Разлюбить князя

— Обиженная женщина, — пояснил Буршан.

— Почему обиженная? Она мне всё очень толково объяснила.

— Она — тебе? Когда? И что она тебе объяснила?

Карушат побарабанил пальцами по столу, не глядя на сына.

— Что и когда она объяснила тебе, ты можешь сказать? — повысил голос Буршан.

— Что ваше расставание справедливо, что вы не подходите друг другу. И, как нельзя лучше, это подтверждает то, что в твоей жизни сразу же появилась Таня. И сама она, кстати, тоже поняла, что ей нравится совсем другой мужчина. Поэтому она осталась в нашем селении. И поэтому в её виновность я не верю! — твёрдо сказал отец. — А вот ты, сын, с лёгкостью поверил в подлые поступки женщины, с которой делил и стол, и постель долгое время. И кому поверил!? Похитителю! Преступнику, который пытался переложить ответственность за свою вину на плечи хрупкой девушки…

— Отец, я не понимаю, почему ты так рьяно защищаешь Радану?

— А я не понимаю, почему ты сразу поверил в то, что она виновата?

— Слишком правдоподобно всё звучало из уст Сарука. Потом был один случай… — Буршан вспомнил, как Радана пыталась очернить Таню в его глазах. — Но раз у тебя есть сомнения… Надо ехать в Синюю Даль и призвать его к ответу. А заодно устроим ему проверку Хрустальным шаром. Сразу будет понятно, правду он говорит или нет.

— В твоих словах есть истина. Пожалуй, следует отправиться туда сегодня после завтрака.

— Нет. Сегодня не могу. Надо подождать пару дней, пока Таня придёт в себя. Я не оставлю её одну без присмотра. К тому же, неизвестно ещё, где сейчас Сарук находится. Может, он и не домой отправился, а в ближайшем селении затаился, что бы снова Таню похитить.

— И такое возможно. Только я тебя вот о чём прошу: ты пока не говори Радане о том, что подозреваешь её в подлости. Если Сарук просто очернил её, тебе же потом самому стыдно будет, что наговору поверил.

— Думаю, ты прав, отец. Не буду торопиться с осуждением Раданы. Твои слова посеяли зерно сомнения в мою уверенность. Но ведь я позвал тебя не только за этим. Я позвал тебя… — Буршан встал из-за стола, подошёл к тумбочке около кровати и взял пузырёк с фиолетовой жидкостью. — Вот… — показал он его отцу.

Часть 7 глава 10 (продолжение)

Карушат резко поднялся со своего стула:

— Ты уже напоил Таню этим? — в его голосе была тревога.

— Нет.

— Слава Артаку, мудрому и светлому! — воскликнул Карушат. — Я очень прошу тебя, сын, не делай этого.

— Почему?

— Яга не сказала тебе?

— Нет. Она посоветовала поговорить с тобой, прежде чем я дам ей это зелье.

— Я не хочу, что бы ты повторил мою ошибку. Помнишь, я говорил тебе, что твоя мать, Ольга, из того же мира, что и Таня?

Буршан кивнул.

— Так вот… О, Гнесс! — Карушат, расхаживая по комнате взад вперёд, схватился за голову. — Никогда не думал, что будет трудно произнести это вслух… Так вот… твоя мать… она жива.

— Что!? — Буршан впился взглядом в лицо отца. — Что ты сказал?

— Она жива. Она ушла в свой мир, когда ты был совсем маленьким.

— И ты молчал всё это время!? Как ты мог!?

— Послушай… послушай, сынок… Если бы ты знал с детства, что твоя мать ушла, то твоя боль была бы безграничной.

— Ты думаешь, мне было не больно знать, что моя мать умерла? Объясни мне, зачем ты лгал!? — Буршан разволновался не меньше отца.

— Понимаешь, очень тяжело осознавать, что тебя бросили… Знать, что она где-то живёт и даже не вспоминает, не думает о тебе… Эта боль съедает изнутри… Она жжёт сильнее огня… И пламя этой боли почти иссушило мою душу, — печально сказал Карушат.

— Ты опоил её зельем?

— Да… Она несколько раз убегала, а я возвращал её обратно. Потом опоил зельем, и на какое-то время она забыла свою прошлую жизнь и свой мир. Как я был счастлив! Мне казалось, и она была счастлива. Мы, действительно, очень хорошо жили с ней… — он замолчал, предавшись воспоминаниям.

— Но почему сила зелья иссякла? В чём причина? — нарушил тягостное молчание Буршан.

— Видишь ли, у него такая особенность — если человек увидит что-то из своей прошлой жизни, то память к нему вернётся. И однажды Ольга увидела и узнала свой кулон на шее одной девушки из Зелёной Дали. Я думаю, она потеряла его при одной из попыток покинуть Горушанд, а девушка нашла. Ты представить не можешь, что я выслушал, — горько усмехнулся его отец. — Самое страшное, что расстались мы очень плохо. Она была в гневе! Кажется, она даже ненавидела меня… Ты не представляешь, как это больно, когда тебя ненавидит любимая женщина. И я не хочу, что бы ты пережил то, что пережил я.

При этих словах отца Буршан вспомнил, какой ненавистью во взгляде его окатила Таня после того, как он ударил её.

— Что же мне делать, отец? Если я не опою её, она убежит, а я жизни своей без неё не представляю…

— Отпусти её.

— Как это — отпусти?

— Скажи, что она может вернуться к себе и отпусти.

— Но как же я?..

— Если ты действительно её любишь, то думай о ней, а не о себе. Не препятствуй её возвращению. Лучше страдать от одиночества, чем от ненависти любимой женщины.

— Ты… ты до сих пор любишь мать?

— До недавней поры любил. Всё надеялся, что она вернётся.

— А если она вернётся сейчас, через столько лет, то?.. — Буршан сделал паузу, позволяя отцу закончить предложение.

— Ещё несколько дней назад я был бы рад её возвращению. Теперь же мне это безразлично. Я вдруг понял, насколько был глуп все эти годы. Вместо того, что бы радоваться каждому мгновению жизни, я предавался воспоминаниям и часто тосковал. Я жил в постоянном чувстве вины, считая, что это я разрушил наше счастье. Отпусти я её сразу…

— У тебя не было бы меня, — улыбнулся Буршан, пытаясь сгладить болезненные воспоминания отца. Дотронулся до его руки.

— Да, это верно, но, вполне возможно, что я бы обрёл счастье с другой женщиной.

— Ты из-за меня не привёл в дом хозяйку?

— Ты тут не причём. Я слишком погрузился в свою боль. Нянчился с ней. Жалел себя и ругал, а надо было просто жить! Скажу ещё раз, сын: не повторяй моих ошибок! Вдруг чувство твоё не так сильно в тебе. Вдруг ты встретишь другую женщину и пожалеешь о содеянном.

Буршан задумался. Подошёл к кровати. Присел на корточки перед Таней. Долго смотрел на неё. Потом повернулся к отцу:

— Спасибо, что был откровенен со мной. Я подумаю над твоими словами…

В порыве благодарности за этот разговор он встал, подошёл к отцу и обнял его за плечи. Тот тоже обнял его. Похлопал по спине:

— Думай, сынок.

— И ещё… Спасибо, что поспешил ко мне сразу. Спасибо, что выслушал.

— Не за что. Значит, ждём, когда Таня придёт в себя, и отправляемся в Синюю Даль, так?