Разговоры запросто

Фабулла. Грубые у него шутки. Евтрапел. Я тут же вхожу, чтобы поздравить тебя со счастливыми родами.

Фабулла. С добрым здоровьем поздравь, если хочешь, а со счастливыми родами поздравишь тогда, когда убедишься, что тот, кого я родила, вырос честным и добрым человеком.

Евтрапел. Это и благочестиво и верно, моя Фабулла.

Фабулла. Нет, не твоя и ничья другая, а только Петрония.

Евтрапел. Родишь ты только для Петрония, но живешь не дли него одного, я полагаю. А еще поздравляю тебя, что родился мальчик.

Фабулла. Почему, по-твоему, лучше родить мальчика, чем девочку?

Евтрапел. Почему бы тебе самой, Петрониева Фабулла (назвать тебя «моею» я уже не решаюсь), почему тебе самой не объяснить мне, какие тому причины, что вы, женщины, больше радуетесь, родив мальчика, нежели девочку?

Фабулла. Про других не знаю, а я, родивши мальчика, радуюсь оттого, что так судил бог; предпочел бы он послать мне девочку — я бы сильнее радовалась девочке.

Евтрапел. Неужели ты думаешь, будто у бога столько досуга, чтобы еще роды принимать?

Фабулла. А что же ему делать, Евтрапел, как не присматривать за умножением того, что он создал?

Евтрапел. Что делать?! Ах ты, простая душа! Да не будь он богом, его бы просто не хватило на столько хлопот и забот! Христиан, король Дании [322] , ревностный защитник Евангелия, изгнан из отечества. Франциск, король французский, гостит в Испании [323] , и навряд ли по доброй воле, а ведь он, бесспорно, заслуживает лучшей участи. Карл замышляет расширить пределы своей державы. Фердинанд [324] без остатка поглощен своими делами в Германии. Все дворы задыхаются от безденежья. Крестьяне подняли опасные волнения, и никакие кровопролития не могут заставить их отступиться от начатого. Народ стремится к анархии. Борьба противных станов [325] грозит обрушить здание церкви, нешвенный хитон Иисуса [326] раздирается на части. Вертоград господень разоряет уже не один вепрь [327] ; под ударом одновременно и власть священников вместе с десятиною [328] , и достоинство богословов, и святость монахов; шатается исповедь, ненадежны обеты, заколебались папские законы, на волоске от гибели евхаристия [329] , вот-вот явится Антихрист, и весь мир вот-вот разродится еще неведомою, но великой бедою. А между тем берут верх и все ближе подступают турки, которые ничего не пощадят, если одержат решающую победу. И ты спрашиваешь, «что ему еще делать»? А я считаю, что ему самое время позаботиться о собственном царстве.

322

Датский король Христиан II бежал из своего королевства в 1523 г. в результате восстания под руководством Густава Вазы.

323

Французский король Франциск I был захвачен в плен императором Карлом V в битве при Павии (1525 г.) и вернулся на родину лишь год спустя.

324

Фердинанд — младший брат императора Карла V

325

Имеются в виду верные католики и сторонники Реформации.

326

Распяв Иисуса, римские воины разделили его одежду между собою, а хитон, который «был не сшитый, а весь тканый сверху», раздирать не стали, но «бросили о нем жребий» («Евангелие от Иоанна», XIX, 23—24). Этот цельнотканый хитон считался символом нерушимого единства христианской церкви.

327

Вертоград господень разоряет уже не один вепрь (перифраз стихов 9—14 из псалма LXXIX) — прямой выпад против Лютера и его последователей: вепрем, разоряющим вертоград господень, Лютер назван во вступлении к папской булле «Восстань, господь» (см. прим. к «Исследованию веры», к словам: Ты, верно, намекаешь на отлучение).

328

Десятина — налог в пользу церкви.

329

Евхаристия — церковное таинство причащения, отрицавшееся реформаторами.

Фабулла. Что человеку представляется необъятно великим, для бога, быть может, не имеет никакого веса. Впрочем, если ты не возражаешь, бога из игры исключим. Объясни, почему ты думаешь, что лучше родить котенка, чем кошечку.

Евтрапел. Считать высшим благом то, что дал бог, который сам есть высочайшее благо, — конечно, благочестиво. Но вообрази, что бог дал тебе хрустальный бокал, — разве ты не благодарила бы самым горячим образом?

Фабулла. Разумеется.

Евтрапел. А если бы стеклянный? Благодарила бы точно так же? Боюсь, однако, что мои рассуждения будут тебе не в утеху, а в досаду.

Фабулла. Говорливой Фабулле от разговоров беды никакой. Я уж четвертую неделю отлеживаюсь — сил довольно хоть и для борьбы.

Евтрапел. Почему же из гнезда не вылетаешь?

Фабулла. Царь запретил.

Евтрапел. Какой царь?

Фабулла. Вернее даже, тиран.

Евтрапел. Какой, спрашиваю?

Фабулла. Обычай.

Евтрапел. Увы, этот царь многого требует вопреки справедливости. Ну, что же, продолжим философствовать насчет хрусталя и стекла.

Фабулла. Сколько я понимаю, мужчина, по-твоему, лучше и крепче женщины по природе.

Евтрапел. Да, по-моему, так.

абулла. Мужское мнение бесспорно! Но разве мужчины долговечнее женщин? Разве никогда не хворают?

Евтрапел. Нет, но в целом они сильнее.

Фабулла. Да, но верблюды еще сильнее.

Евтрапел. И вдобавок, мужчина сотворен раньше.

Фабулла. Да, но Адам сотворен раньше Христа. И художники в более поздних творениях часто превосходят самих себя.

Евтрапел. Но бог подчинил женщину мужчине.

Фабулла. Не всегда повелевает лучший. И подчинил он не женщину, а супругу; да и супругу-то подчинил на том условии, что, хотя в браке оба имеют власть друг над другом, женщина должна покоряться более сильному, слышишь? — не лучшему, но сильнейшему. Скажи, Евтрапел, кто слабее: тот, кто уступает, или тот, кому уступают?

Евтрапел. Тут я согласен тебе уступить, если ты растолкуешь мне, что имел в виду Павел [330] , когда писал коринфянам: как мужу глава Христос, так жене глава муж? И когда называет мужа образом и славою божией, а жену — славою мужа?

Фабулла. Растолкую, если ты сперва ответишь мне на вопрос: разве одним мужчинам дано быть членами тела Христова?

Евтрапел. Отнюдь! Это дано всем людям — через веру.

Фабулла. Как же возможно, чтобы голова, раз она одна, не принадлежала всем членам тела сообща? И далее: если бог создал человека по своему подобию, это подобие запечатлено в очертаниях тела или в дарах души?

330

«Первое послание к Коринфянам», XI, 3, 7.

Евтрапел. В дарах души.

Фабулла. Но тогда какое у мужчин преимущество перед нами? В котором из двух полов больше пьянства, ссор, драк, смертоубийств, грабежей, прелюбодеяний?

Евтрапел. Но только мы, мужчины, воюем за отечество.

Фабулла. Но вы же и в бегство обращаетесь сплошь да рядом, позорно бросив свое место в бою. И не всегда воюете за отечество, а чаще покидаете жену и детей ради грязного жалованьишка, добровольно, хуже всяких гладиаторов, предаете свои тела рабской необходимости либо умирать, либо убивать. И как бы ты ни хвастал передо мною воинской доблестью, любой из вас, если бы хоть однажды испытал, что такое роды, предпочел бы десять раз стоять в боевом строю, чем один раз родить ребенка; а мы родим да родим, не считая. В самом деле, на войне не всегда доходит до битвы, а если и доходит, не всякая часть войска в одинаковой опасности. Те, что вроде тебя, размещаются посредине строя, иные — в резерве, иные — в последних рядах, наконец, очень многих спасает бегство и плен.

А нам нельзя иначе, как биться со смертью лицом к лицу.

Евтрапел. Такие речи я слышу не впервые, только верны ли они?

Фабулла. Слишком верны.

Евтрапел. Хочешь, Фабулла, я упрошу твоего мужа, чтобы вперед он к тебе не прикасался? И ты будешь в полной безопасности.

Фабулла. Это самое большое мое желание, если только ты можешь его исполнить.

Евтрапел. А какая будет просителю награда, если он достигнет успеха?

Фабулла. Дам тебе десять говяжьих языков прямо из коптильни.

Евтрапел. Да, это лучше, чем десять соловьиных. Я согласен. Впрочем, сделку будем считать заключенной не раньше, чем совершим договор по всем правилам.

Фабулла. Требуй вдобавок любого поручительства и какого ни вздумаешь обеспечения!

Евтрапел. Все будет, как ты желаешь, но спустя месяц.

Фабулла. А почему не сейчас же? Евтрапел. Охотно объясню: боюсь, что за месяц твои желания переменятся, и тогда тебе придется платить двойную награду, а мне делать двойную работу — сперва убеждать, потом разубеждать.

Фабулла. Хорошо, пусть будет так. А пока продолжай доказывать, почему мужской пол лучше женского.

Евтрапел. Вижу, что у тебя на уме единоборство, а потому в настоящее время полагаю более разумным уступить. Сразимся в другой раз, когда я буду вооружен и приведу с собою подкрепление: ведь если дело решают речи, тут и семерых мужчин против одной женщины мало.

Фабулла. Да, природа вооружила нас языком. Впрочем, и вы не безъязыкие.

Евтрапел. Пожалуй. А где твой малютка?

Фабулла. В соседней комнате.