и сказала, что, мол, не виноватая я. Сказала на 16-м канале красивым контральто, негромко, немножко скрадывая гласные, что сразу выдает женщину с чувственными губами. Почуявший ситуацию головкой, Мальчиш как раз торчал за «Орионом» ГКП, все слышал и немедленно пришел в полную БГ: сердце колотилось в грудную клетку, ребра, пересыпаясь в паузах, тарахтели кастаньетами, копыта в дырявых тропичках нервно царапали палубу. Настроение передалось и другим — неторопливо собиравший осмотровую группу зам вдруг запах «Жилетом», а штурман пристально разглядывал яхту в БМТ: [23]

23

БМТ — бинокулярная морская труба, грубо говоря, бинокль на ножке.

— Трое женщин. Мужиков не видно вообще.

— Не может быть. Дрыхнут, наверно, пьяные…

После этого обмена репликами командир вызвал яхту и сказал, чтобы не пугались и приготовили все документы, помещения и «все, что нужно показать», а заодно и объяснить командиру ОГ свое давешнее идиотское поведение на фарватере и позже. На это последовало заявление о каких-то проблемах с такелажем и просьба прислать знающего человека, перед которым можно было бы оправдаться.

Нужно ли говорить, что Кибальчиш, в последний раз бравшийся за парусину в школе мичманов (ублажал некую леди прямо в учебном яле-шестерке, и тут не вовремя пошел дождь), резко оказался чуть ли не яхтенным капитаном, близким приятелем Феди Конюхова и ба-а-альшим специалистом по фокам, гротам, триселям, стакселям (штормовым, товарищ командир, и генуэзским) и, естественно, спинакерам с кливерами.

— Ты там присматривай за ним, — сказал кэп заму. — Не хватало мне еще харррр… тфу, блин, порева без предварительного сговора при исполнении, ну ты понял.

Библейская красавица косо торчала на камнях почему-то с зарифленными парусами, и под прибытие «Чирка», [24] видимо, дабы продемонстрировать проблемы с такелажем, решили поотвязывать зарифленные шкаторины от гиков, для чего перебросили их на задравшийся борт. Умысла, видимо, не было никакого, но и первокласснику понятно, что при толчке в борт или даже просто накате волны, незакрепленный гик под воздействием своего веса (никак не меньше 70 кг) будет переброшен на левый…

24

«Чирок» — бортовой моторный катер.

Кибальчиш на паруса не смотрел. Он смотрел на блондинку у румпеля, которая, классически рукой заслонившись от вечернего света, с любопытством глядела на подъезжающий «Чирок», на котором, естественно, никто не додумался погасить инерцию, и который, как положено по законам той же механики, довольно сильно тюкнулся в борт…

Когда Кибальчиша выловили из воды, то сначала испугались. Первой пришла в себя блондинка, немедленно начавшая делать незадачливому воину, которого зам уже мысленно перекрестил, дыхание рот в рот. Это помогло, или что-то другое (может, название), но когда Мальчиш открыл глаза, они посмотрели на мир и ситуацию совершенно необычным, светлым взором. Воистину, это было знамение.

Что там было с яхтой, история умалчивает. Известно, что через несколько лет эта же яхта, преследуемая в тумане новеньким, только что с завода 10410, [25] вывела его прямиком на гранитную баночку, сама оставаясь целой и невредимой.

А Кибальчиш, выйдя из госпиталя, сделал два дела — покрестился в Свято-Никольском и поступил на заочку во ВВМИУ им. Ленина, г. Пушкин. Более от него никто не слышал слова худого, ни единого мата, а единственное, что осталось от былых повадок — благородная аббатская улыбка Арамиса. И — ни-ни. Поразительно. Библию — назубок. Посты — свято. Отпуск — на несколько частей, чтоб размазать на все православные праздники. А когда начиналась обычная рутинная подготовка к немногочисленным военным праздникам, Мальчиш на полном серьезе предлагал бригадному заму вынос хоругвей вместе со знаменем.

25

10410 — номер проекта пограничного корабля.

Честное слово, тот, дояхтенный, бабский период жизни Мальчиша я не застал. При мне он был уже офицером, КБЧ-5 ПСКР [26] 3-го ранга и вроде бы был уже рукоположен в какой-то сан. Служить с ним было нормально, пока кто-нибудь, из соображений стёба, не начинал задавать Мальчишу дурацкие вопросы типа «есть христиане, а есть католики — не понимаю». Тогда Мальчиш, наплевав на суточный план, распорядок дня, расписание вахт, корабельный устав и уголовный кодекс, усаживал затейника в каюте и долго, проникновенно разжевывал, что, во-первых, католики тоже христиане, а во-вторых, православная вера правильнее, потому что только в православном храме Иерусалима на Пасху сходит огонь. Ну и всякое такое, пока собеседник не сбегал или не проникался до самого естества.

26

КБЧ-5 ПСКР — командир боевой части № 5 пограничного сторожевого корабля, что-то вроде главного механика.

А всего лишь, если вдуматься — эффектная блондинка с гиком наперевес в кокпите довольно большой по нашим меркам яхты нездешней схемы парусного вооружения. С каким-то библейским именем на косом транце…

ЧАРОДЕЙ

В Калининградском Высшем Военно-Морском училище общага пятого курса расположена рядом с КПП, а четырехэтажный жилой корпус остального факультета связи — через такой же корпус радиоразведки, метров сто примерно.

Новогодняя ночь 199.. года, из общаги пятого курса в роту первого курса своего факультета, расположенную на третьем этаже жилого корпуса, валит старшина этой карасёвской роты — главный корабельный, косая сажень, кулак в 16 кг оптом, папа — капитан 1 ранга в Москве, и забронированное распределение туда же. А, еще 1,4 литра внутри. Минимум.

Мир вращается против часовой стрелки и хода витязя. Снег в лицо. По одинокой цепочке следов можно писать тактическое руководство по противоторпедному зигзагу.

И тут из-за угла корпуса и прямо на контркурс судьбинушка выносит начальника факультета, капитана 1 ранга. Незатопленная верхушка бодрствующего мозга старшины оценивает ситуацию автоматом: визуальное наблюдение военнослужащего — еще не повод к нему принюхиваться.

И старшина, два эталонных флотских метра вдоль, и столько же поперек, в строгом соответствии с Уставом переходит на строевой шаг, и за установленное количество шагов до начфака, курс выравнивается строго на ближайший фонарь, а руки и голова занимает четкое уставное положение «отдание чести в движении». И отмотанный на четыре года назад военно-морской опыт подводит только в одном — незачем было при одиночном передвижении вне строя орать «Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга!». Но прозвучало! Прозвучало! Бух-бух-бух — вдохнуть бы дикое напряжение, вдохнуть бы, — нельзя! Ах, так? Ну, извини! И мир в глазах перегруженного водярой и усердием организма поплыл с правым креном и дифферентом на корму, качнулся, вздрогнул — и потерял поперечную остойчивость…