Разгром конвоя PQ-17

Подводные лодки передавали сигналы наведения для своих коллег; «U-376» при попытке атаковать преследовали глубинными бомбами; «U-408» выстрелила по одному из судов две торпеды, но обе прошли мимо.

Все эти донесения явились для Шмундта тяжелым ударом. «Это означает, — отметил он тогда, — что, вопреки нашим предположениям, обнаружена значительная часть конвоя. Следовательно, — добавил он, — не все суда, о потоплении которых доносили военно-воздушные силы, были действительно ими потоплены». Шмундт стал думать, что лучше теперь предпринять.

Когда в 20.15 9 июля корабли и суда маленького конвоя вышли из густого тумана и повернули на юг, поскольку ледяное поле слева кончилось, сигнальщики на «Замалеке» обнаружили, что на расстоянии шести миль за кормой за ними следует подводная лодка в надводном положении. Капитан «Замалека» Моррис передал на «Паломарес» предложение, что было бы гораздо благоразумнее держаться ближе ко льдам и, укрывшись в спасительном тумане, воспрепятствовать таким образом наблюдению за конвоем подводной лодкой противника. С «Паломареса» просемафорили довольно грубый ответ, в котором Моррису приказывалось «держать свое место в строю и выполнять указания командира конвоя». Никаких попыток направить к подводной лодке сторожевой корабль, чтобы заставить ее погрузиться, не предпринималось, а, по твердому убеждению Морриса, лодка в это время передавала радиосигналы наведения для немецкой авиации. Возможно, однако, что противолодочные корабли имели слишком мало топлива, чтобы участвовать в длительном преследовании противника. Так или иначе, вскоре на горизонте появились два немецких самолета, и на кораблях и судах сыграли боевую тревогу.

Это были разведывательные самолеты, но их летчики, должно быть, заметили, что бывший маленький конвой разделился теперь на две группы: одну, состоящую из «Замалека» и других, более крупных эскортных кораблей, охраняющих «Эль Капитана» и «Хузиера», и другую, шедшую в пятидесяти милях позади них, состоящую из торговых судов «Самуэль Чейз» и «Оупш Фридом» в охранении четырех небольших эскортных кораблей. «Туман, казалось, всегда рассеивался как раз тогда, когда он нужен был больше всего», — записал в то время в своем дневнике лейтенант Карадэс. На 22.00 9 июля группе, в которой был «Замалек», оставалось пройти до Архангельска около 480 миль.

Предчувствия капитана «Замалека» Морриса полностью подтвердились бы, окажись он в 21.18 в тот день в штабе адмирала Шмундта. В это время Шмундт получил радиограмму с подводной лодки «U-255», отправленную в 20.45. Капитан-лейтенант Рич доносил: «Конвой в точке AG.9543. Следует на юг. Три эсминца и два сторожевых корабля впереди и три судна позади них. Передаю сигналы наведения. Видимость вне тумана — пятнадцать миль». Таким образом, поступили все необходимые данные для интенсивной воздушной атаки маленького конвоя. Ледяные поля вынудили корабли подойти намного ближе к норвежским аэродромам, особенно к аэродрому Банак, чем это предусматривалось вначале. Через час Рич донес, что конвой идет юго-западным курсом со скоростью 10 узлов. Курс этот вел прямо на Банак.

На аэродроме Банак около сорока пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-88» поспешно приняли бомбовый груз и заправились топливом, чтобы вылететь на последнее боевое задание по разгрому надоевших остатков конвоя PQ.17. Рич сообщил в Нарвик, что на месте дул небольшой ветер, а видимость увеличилась до двадцати миль. Над конвоем уже кружились два самолета «блом и фосс». За несколько минут до полуночи на 10 июля Рич донес еще раз: конвой все еще шел в юго-западном направлении, пять кораблей охранения строем фронта впереди и три торговых судна позади них. Вскоре Рич радировал: «Приближаются „юнкерсы“ для атаки. Буду продолжать передавать сигналы наведения. Сигналы бедствия глушатся».

Незадолго до полуночи на 10 июля на союзных торговых судах в группе «Замалека» прозвучал сигнал боевой тревоги, отбоя которой не давалось в течение нескольких следующих суток. Приближались самолеты противника. На ноках рей кораблей и судов снова взвился флаг «Q» — «воздушная атака неизбежна». На этот раз каждый моряк понимал, что борьба будет очень трудной и ожесточенной, так как конвой находился слишком близко, к немецким аэродромам, и поэтому самолеты не дадут никакой передышки. Конвой находился всего в 140 милях от Мурманска, когда за несколько минут до полуночи появились первые пять «юнкерсов» с аэродрома Банак. Санитары корабельных лазаретов раздали тампоны из ваты морякам, у которых не было специальных резиновых наушников; из моряков, подобранных с потопленных судов, сформировали партии для подноса боеприпасов к артиллерийским установкам и пулеметам. Вечернее небо ярко освещалось изумительным полярным солнцем, когда на расстоянии двадцати миль показались первые, летевшие на высоте около трехсот метров «юнкерсы» 2-й эскадрильи 30-й бомбардировочной эскадры; моряки сразу поняли, что это не торпедоносцы, как ожидали, а пикирующие бомбардировщики.

Вскоре самолеты, набрав высоту, уже кружились над конвоем, выбирая себе наиболее подходящие цели.

Сгруппировавшись с правого фланга конвоя, самолеты неожиданно спикировали вниз, целясь на корабли и суда в центре походного порядка. Ни одна из сброшенных ими бомб в цель не попала; все они взорвались рядом с судами, подняв в воздух огромные столбы воды. Стрельбу по самолетам вели из всех корабельных средств защиты, включая пистолеты, и шум от этого стоял невероятный, однако визг падающих бомб был хорошо слышен, несмотря на стрельбу и на заткнутые уши. «Нашу проклятую автоматическую многоствольную установку опять заклинило», — записал Карадзс. Над конвоем уже появилась новая волна самолетов. Они сменили тактику и на этот раз заходили одновременно с нескольких направлений, нанося удары не только по судам, но и по кораблям охранения. Один из них взвился ввысь, а затем камнем устремился на 5060-тонное американское судно «Хузиер», шедшее в середине.

Вот что написал об этом начальник военной команды «Хузиера»: «Затем они вошли в пике на высоте приблизительно тысяча метров и начали сбрасывать бомбы. Артиллеристы 12-мм автоматической пушки открыли огонь, хотя хорошо понимали, что на этой дистанции их снаряды цели не достигнут; всего было сделано около 3500 выстрелов.

Первая серия из трех бомб упала в воду приблизительно в пятидесяти метрах слева по носу, не причинив никаких повреждений. Вторая серия ударила в воду буквально в двух метрах от шлюпочной палубы на правом борту. Взрывом этих бомб судну и оборудованию причинен значительный ущерб. Взрывная волна сбила с ног несколько человек на палубе. Бомбы третьей серии взорвались в двадцати метрах от средней части левого борта.

На мостик доложили, что от взрывов разошлись некоторые швы в обшивке корпуса судна. Главный механик спустился вниз, чтобы определять, сможет ли „Хузиер“ продолжать свой путь; он заключил, что дальнейшее использование судна невозможно. Самолеты все еще кружились над нами, а на расстоянии шести-семи миль от нас виднелась подводная лодка в надводном положении.

„Хузиер“ остановился и остался один. Конвой продолжал двигаться вперед. Капитан решил поэтому дать команду покинуть судно»

Однако «Хузиер» все еще оставался на ровном киле, я его внешний вид вовсе не говорил о тон, что с ним покончено. Еще один «юнкере» сбросил на него бомбы, но ни одна из них в цель не попала. Но устаревший транспорт не мог больше вынести таких испытаний. На помощь к нему выслали сторожевые корабли «Поппи» и «Ла-Малоне». Последний застопорил машины около спасательных шлюпок «Хузиера» и принял всех американских моряков к себе на борт. Теперь на палубах «Ла-Малоне» находилось не менее 129 спасенных.

Командир «Ла-Малоне» лейтенант добровольческого резерва Бидуэлл до войны служил на торговом флоте и поэтому хорошо разбирался в возможностях спасения судна. Он подвел «Ла-Малоне» к борту «Хузиера» и заявил своему старпому: «Я думаю, что мы сможем взять его на буксир». На американский транспорт высадили группу моряков в составе старшего помощника командира «Ла-Малоне», механиков с «Хузиера» и нескольких человек из экипажа «Джона Уайтерспуна»; они получили приказ Бидуэлла попытаться привести двигатели судна в рабочее состояние. Эта попытка не увенчалась успехом, но старший помощник доложил Бидуэллу, что «Хузиер» останется на плаву и его можно буксировать. На сторожевом корабле это сообщение вызвало возбуждение. Приготовили буксирный трос и подали его на американский транспорт.

«Поппи» все это время ходил вокруг, осуществляя противолодочный дозор.

Через некоторое время сигнальщики обнаружили всего в четырех милях за кормой немецкую подводную лодку, которая явно шла на сближение. Находившуюся на «Хузиере» группу моряков немедленно возвратили на «Ла-Малоне», а буксир отдали.

Сознавая, что у него мало топлива и что надводная скорость противника выше скорости его сторожевого корабля, Бидуэлл лишь сделал вид, что намеревается атаковать подводную лодку. Никакими другими средствами, которыми можно было бы заставить лодку погрузиться, Бидуэлл не располагал. Вопрос был решен, однако, радиосигналом от командира конвоя, который приказал Бидуэллу потопить «Хузиера» и присоединиться к конвою. «Ла-Малбне» отошел на безопасную дистанцию и открыл по «Хузиеру» огонь из своей 100-мм пушки; В транспорт летели снаряд за снарядом, и он уже весь был охвачен пламенем, но идти на дно не хотел. Наблюдая эту печальную сцену, некоторые из спасшихся моряков «Хузиера» прослезились, другие были подавлены сознанием того, что теперь пройдет немало времени, прежде чем они снова попадут в Соединенные Штаты. Во время конвойных операций редко бываешь свидетелем каких-нибудь захватывающих сцен, чаще всего это дело нудное и скучное; но топить свое судно на глазах издевательски усмехающегося противника «это уже чересчур». Рич радировал в Нарвик, что видит объятый пламенем транспорт и стоящие около него два эскортных корабля; остальные корабли и суда скрылись в южной части горизонта; за ними продолжают следить три разведывателъных самолета.