Разлом

В атаку с рычанием бросился Ральф, устремились вперед неко, кольцом охватывая Ингельда. Взяла себя в руки и стала поспешно плести заклинание Кира.

Ингельд расхохотался.

– Вы так забавны, – уронил он и щелкнул пальцами.

И мир как будто остановился вокруг него. На бегу застыли неко и Ральф, окаменели Кира и Мара. Магия не затронула только троих – Селену и сестер.

– Как я и обещал, много времени это не заняло, – заметил Ингельд. – Подождешь еще чуточку?

Селена не ответила. Потрясенная гибелью Роланда, она была настолько растеряна и подавлена, что с трудом осознавала где она и что происходит вокруг.

Взгляд Ингельда зацепился за Мару. Преодолевая действие заклинания, девушка медленно разворачивалась к нему. В глазах ее разгорался огонь ненависти.

– Вот оно как, – задумчиво заметил Ингельд. – Я недооценил тебя в тот раз... Но, так или иначе, пока ты в этой тушке, ты мне не противник. Когда же твоя ярость разрушит это жалкое тельце, а я чувствую – это случится уже скоро, вот тогда... Думаю, тогда мы найдем общий язык.

Подарив ей улыбку, он двинулся к сестрам. Выставив мечи, Инелия и Ирия не сводили с него настороженных глаз. Ингельд обогнул неподвижные фигуры воинов и застыл напротив сестер, едва не касаясь грудью клинков.

– Я ведь говорил вам, девочки, не попадайтесь мне больше на глаза, – почти доброжелательно сказал Ингельд. – Почему вы не послушались?

– Ты не Ингельд! – прошипела Ирия. – И ты не смеешь говорить с нами как Ингельд!

– Странно. Сегодня все только и твердят – не смеешь это, не смеешь то. Как это глупо.

Он чуть шевельнул пальцами, и мечи неко по самую рукоять вонзились в землю. Девушки бросились за мечами, попытались выдернуть, но Ингельд вновь щелкнул пальцами и неко застыли, не в силах ни разогнуться, ни выпустить оружие из рук.

– Вот так и подобает стоять перед богом, – насмешливо сказал Ингельд. – Вы всего лишь игрушки в моих руках. И всегда были игрушками.

Он запустил пятерню в волосы Инелии и подтянул ее к себе. В глазах девушки застыл страх. Она все слышала, видела и чувствовала, но тело больше ей не принадлежало, она и впрямь ощутила себя игрушкой, куклой в руках опытного кукловода.

– Зачем ты пришла сюда, Инель? Ты ведь умная девочка, почему ты меня не послушала?

Инелия пыталась что-то сказать, но язык как будто приклеился, неко могла только мычать.

– Не нужно слов, девочка, их время прошло.

Он отпустил ее и Инелия вновь склонилась над мечом. Взгляд Ингельда упал на Селену.

– А теперь ты, моя милая. Ты знаешь, что мне нужно. Прошлый раз ты ловко одурачила меня своей Эльвирой, но теперь я знаю – ты и она одно целое. Или ты отдаешь мне Осколки, или...

– Но я...

Селены все еще с трудом осознавала происходящее. Это казалось каким-то дурным сном. Смерть Роланда, Ингельд...

– Я не знаю... – прошептала она. – Я не умею...

– Ну, это не проблема. Я что-нибудь придумаю. Главное – ты должна дать свое согласие.

– Я не знаю...

– Посмотри на своих друзей, Селена, – Ингельд обвел вокруг себя рукой. – Посмотри внимательно. Все они ждут твоего решения. Потому что их жизнь зависит только от тебя. Понимаешь меня?

Селена испуганно распахнула глаза. Капельки пота проступили на ее лице и поползли вниз, оставляя за собой блестящие полосы, словно Селена плакала. Но она не плакала. Она все еще не верила происходящему.

– Я знаю, ты не боишься смерти, ты уверена, что Господь защитит тебя, хотя сейчас тебя скорее защищает сам Сатана, – Ингельд рассмеялся. – Но как насчет твоих друзей? Готова ли ты пожертвовать ими?

Ингельд шагнул к неко и медленно провел рукой по спине Ири.

– Ты, наверное, знаешь, Селена, когда-то эти неко были со мной. Когда я был еще человеком. Они любили меня и я любил их, – рука Ингельда опустилась ниже и стала поглаживать ягодицы Ири. – Им нравилось, как я любил их.

Глаза Селены распахнулись до предела. Дурной сон продолжался. Всего этого не могло быть. Роланд не мог погибнуть. А этот Ингельд только иллюзия, ей нужно всего лишь проснуться...

– Я знаю, они и сейчас жаждут этого, но вот вопрос – понравится ли им любить бога? Любовь бога не знает человеческих ограничений. Любовь бога как океан, который может быть тихим и ласковым, но может превратиться в смерть.

– Я не понимаю... – прошептала Селена. – Я... Я...

– Если ты думаешь, что они умрут также легко как твой Роланд, ты ошибаешься.

– Я не могу больше... Я должна проснуться... Ты просто сон...

Улыбка исчезла с лица Ингельда, а глаза его как будто залило раскаленной добела сталью.

– Проклятие! – рявкнул он. – Ты спятила? Ты что, ничего не слышала из того, что я сказал?

– Это сон... – бормотала она. – Только сон...

Перекошенное яростью лицо Ингельда разгладилось, но в глазах по-прежнему сверкала сталь.

– Все нужно делать самому, – вздохнул он и поманил Селену пальцем. – Подойди ко мне, девочка, обещаю, мы покончим с этим делом довольно быстро.

Селена шагнула вперед, завороженно глядя в его горящие глаза. Особенно яркие на фоне его залитой кромешным мраком фигуры. Черный силуэт Ингельда будто закрыл собой полмира и Селене стало казаться, что ее затягивает в бездонную бездну. Бездну, из которой на нее пристально смотрели чьи-то обжигающе ледяные глаза.

А потом все кончилось также внезапно как и началось. Яркая вспышка заставила ее зажмуриться, а когда Селена открыла глаза, первое, что она увидела было изумленное лицо Ингельда. А чуть ниже – торчащее из его груди лезвие карнелийского меча, окутанное золотистой аурой.

А затем лезвие исчезло. Ингельд резко обернулся, захрипел и упал на колени. Тогда только Селена наконец поняла, откуда взялся этот меч.

Прямо напротив девушки стоял Роланд. Целый и невредимый. С мечом в руках. С самым заурядным карнелийским мечом. Уже безо всякого свечения.

Селена же словно превратилась в камень. Она не могла ни шевельнуться, ни вымолвить слова. Просто стояла и смотрела, боясь поверить собственным глазам.

Глава тридцать первая

1

В пещере трещал костерок, над которым весело булькал и пузырился котелок с каким-то густым варевом. Рядом, на небольшой деревянной колоде сидел Отшельник и с трудом ворочал в котелке ложкой.

Взгляд Ингельда с жадностью обежал всю пещеру, но, не обнаружив ничего примечательного, помимо сушеных трав, вернулся к Отшельнику.