Размытое

По моим примеркам где-то через двадцать минут к пыльной обочине на которой я сидела подкатил Гидеон.

– Поверить не могу, что он сделал это. Твой брат – настоящий кретин, – заявила я, сев в салон.

Гидеон не ответил, и я решила, что он разделял мое возмущение. Парень нажал на газ и двигатель неистово взревел, набирая обороты. Положив голову на руку, я вдыхала липкую сладость крема от загара и бездумно смотрела на мир, просящийся за окном, пока ветер играл прядью моих волос. На меня навалилась страшная сонливость, все снова стало казаться неважным и скучным.

Когда мы вошли в лобби, рядом с информационной стойкой стояла Магдалена.

– Черт, – прошипел Гидеон.

– Позволь узнать, почему ты не на своем рабочем месте?

Только сейчас я обратила внимание на то, что на нем были брюки и выглаженная рубашка. Похоже, чтобы вызволить меня из беды, ему пришлось бросить рабочий пост.

– Магдалена, – встряла я, – извините, но это я виновата.

– Ты же уехала с Даниэлем? Что произошло?

– Да, но… Ничего страшного. Мы поссорились, я разозлилась и попросила его остановить машину, когда мы возвращались обратно. Я думала, что доберусь сама, но пришлось звать на помощь Гидеона.

Минуту она разглядывала нас, пытаясь поймать на заговоре, но в итоге сдалась.

– Ладно. Джейн, если ты еще не передумала, пойдем оформлять документы о трудоустройстве. Кстати, чтобы не возвращаться, – она развернулась и направилась к боковой двери, цокая каблуками по плитке.

Магдалена приоткрыла дверь в маленькое помещение и моему взору предстали высокая спинка кресла с висящим на ней стального оттенка пиджаком, закругленный стол и три монитора, попеременно транслирующие изображения с камер видеонаблюдения из вестибюля, лифтов, на входе в отель и из большинства мест общего пользования.

Мужчина, сидящий в кресле, обернулся и коротко кивнул.

– Знакомьтесь, – сказала она. – Джейн. Тэкито.

На вид ему было лет тридцать максимум. И он был чрезвычайно привлекателен. Своей точеной азиатской внешностью он напоминал харизматичного главаря мафиозного клана, «управляющего» этим городом. Что он здесь забыл? Ему было самое место в домах моды или на съемках блокбастеров.

Кинув на меня полный снобизма взгляд, Тэкито протянул мне широкую ладонь с длинными, как у пианиста, тонкими пальцами:

– Рад знакомству, – произнес он низким, благородным голосом в котором не было и намека на эту самую радость.

– Взаимно.

– Собственно, вот суть твоей работы. Сидеть, следить за порядком. Смены два через два, так что время подготовиться к соревнованиям у тебя будет. Ну, не будем отвлекать Тэкито. Чуть позже он посвятит тебя во все подробности и нюансы.

Когда мы вышли, я бросила взгляд на Гидеона. Тот регистрировал какую-то пару на вселение, но, заметив нас, подмигнул мне и произнес одними губами «спасибо», когда я, чуть отстав от его матери, следовала за ней к лифтам.

Интересно, он уже догадывался о том, чем я собиралась заняться в свою же первую рабочую смену? Вероятнее всего, да. И что-то подсказывало мне, что мое занятие не увенчается успехом, однако, попытаться все равно стоило.

Глава 9

«Помешалась на тебе» группы «Heart» ревела из динамиков, когда мы всемером, втиснувшись в кабриолет Гидеона с откидным верхом, мчали на пляж. В то особое райское местечко, известное лишь местным. Я сидела впереди, на крошечном месте между близнецами, а сзади теснились Джаки, Эйдан и Ада, сидящая на коленях у Спайка.

Я смотрела либо вперед, либо влево, мимо профиля Гидеона: откуда открывался удивительный вид на город. Я рассматривала все вокруг: улицы, дома, людей, дороги, выворачивала шею, пытаясь разглядеть вершины гор, бесконечно тянущиеся ввысь и старалась не обращать внимания на Даниэля, чья рука была закинута на спинку сиденья и ее почти невесомое прикосновение жгло мне плечи.

Мы проезжали по живописной набережной, тянущейся вдоль пляжа, с рядами деревьев, скамейками и красивой белой балюстрадой. Я представила, как хорошо гулять здесь днем и вечером, любуясь прекрасными видами на холмы, переходящие у горизонта в горы, на залив и небольшой скалистый остров, и восхищаться закатами и уютной подсветкой на набережной в темное время суток.

Параллельно нам неслась машина, из открытых окон которой вырывались звонкий смех вперемешку с громкой музыкой и развевались по ветру невесомым шлейфом. Внезапный порыв ветра подхватил широкие полы моей шляпы и подбросил вверх. Ахнув, я потянулась к ней руками, но успела схватить лишь воздух и все, что мне оставалось делать: наблюдать, как ветер, играясь с ней словно с воздушным змеем, уносил ее все дальше и дальше, пока мы продолжали мчать по дороге вдоль побережья.

Палатки, наши вещи, припасы и пойло были запиханы буквально повсюду, где мы смогли найти хоть малейший зазор между нашими телами, отчего мы сидели, тершись друг о друга, как сардины в банке. У Даниэля на коленях стоял пластмассовый ящик с пивом, и когда он шевелил ногой, время от времени отбивая такт звучавших песен, острый угол ящика то и дело впивался мне в бедро, и я была уверена, что к тому времени, как мы доберемся до пляжа, у меня там будет небольшой, но весьма болезненный синяк. Это дико бесило, но я также понимала, что делать ему замечание было абсолютно бессмысленным занятием.

– Напомните-ка мне, – начала я, снова немного пододвинувшись ближе к Гидеону, несмотря на то, что и это было бесполезно. Каждый чертов раз, когда он лихо закладывал повороты то влево, то вправо, – меня сносило вдоль сиденья прямо на Даниэля, вжимая его в противоположную дверь. Мне это совсем не нравилось. Мне хотелось держаться от него как можно дальше. – Почему мы не поехали на двух машинах?

– Чтобы жизнь тебе медом не казалась, – ответил Даниэль смотря в противоположную от меня сторону.

Вскоре мы выехали за город на главную дорогу, оставляя позади себя его шум. Гидеон гнал все быстрее и быстрее, обгоняя машины слева и справа так, будто те стояли на месте. Мои ноги на протяжении всего пути неприятно липли к разогретому, немного потрескавшемуся кожаному сидению. Из-под коленных сгибов вниз по лодыжкам прямо в гольфы медленно скатывались капельки пота. Мне отчаянно хотелось добраться до места, выйти из машины и наконец размяться. Мне казалось, что по дороге я отдам концы от нервного напряжения, – так до места было далеко.

Мы свернули с главной дороги влево и помчали вниз по улице. Та все кружила и извивалась, становясь постепенно 'yже и уже, пока нам не пришлось буквально протискиваться вперед. В конце улицы дорога сделала еще одну петлю, и мы въехали в подобие туннеля, образованного сплетающимися над проезжей частью – которая была чуть шире обычного тротуара – чрезмерно разросшимися кустами. Листва над головой была настолько густая, что свет вокруг казался зеленым. Лишь изредка в крошечных прорехах мелькало ослепительное солнце и играло солнечными зайчиками на наших лицах. Я улыбнулась про себя, закрыла глаза и запрокинула голову, подставив солнечным лучам лицо и шею, впитывая их тепло. Было так приятно и успокаивающе, пока я не почувствовала под своим вспотевшим затылком твердую руку Даниэля. Распахнув глаза, я так резко вскинула голову, что в шее неприятно хрустнули позвонки. Даниэль как ни в чем не бывало продолжал смотреть в окно, кончиками пальцев отбивая ритм песни по спинке дивана.