Разговорные жанры эстрады и цирка. Заметки писателя

Существует еще одна разновидность фельетонов - памфлеты. Понятие «памфлет» означает резко сатирическое высказывание о каком-либо явлении или лице. Прибегать к памфлетам, направленным в адрес наших врагов, вполне уместно. И на эстраде у нас часто звучат саркастические, воистину памфлетические слова против зарубежных злопыхателей, против врагов нашего строя и нашей страны.

Чаще всего фельетоны пишутся прозой, ибо проза дает больше возможностей передать живые реплики, подслушанные в быту, шутки и т. д. Но существует немало фельетонов в стихах. Стих, естественно, облагораживает самый строй повествования. Однако никаких скидок в смысле занимательности и публицистичности переход на стихи не дает, и потому фельетон в стихах - очень трудоемкий жанр.

Отдельно стоит упомянуть вольный, так называемый «раешный» стих. Иной раз раек пишется в расчете на соответствующее стилизованное исполнение - в манере зазывал народных балаганов прошлого («дед-раешник»). Но можно писать раек и для артиста, который выступает в обычном костюме и в обычном стиле.

Разумеется, стихотворные и раешные фельетоны об- ' ретают все те преимущества, которые вообще свойственны стихам. Например, рефрен1, то есть повторение одного и того же слова или речения, удачно используемый в стихотворном фельетоне, даст много интересного для аудитории. То же-и в райке. Кроме того, в райке интонация озорного народного остроумия открывает многие поводы для смеха аудитории.

Но известно применение рефрена и в прозаическом фельетоне. Зрители старшего поколения, вероятно, помнят, как фельетонист Г. И. Афонин произносил в одном фельетоне прозаический рефрен: «Оччень хорошо!»

1 Подробно о рефрене см. в главе о куплете.

62

Обладая редкой способностью к скороговорке, Афонин заканчивал большие куски произнесенного в быстром темпе текста этими двумя словами, выговаривая их нарочито медленно. Разумеется, они всегда звучали иронически, так как сатирик говорил «оччень хорошо» только о недостатках. И всегда этот прием вызывал и смех, и аплодисменты зрителей, которые великолепно понимали иронию Афонина.

Скороговорка и сама по себе является интересным украшением фельетона. От автора фельетона она требует внутренней рифмовки', звуковых и смысловых повторов и других специальных приемов. Далеко не всем артистам под силу скороговорка, но если она удается, то непременно надо ее использовать.

К украшениям фельетона можно отнести также элементы бытового рассказа - то есть реплики и короткие диалоги, произносимые с воспроизведением акцентов, говоров, индивидуальных особенностей персонажей и т. д. В фельетон могут быть вкраплены небольшие сценки или интермедии, анекдоты, пародические и иронические пословицы, прямые пародии на стихи и прозу и т. д.

Наконец, для украшения фельетона используются и музыкальные элементы: цитаты из песен или других музыкальных произведений, примененные пародийно или пародически, а иногда и впрямую. Так, например, заслуженный артист РСФСР П. Л. Муравский обогащает свои выступления игрой на гитаре и отрывками из старинных романсов, которые он исполняет иногда пародически, а иногда без всякой иронии. Но после нескольких фраз романса, исполненных, так сказать, «всерьез», артист сатирически комментирует пропетые им слова.

Н. П. Смирнов-Сокольский демонстрировал по ходу фельетона специально снятый фильм (в основном, разумеется, пародический, а иногда и хроникальный); иногда он читал на фоне ширмы, за которой кукловоды приводили в движение огромные тростевые куклы, изображавшие персонажей фельетона. Погибший на фронте в Отечественную войну фельетонист Г. Немчинский всегда исполнял свой репертуар на фоне киноэкрана, на который проецировались фильмы, смонтированные для этой цели. 1

1 Подобный прием применяется в сатирической н юмористической прозе, ибо он эффектен и всегда способствует осмеянию тех явлений н персонажей, которые трактуются в рифмованных фразах.

63

Лев Горелик читает написанный им же самим фельетон в образе персонажа картины художника Перова «Рыболов». Декорация воспроизводит пейзаж, изображенный на этом полотне. Тяжелая рама вокруг этой «живой картины» дополняет эффект. Некоторое время артист, стоящий в позе и гриме рыболова на фоне реки, не двигается, а затем выпрямляется и начинает читать фельетон, который написан в форме монолога, передающего личные впечатления старого рыболова. Он говорит, что обычно копия этой картины висит на стенах в разных организациях, которые впоследствии сдают ее в комиссионный магазин, где ее покупает другое учреждение. Поэтому рыболов многое видел и слышал. Прием, найденный Гореликом, очень удачен, он дает возможность коснуться многих сторон жизни.

Чревовещание, фокусы или игра с воображаемыми предметами также относятся к числу полезных украшений фельетона. Обращаются фельетонисты и к легкой трансформации, по ходу монолога изображая нескольких характерных персонажей. Словом, существует много способов обогатить исполнение фельетона. Все они допустимы, если не затемняют и не подменяют темы и хода изложения текста и не мешают публицистическому замыслу произведения.

Из всех разговорных жанров фельетон требует максимального такта - и художественного и политического. Вряд ли уместно в одном произведении касаться тем внутренних, особенно если трактуются отрицательные явления нашего быта, и международных тем, где говорится о врагах Советского Союза. Если окажется, что о заядлых зарубежных злопыхателях и врагах советского строя мы говорим в том же тоне и рядом с высказываниями о наших людях, которые, может быть, обладают недостатками, однако являются гражданами СССР, - это будет грубой политической ошибкой.

Но не только такие резкие промашки неуместны в фельетоне. Надо уметь избежать нежелательных или неожиданных для автора и исполнителя выводов и ассоциаций у аудитории.

Н. Смирнов-Сокольский в статье о творчестве сатирика говорит:

«Как же лучше строить свои сатирические выступления?
– вот вопрос, который и сегодня волнует эстрадного сатирика.

64

Скажу, как я сам себе всегда отвечал на этот вопрос. Во-первых, я никогда не ограничивался только голым указанием на те или иные недостатки. В меру отпущенных мне способностей я тут же пытался высказать свое собственное к ним отношение. Не скупился на слова осуждения и на слова о необходимости исправления этих недостатков.

Всякий недостаток, всякое еще не изжитое уродство быта вызывают у советского человека гнев и боль. Этот гнев и эта боль не должны только подразумеваться в сатирическом произведении. Читателю-слушателю должно быть абсолютно ясно личное отношение автора к этим недостаткам.

Не так давно я слышал нечто вроде фельетона у одного эстрадного сатирика. Я говорю «нечто вроде фельетона», потому что в нем не было ни конца, ни начала, ни стержня, ни выводов. Это был своего рода «прейскурант», набор, перечисление некоторых «мелочей», недостатков качества нашей продукции, торговли, быта. Все это действительно были «мелочи», которые подавались с весьма бодрым и веселым видом. Но никакого собственного вывода из этого «веселого» перечисления ни автор, ни артист не сделали, надеясь, по-видимому, что вывод сделают сами слушатели.

Это же совершенно порочно! Два разных вывода может сделать слушатель: «У нас плохо только это» и «У нас плохо даже это». Подобное произведение, бесстрастно прочитанное сатириком, превращается в простое зубоскальство, в своего рода любование недостатками. Это ничего общего не имеет с партийными принципами критики и самокритики, с благородной задачей сатирика не только находить, указывать, но и помогать исправлению недостатков.

Вторым необходимым методологическим условием работы советского сатирика, мне кажется, является обязательная обрисовка фона, на котором сатирик замечает тот или иной факт.