Разноцветные педали
Шрифт:
Работа.
С Арининой собачкой, которой по рангу вполне было положено в туалетных целях пользоваться стационарным кошачьим лотком, но она игнорировала эту привилегию, имелись сложности. Её нужно было выгуливать. Арина давно нашла выход: надев на Гнусю прочную проверенную шлейку, она выходила на балкон, выставляла собаку за перила, нажимала на кнопку самозакручивающегося поводка – и Гнуся опускалась на клумбу. Неспешный полёт с третьего этажа нисколько не беспокоил животное. Собака бегала туда-сюда, нюхала воздух и землю, а затем быстренько, чтобы не утомлять хозяйку ожиданием, закапывала свои отходики и, гордо отойдя в сторонку, замирала. То есть можно было поднимать. Иногда Арина слишком резко нажимала на кнопку, барабан закручивался так
Валера быстро освоил эти процедуры – и спуск на клумбу, и кормление. Собака не умела есть сама. Хотя порода её называлась гордо «миттельшнауцер» и эти псы пожрать в принципе не дураки. Но это её сёстры и братья – а Гнуся родилась самой последней, и потому многого в жизни ей не хватило. Когда-то её владельцы, Аринины соседи, были настолько потрясены родившимся квазимодиком, оказавшимся раз в десять меньше, чем остальные щенки, что растерялись. Как поступить? И свернуть шею уродцу не позволяла гуманность, и оставлять невозможно – кому он нужен... Случайно Арина, которой до умильных сюсей-мусей-щеночков обычно не было никакого дела, зашла к этим самым соседям совершенно случайно, и те поделились проблемой. Конечно, Балованцева Арина Леонидовна оказалась потрясена видом недомиттельшнауцера, который и умирать сам не хотел, и остальному благополучному потомству репутацию портил, и хозяев на грех убийства толкал. Забрала. Разумеется, она Гнусю забрала.
И с тех пор уже несколько лет кормила из пипетки питательным раствором и заталкивала пальцем в пасть протёртое мясо из баночек детского корма. Эту процедуру и освоил Валера. Гнуся не возражала и была благодарным пациентом.
Никогда бы Валера не подумал, что дойдёт до подобного. Лиля была в шоке, когда узнала, чем Валере приходится заниматься. Но ведь Арине было некогда. Пока Валера кормил-выгуливал, она одевалась-собиралась. Она начальник, он подчинённый. Да и за деньги – любой каприз.
Быт, как ни уставал удивляться Валера, у Арины Балованцевой оказался бесхитростным. Она часто теряла мелкие предметы, забывала, куда что положила, и долго искала, прикладывая к глазам свой трогательный лорнет – подарок Вити Рындина, как узнал Валера. Очки Арине не нравились, линзы изредка, а лорнет – Валера специально должен был это контролировать, неизменно – лежал у неё в сумке или висел на шее. Лорнет напоминал плоский бинокль. Когда Арина приставляла его к лицу, она напоминала пытливого учёного. О них Валера читал в детстве – и сочетание «пытливый учёный», которое волновало его и заставляло думать: «Как это?» – наконец-то нашло своё образное воплощение.
Если бы не Валера, она забывала бы поесть. Ребёнок, собака и несчастный воробей, за чьим питанием Валера тоже следил, были такими же – поэтому стюард не дремал. Для того, собственно, его и наняли.
Арина жила в двух местах одновременно, кочевала по родственникам, так что всё, поддерживающее жизнедеятельность Арины, её сына и питомцев, должно было переезжать с ними. Поначалу, пока Валера не понял, что к чему, ему не раз приходилось возвращаться за чем-нибудь из её дома в педальные апартаменты и наоборот.
Оба её жилья сильно отличались друг от друга. Не раз Валера задавался вопросом: почему так? Где у Арины настоящая жизнь – в квартире или в клубе? Настолько эти жизни, выходит, отличаются, что нашло отражение даже в интерьерах. А может – квартира создана по вкусу того, с кем Арина собиралась здесь жить? Или всё ещё ждёт, что этот человек вернётся? Или эта таинственная личность тут всё-таки бывает – и остаётся довольна местной эстетикой? Тогда получается, что Арина может так сильно поступиться чем-то ради... Ради кого вот? Кого?.. Так или иначе, в её большой квартире не было электрического стула в туалете, да и вообще никаких излишеств. Всё просто, удобно, но очень стандартно. Незатейливый хай-тек, правда, с незначительной примесью деталей обиходного интерьера какого-то дикого народа.
В этнографии Валера был не силён, но всё-таки про ковры, тарелки и сундуки спрашивать не стал. Арине нравятся – и пусть стоят. Барахла мелкого не было, сувениров там всяких – что Валера одобрял. Валялись игрушки – и то только в детской. Если они выносились оттуда или падали на пол – Арина просила их мыть. Собака игрушки игнорировала, не кусала, не таскала, охотно давала тискать себя ребёнку, хотя тот был явно не агрессор.В квартире Аринин сынок появлялся нечасто. Если появлялся, то обязательно с ним в комплекте оставалась ночевать Аринина мать или какая-нибудь из бабушек. В такие моменты Валеру вообще отпускали или использовали разве что в качестве шофёра. За подвоз еды в Аринино домашнее хозяйство отвечала, кстати, тётя Роза и её грузовые работники. Она и в «Разноцветных педалях» этим же самым занималась.
Весь июнь Арина вела многочисленные телефонные переговоры. Ездила на ряд встреч, на которые прикатывали и её мощные родственники. Валера, конечно, что мог, слушал. Выполнял мелкие Аринины поручения. И так понял, что она планирует купить завод. Или два. Или сначала один, потом другой.
Или арендовать в области землю. Про это Валера понимал уже хуже. Зачем земля – строить на ней масштабный развлекательный центр? Или всё тот же завод? Но Арина этой информацией не делилась. Поскольку она не любила лишних вопросов, Валере приходилось лишь ждать, что когда-нибудь она посчитает нужным привлечь его к тому или иному мероприятию – и вот там-то всё и разъяснится. Так что не потому она молчит, что ему не доверяет. Она доверяет ему себя. Куда уж больше? Валера и не лез.
Много, денег Валере платили много. С каждой зарплатой всё больше и больше. «Будет этому предел, интересно?» – не раз думал Валера. Иногда ему казалось, что в этом вольном заведении просто-напросто забывали, сколько давали ему в прошлый раз. Спросить стеснялись – вот и отваливали щедро. Казаться-то казалось, однако было видно, что правдой подобное быть не может – бухгалтеры «Разноцветных педалей» были старушки въедливые и принципиальные. Значит, повышали зарплату. Как и всем здесь, видимо. Потому что минимум никто не жаловался.
Это было приятно. Но... Не раз проносилась по мозгам Валеры мысль: как бы ему зарплату ни повышали, у Арины всё равно денег будет больше. Больше! Поскольку на раздаче находится именно она.
А братья? Интересно, платит ли Арина братьям – или они просто находятся в доле? Братья-то наверняка, но вот Мартын, Витя Рындин...
Так что в вопросе о личной жизни Арины наметился довольно правдоподобный ответ: Мартын и Витя не из её семьи, в доле они быть вряд ли могут. Выходит, работают за зарплату. А значит, её мужчина всё-таки ни тот и ни другой. Если убрать из списка подозреваемых Антошку (по причине поэзии) и независимых Шибая с паном Теодором (они явно поклонники второй линии), остаётся Быков. Почему? Быков не зависит от неё, тогда как Витю Рындина она запросто возьмёт и лишит премии – приятно ему будет? Унизительно? Конечно. Разве нормальный мужчина с нормальной самооценкой на такое согласится? Чтобы его женщина, пусть руками собственного бухгалтера, ему деньги платила? Не-а. Так что не может такой являться её равноправным мужчиной.
Сам Валера не смог бы.
Наверно.
Или смог – недолго? А потом понял бы всю глубину проблемы. И... И что бы он сделал?
Валера понимал бессмысленность подобных рассуждений, но ничего поделать не мог. И найти ответ тоже. Всё это не выходило из его головы.
Это.
Неравенство.
Не родился он Ариной, управляющей чужими жизнями и раздающей деньги. Не родился...
И однажды он не выдержал – поделился с Ариной своими соображениями. Что она сказала? Что верит в равенство людей и обязательно его добьётся. Вот только наладит хорошую жизнь населению, чтобы все зарабатывали себе адекватное количество денег. И займётся, займётся этой проблемой.