Разоблачение

– Тогда остается игра. Может быть, ты сможешь стать достойным противником, остальные не осмеливаются. – Она коснулась моей руки, и мы пошли к воротам. Собаки обметали хвостами мои голые ноги.

– Кажется, игры мне даются лучше музыки, но у меня очень мало опыта.

– Что ты за бесполезное создание? Дикарь, воин, таких в этом замке полно. Наверное, ты еще и неграмотный. – Ворота распахнулись без всякого слова или прикосновения.

– Напротив, сударыня. Я не силен в науках, но читать и писать умею. Было время, когда я только этим и занимался. – Мое сердце дрогнуло от этих слов, и это показалось мне очень странным. Что может таиться в воспоминаниях о прежней работе?

Ворота закрылись за нами, мои приятели-псы печально завыли, когда красавица повела меня по дорожке к замку.

– Не вижу пользы в письме. Кто станет читать написанное тобой? А вот чтение… я помешана на книгах. Я испытаю тебя.

– Как прикажете, моя госпожа.

Неужели я снова раб? Хотя рука Валлин легко касалась моей руки, я не мог избавиться от ощущения, что мои запястья обхватывают железные браслеты. Но пока мы шли анфиладами комнат по замку, я забыл об этом ощущении. Всю дорогу я слышал ее мелодичный смех, впитывая его, как пески пустыни впитывают дождевую воду.

ГЛАВА 24

– Здесь будет твоя комната для отдыха, – сообщил мне мерцающий демон, чей голос звучал погребальным колоколом, а по исходящему от него запаху можно было заключить, что он только что вернулся с собственных похорон. Я зажал нос рукой. Его телесная форма застряла где-то между человеком и свиньей, и чем больше он волновался, тем сильнее вонял. Его звали Раддоман, он был чем-то вроде младшего камердинера в покоях госпожи. – Госпожа хочет, чтобы ты был рядом и мог явиться по первому зову. Она приказала, чтобы тебе создали человеческие одежды и пищу и принесли их, когда они тебе понадобятся. – Он явно не одобрял всех этих распоряжений.

Раддоман указал мне на маленькую комнату, перегруженную, как и все покои в замке, мебелью, статуями и безделушками. Расписные тарелки стояли на резных стульях, прислоненных к стенам. Вазы с замороженными цветами на столиках, заваленных медными шкатулками и деревянными чашками, корзинками, бутылками, статуэтками лошадей и собак. Две полированные скамеечки для ног задвинуты под стол, потому что возле кресел, где они могли пригодиться, не было места. Свернутый ковер преграждал дорогу к очагу, поленья и ведерко с углем попали за высокий книжный шкаф в углу комнаты, и до них тоже невозможно было добраться. За шкафчиком со стеклянными полками, заваленными всевозможными зеркалами, щетками для волос и расписными чашками, находилось высокое узкое окно. Снег летел через открытые ставни, покрывая все в комнате белой крошкой. Я нигде не заметил кровати или чего-нибудь похожего на нее.

– Спасибо, Раддоман. Очень хорошо, что ты показал мне дорогу.

– Я делаю, как велит госпожа. – Он засопел и начал превращаться в свинью, особенно неприятную, потому что она была выше меня. – Я не люблю иладдов.

– Я понял. Возможно, мы сможем познакомиться поближе.

Он вздрогнул, и я едва не засмеялся взметнувшейся от него волне скверного запаха.

– Ты мне не нравишься.

– Извини.

– Госпожа велела спросить, не принести ли тебе что-нибудь еще, ведь иладдам нужно столько разных вещей.

– Она очень добра. – Я еще раз оглядел свалку в комнате. – Разве что воды… кувшин воды и таз для мытья… Я был бы очень признателен. Думаю, все остальное я найду здесь.

Демон что-то проворчал и исчез.

Следующий час я расчищал место в углу и складывал из нескольких раскатанных ковров, плоских подушек и свернутых покрывал кровать. Мне очень хотелось заползти под одеяла, согреться и заснуть, но я продолжал обследовать комнату. Большой высокий горшок, похожий на те, в которых купцы держат растительное масло, подойдет в качестве ночной вазы. Я разгребал вещи и двигал мебель, пока мне не удалось протиснуться между шкафами и закрыть ставни. Они неплотно прилегали друг к другу, поэтому попытка избавиться от пронизывающего ветра удалась лишь наполовину. Тогда я раскатал очередной ковер и повесил его на окно. Так-то лучше. Тепла не прибавилось, кровь застывала у меня в жилах, но буря, по крайней мере, осталась снаружи. Хотя мне удалось разобрать подступы к камину и положить туда дрова и трут, оказалось, что разжечь огонь нечем. Я тут же с отчаянием вспомнил, что возвращение моей мелидды было лишь наваждением, и перешел к более практическим вещам.

На стеклянной полке я выбрал для себя гребень, ложку и чашку и еще маленькую красную коробочку с душистым кремом, который, наверное, можно использовать как мыло. И я почувствовал себя почти счастливым, когда сумел обнаружить в плохо сплетенной корзине два заточенных пера и несколько листов плохой бумаги. Я принялся обшаривать все коробки и сундуки, пока не достал бутыль коричневой жидкости, пахнущей апельсинами, но ведущей себя как нормальные чернила. Мне казалось необходимым что-то тут же сделать со своими находками, словно они могли помочь обрести утраченную память.

Я расчистил небольшой столик, заваленный стопками монет, драгоценными камнями, ореховой скорлупой, гвоздями, над которыми возвышался еще один высокий горшок с торчащими из него обрывками струн. Потом притащил подушку и уселся у стола. Осмотрев разложенную передо мной бумагу, я обмакнул перо в пахнущую апельсинами жидкость, немного подумал и медленно и аккуратно вывел: «День 1». Почти нечитаемо. Дрожащие руки испортили все. Четкая коричневая линия извивалась и шла петлями, словно перо держал пьяный. Некоторое время я думал, что еще написать, и наконец добавил: «Валлин увела меня от собак. Демоны плохие актеры». Больше в голову ничего не приходило. Я вытер перо кусочком ткани, оторванной от целого рулона. Потом сложил бумагу, засунул ее в серебряную коробочку и поставил коробочку рядом с самодельной кроватью, ощущая смутное удовлетворение, хотя достижение явно того не стоило.

Когда с этим было покончено, уселся на кровать и уронил голову на руки, надеясь вспомнить хоть что-нибудь. Но прежде чем я успел раскопать какое-нибудь сокровище из глубин хаоса, царившего в голове, вернулся Раддоман. На этот раз он пришел в теле плотного человека с засаленными каштановыми волосами и тощей, выдающейся вперед бородкой. Очень странно, но, хотя демоны так меняют обличья, представая в разных телах или даже в световой оболочке, едва улавливаемой глазом, их удивительно легко узнать. Я никогда не спутал бы Раддомана с Кааратом, или с Валлин и Денасом, или с Вилгором, демоном в багровом плаще, забравшим меня из подземелья. Даже когда они принимали телесное обличье, внешность мало меняла ощущения от их присутствия.

– Вот одежда и эта глупость с водой. Поспеши. Госпожа ждет тебя в своей библиотеке. – Он поставил на пол кувшин с водой и бросил мне охапку черно-красного шелка.

– А где библиотека?

– Проклятый иладд! – зарычал он. – Не сможет найти собственную задницу, если никто не засунет туда его руки. Библиотека госпожи рядом с ее комнатой для отдыха.

Прежде чем я успел вызвать новую вспышку гнева вопросом, где же находится комната для отдыха, Раддоман превратился в грязновато-коричневое свечение, от которого почти визуально исходили злоба и вонь.

– Тебя не должно здесь быть, иладд! Ты и так забрал то, что было нашим, а теперь пришел сюда, словно и это место принадлежит тебе. Я слышал, как ты явился… без оружия… утверждая, что хочешь увидеть и узнать нас. Словно ты один из наших. Словно ты пришел править этой землей. Куда ты отправишь нас, когда заберешь и это место, как забрал предыдущее?

– Что забрал? Не понимаю. Я вовсе не…

Но он не позволил мне договорить, просто швырнул мне пару башмаков и исчез.

Одежда была прекрасна. Серые рейтузы, отделанные черным кантом. Винного цвета шелковая рубаха с большим вырезом и широкими рукавами застегивалась на пуговицы из черных жемчужин. Высокие кожаные башмаки были сшиты из удивительно мягкой кожи. Я умылся так тщательно, насколько это было возможно сделать ледяной водой и кремом из коробочки, потом, как мог, расчесал спутанные волосы. Я говорил себе, что должен выглядеть как можно лучше, стоя перед госпожой. Ведь мое будущее в ее руках. Но на самом деле больше думал об этих руках, чем о своем будущем.