Разложение
Шрифт:
В целом, человек всегда считал чужие проблемы не столь значительными, как свои. Это было естественно. Жизнью всегда руководил эгоизм, что служил банальным инстинктом выживания.
Как все сложно…
— Все в порядке. Справлюсь как-нибудь, — на языке еще сохранялась неприятная песочная сладость. — Сейчас лучше заняться твоей ситуацией.
С тяжестью поднявшись на ноге, я открыл холодильник и кинул ей в руки прохладный тюбик с широкой крышкой.
— Как допьешь, сходи умойся. Сотри с себя свою маскировку и намажь этим синяки. За пару дней сойдет.
—
Воздух пропитался неприятной атмосферой, чувствовалась напряженность. Тем не менее, как бы она ни хотела отрешиться от реальности, не стоило затягивать.
Оглянувшись на девочку, теребившую в руках серый тюбик с дешевой наклеенной этикеткой, я похлопал ее по макушке. Движение вышло непроизвольным.
— Можешь остаться здесь, пока твой отчим не успокоится.
От этой новости ее глаза с надеждой вспыхнули.
— Правда?!
Я кивнул.
— Правда. Но я надеюсь, что ты используешь это время, чтобы подумать над моим прошлым предложением, а не просто будешь валяться на кровати и пялиться в телевизор.
Майя фыркнула.
— В телевизор? У вас ведь только несколько каналов, и те только новости крутят! И как вы только с ума не сошли? Там же сплошная пропаганда и всякий… Ай! За что?
Получив щелбан, девочка вскрикнула и потерла лоб.
— Идиотка. Ты серьезно думаешь, что интернет как-то отличается?
— Ну конечно! — она явно не понимала. — В интернете ты сам выбираешь, что смотреть, и интересного намного больше!
Вздохнув, я на секунду прикрыл глаза, не зная, как объяснить проще.
— Не имею ничего против развлечений, но без контроля это тоже перерастает в зависимость. Уже не говоря о том, что пропаганды в интернете даже больше, чем в телевизоре, просто люди не хотят это признавать. Мы верим в то, что нам приятно, понимаешь?
Ее брови сошлись на переносице, изображая сложные мыслительные процессы.
— Ну, кажется…
— Ладно, забудь, — махнул я рукой. — В общем, подумай над моими словами, а вечером мы с тобой еще раз сядем и поговорим подробнее.
— Хорошо! — она подскочила и шутливо отдала честь. — Обещаю, я вас больше не разочарую! Тогда, может, вместе посмотрим какой-нибудь сериал? Я слышала, этот новый про драконов вполне неплох!
Уже в который раз за день я устало вздохнул.
— Ты меня вообще не слушала, что ли?
— Эм…
— Не изображай сожаление, я все равно не поверю. Сиди здесь и думай. И чтобы вечером я услышал от тебя хотя бы развернутую и внятную речь, поняла?
— Угу. Стойте, — когда я развернулся, она подалась вперед и схватила меня за рукав. — Вы что, куда-то уходите?
— Конечно. Одна ты ничего не сделаешь. Пойду спущусь, побеседую с твоими родителями.
Кровь от ее лица мигом отхлынула.
— Нет! — тут же возразила она. — Туда сейчас нельзя! М-мама наверняка спит, а отчим с его дружками под градусом вообще неадекватные!
Я аккуратно отвел от себя ее руку и коротко сжал ее.
Прикосновения – странная штука. Нежеланные, они воспринимаются как нечто грязное, порочащее твое тело, но от доверенного человека внушают
тепло и надежность, чувство близости и опоры. Возможно, человеку порой требуется ощущать себя связанным с кем-то, и физический контакт является самым простым способом это сделать.— Понял. Не бойся, я лишь взгляну. Если все так, как ты говоришь, просто вернусь обратно. Идет?
Ее взгляд упал на мои пальцы на ее запястье. Очевидно, ей не хотелось оставаться в одиночестве, и она не торопилась соглашаться.
— И еще я хочу убедиться, что твоя мама в порядке. Обещаю, ничего плохого не случится. Да и в магазин надо бы сходить, куплю что-нибудь нормальное поесть.
Я продолжал настаивать, и девочка быстро уступила.
— Только не спорьте с ним, хорошо? — слабо пробормотала она.
— Я знаю, с кем разговариваю. Мы с ним уже беседовали, и я прекрасно понимаю, во что это может вылиться. Я последний человек, который станет лезть на рожон и рисковать своей спокойной жизнью.
Вернувшись в комнату, я натянул поверх домашней футболки толстовку с капюшоном, сменил штаны на плотные темные джинсы, взял с собой телефон и пошел к выходу.
— Доешь торт, сладкое поднимает настроение.
Майя вышла в прихожую с видом, будто провожает супруга в последний бой, с которого он вряд ли вернется живым. Надежда смешивалась с обреченностью и страхом.
К чему так нагнетать?
— А вы? Я и вам половину оставлю.
— Не стоит, — я отмахнулся, накинув куртку. — У меня сегодня несварение, не хочу усугублять. Ладно, я пошел.
Сунув ноги в туфли, я оставил ключи на вешалке и вышел на лестничный пролет.
— Закройся и не открывай никому, кроме меня, поняла?
— Угу.
— Все, давай. Скоро вернусь.
— Буду ждать…
Я закрыл дверь и подождал, пока замок щелкнет несколько раз, убедившись, что Майя все же послушала и сделала хоть что-то по моему велению.
К горлу снова подкатила желчь. Хотелось припасть к унитазу и вывалить все, что накопилось в желудке, но я не стал это делать перед девочкой: либо из банальной вежливости, либо не желая показывать свою слабость.
Сосредоточившись, чтобы подавить рвотный позыв, я откашлялся и с недовольной гримасой провел языком по пересохшим губам.
Хотелось закурить.
— Сначала в магазин.
Выходить наружу в такую мерзкую погодку не хотелось. Впрочем, сегодняшний день в принципе ничем не радовал, так что не грех было сбегать за бутылочкой горячительного и еще одной пачкой сигарет.
Я начал спускаться по лестнице, когда телефон в кармане вдруг зазвонил, от чего по дому эхом пронесся громкий перелив веселой мелодии.
— Проклятье. Кто там еще?
На экране высветился незнакомый номер. Как правило, это не предвещало ничего хорошего. С другой стороны, мысль проигнорировать звонок и затем с приступом паранойи гадать, что произошло, и кому я понадобился, тоже меня не устраивала.
— Алло? — ткнув на иконку приема, сказал я.
— Здравствуйте, — раздался искаженный связью женский голос. — Прошу прощения, вы «…», верно?