Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Если пацан и дальше будет успешно чистить рыло Нагано сотоварищи – это будет дополнительным кирпичиком чёрного пиара, выливаемого соответствующим подразделением организации на конкурентов.

Если же сумасшедшая старуха, родня Нагано, права – то любой печальный инцидент с парнем разыграют уже через голоса избирателей.

– «Он был молод и не боялся идти против течения, за всех нас», – проворчал себе под нос оябун, спускаясь пешком по лестнице с двадцать седьмого этажа. – И кстати, какого чёрта она старуха? Сорок пять ей, вполне ещё ничего…

Когда он был один, Гэнки любил разговаривать сам с собой.

* * *

– Вы уверены в своём решении, господин Асада? – Кога дала понять интонацией, что текущий разговор останется только между ними.

Асада бы очень удивился, если бы узнал, что он в ответ излагает ровно те же аргументы, которые в первую очередь пришли в голову его боссу.

– … таким образом, я его победу превращу в его же поражение. Если заставлю бежать. – Закончил он. – На самом деле, я это делаю как раз из заботы о нём.

– Другие подумают: вам плевать на Масахиро потому, что он приёмный, – заметила Мивако из-за спины. – Не родной, можно пожертвовать.

– А вот это уже неважно. – Мягко перебил финансист. – Правильно – делать, как надо. Бежать от собственной победы Асада не будут. Хоть кровные, хоть приёмные. Я верю в парня, он справится, – добавил Ватару после паузы.

– Тогда не будет ли с моей стороны наглостью подстраховать ситуацию и со своей стороны? – пробормотала секретарша сама себе и, метнувшись к столу, отправила какое-то сообщение со своего комма.

– У тебя тоже есть кто-то в том окружении? – догадался Асада. – Как у Курого?!

– Не совсем. У копа агенты возле боссов. А у меня сестрёнка подруги в Тамагава недавно перевелась. – Секретарша явно покраснела и замялась.

– Э-э-э, Мивако! Договаривай! – Вакару знал сотрудницу давно и близко, оттого в некоторых случаях ему даже не нужен был нейроконцентратор.

– Я не могла оставить без пригляда вашего сына после того, что узнала позавчера. – Чётко ответила Мивако. – Ваше рабочее состояние – моя обязанность. – Напомнила она. – Включая эмоции. Я не могу пускать всё на самотёк и смотреть на мир глазами одной лишь безопасности, поскольку тоже не до конца доверяю Курого.

– Логичен вопрос, а как ты тогда присматриваешь за моей дочерью, – развеселился Асада. – Там тоже, что ли, есть кто-то, кто учится рядом? И попутно: а что ты узнала позавчера?

– С вашей дочерью найти общих знакомых было ещё проще. Всё-таки, университет – не старшая школа. – Спокойно ответила Кога. – Она как раз давно под присмотром.

– Что было позавчера? – напомнил финансист, поднимаясь из-за обеденного столика и направляясь в сторону рабочего места.

– У меня будет ребёнок. – Абсолютно без эмоций ответила секретарь.

– ОТ МЕНЯ? – застыл на месте Асада.

– Идиот.

Пока финансист приходил в себя, дверь в его кабинет хлопнула и он остался один.

Когда Ватару Асада спустя несколько секунд выскочил в приёмную, секретарши там не было.

Её вещи тоже лежали на столе нетронутыми.

* * *

– Привет! – красноволосая девчонка, вроде как оказавшая мне услугу, словно меня в этом мире и ждала.

Подскочив со своего места, она звонко поцеловала меня при всех и потащила к ним за стол.

– Знакомимся! – а дальше ко мне с трёх сторон приложились губами и её подруги.

– Масахиро. Ватара. – Выдал я в два приёма, потому что одна из математичек поцеловала меня не в щёку.

А в губы, хоть и достаточно коротко.

Ну ничего себе… Что тут происходит?

Глава 11

– Дорогие леди, – на всякий случай, привстаю со стула и кланяюсь четыре раза по очереди, каждой из них.

Японский этикет – штука замороченная. Помню ещё с Олимпиады там, что тут неправильным поклоном, говорили, даже оскорбить можно (хотя и не в такой ситуации).

Девчонки тем временем синхронно выпаливают свои имена. Как специально.

И ведь не переспросишь, по причине всё того же этикета. А объяснять, что я – на самом деле русский, не вариант.

Хотя стоп; я же и здесь тоже русский…

– Имею просьбу, прямо сейчас, – поднимаю вверх ладони, намекая на необходимость тишины. – Я, как вы заметили, местами гайдзин. Уши у меня не самые лучшие, оттого прошу вашей помощи. – Сложить ладони лодочкой и поглазеть поверх них на неформальную лидера. – Повторите ваши имена, пожалуйста? По очереди? Чтоб я запомнил?

– Иока, Икару!

– Конно, Канако!

– Камихата, Сора!

– Кимишима, Цубаса!

– Асада, Масахиро, – завершаю процедуру под их взрыв смеха.

Красные волосы, не забыть бы, это Цубаса.

– Зовём друг друга по имени, без пафоса? – уточняю формат общения на всякий случай.

Чтоб не разрушить хрупкий лёд формирующегося расположения.

Если бы не концентратор, я б сейчас ломал голову и искал в происходящем скрытые подтексты. Особенно с позиций профильного высшего образования там.

А в местной технике, в смарте, есть приложение. Оно скачивается прямо на этот телефон и работает в спайке с нейро-концентратором. Если опустить детали, в табличке, в двух столбцах, выводятся на глазной нерв по команде измеряемые показатели:

Достоверность информации собеседника\-цы ……… 95%

Достоверность транслируемых эмоций собеседника\-цы ……… 95%

Малец Юдзи пояснил. С моим комплектом, если прокачать именно этот момент у себя, можно научиться большинство людей вообще видеть почти насквозь.

Именно потому в этом обществе не рекомендуется лишний раз врать: ну мало ли, какая строка из многотысячного меню у твоего собеседника давно набита на уровне рефлексов?

С комплектом самого Юдзи цифры и точность будут пониже, но мне ведь и не следователем трудиться. Сам прибор, даже в его неновой версии, достаточно точен и имеет три базовых цвета интерфейса для этого приложения. Сейчас девочки горят зелёным; значит, комплект уверен на все сто, что скрытых подтекстов в беседе нет.

– Не могу не спросить. Чем обязан такому вниманию со стороны самых красивых учащихся Академии? – как говорится, напор и манёвр; напор и манёвр.