Разоблачение

– Верно, – повторил он.

– А зачем?

– Не знаю, Лиз. Такая сказка.

– Потому что он не пустил ее укрыться от непогоды? – снова процитировала девочка. – А кстати, почему он не пустил, папа?

– Не знаю, – повторил он.

– Потому что в его сердце не было любви, – объяснила дочь.

– Лиз, пора спать.

– Сначала подскажи мне сон, папа.

– Ладно. Над твоей постелькой повисла прелестная серебряная тучка и…

– Это плохой сон, папа, – нахмурилась дочка.

– Хорошо, а какой сон ты хочешь?

– С Кермитом.

– Пожалуйста. Кермит сидит вот здесь, прямо у твоего изголовья, и будет дежурить здесь всю ночь.

– И ты тоже!

– Хорошо, я тоже. – Он поцеловал Элайзу в лоб, и она перекатилась на бочок лицом к стене. Выходя из комнаты, Сандерс слышал, как она зачмокала, засунув в рот палец.

Вернувшись в спальню, он сдвинул в сторону бумаги жены, расчищая себе место для сна.

– Она еще не спит? – спросила Сюзен.

– Наверное, засыпает. Сон попросила. Про Кермита.

– Да, Кермит – ее новое увлечение, – кивнула жена.

Похоже, что она не обратила внимания на его футболку. Сандерс нырнул под одеяло и внезапно почувствовал себя совершенно вымотанным. Откинувшись на подушку, он закрыл глаза. Почти засыпая, он услышал, как Сюзен сгребла свои папки с постели и щелкнула выключателем.

– М-м-м, – пробормотала она, – как от тебя приятно пахнет…

Сюзен прижалась к Сандерсу, уткнувшись лицом в его шею, и закинула на него ногу. Это была ее стандартная увертюра, которая неизменно раздражала его. Он чувствовал себя, будто прикнопленным ее тяжелой ногой. В Сюзен потрепала его по щеке.

– Это ты для меня надушился?

– Ох, Сюзен, – вздохнул Сандерс, преувеличивая свою усталость.

– Считай, что это сработало, – хихикнула жена и, запустив руку под одеяло, засунула ее под футболку.

Сандерс неожиданно разозлился. Да что это с ней? У нее никогда недоставало такта в таких вещах. Вечно на нее накатывало в неподходящее время и в неподходящем месте! Он потянулся вниз и перехватил руку жены.

– Что-нибудь не так?

– Сью, я и вправду устал.

Сюзен остановилась.

– Тяжелый день, да? – сочувственно спросила она.

– Само собой. Очень тяжелый.

Жена приподнялась на локте и наклонилась над ним, теребя пальцем его нижнюю губу.

– А ты не хочешь, чтобы я тебя повеселила?

– Нет, спасибо.

– Ни капельки?

Сандерс опять вздохнул.

– Ты уверен? – поддразнивая, спросила она. – Ты совершенно уверен? – И она нырнула под одеяло.

Засунув обе руки под одеяло, он успел удержать ее голову.

– Сюзен, ну пожалуйста! Оставь!

– Еще только половина девятого, – хихикнула она. – Не мог же ты настолько устать!

– Мог.

– А я готова поспорить, что нет…

– Да брось ты! У меня нет настроения!

– Ну ладно, ладно! – Она отодвинулась от Сандерса. – Я вот только не могу понять, зачем ты тогда надушился?

– Ради Бога…

– Мы уже скоро совсем не будем заниматься любовью!

– Это из-за того, что ты постоянно в разъездах.

Это был неверный ход.

– Я не «постоянно в разъездах»!

– Тебя нет дома минимум две ночи в неделю.

– Это не значит, что я «постоянно в разъездах»! И, между прочим, это моя работа.

– Я-то рассчитывала, что ты меня будешь поддерживать!..

– Я поддерживаю.

– Жаловаться – это не значит поддерживать.

– Сама посуди, – огрызнулся он. – Когда тебя нет в городе, я прибегаю домой пораньше, кормлю детей и все делаю для того, чтобы ты не беспокоилась!..

– Иногда, – сказала она. – А иногда ты допоздна сидишь в конторе, и дети остаются с Консуэлой, пока все…

– Но я же тоже работаю…

– Ну и нечего мне болтать насчет «все делаю». Ты в тысячу раз меньше проводишь дома, чем я, и это я разрываюсь на двух работах сразу, а ты, как правило, делаешь только то, что тебе нравится. Так же как и все остальные мужики в этом мире!..

– Сюзен…

– Господи, в кои-то веки ты что-то сделаешь по дому и тут же начинаешь изображать из себя мученика! – Она села на постели и включила торшер. – Все женщины, которых я знаю, работают больше любого мужчины.

– Сюзен, я не хочу ссориться.

– Ну, конечно, я еще и виновата. Все из-за меня! Вы же не мужики, а говнюки!..

Сандерс на самом деле очень устал, но злость придала ему сил. С неожиданной энергией он вскочил с кровати и заходил взад-вперед.

– А при чем здесь все мужчины? Теперь мне придется «выслушать лекцию о том, как вас, бедняжек, угнетают?

– Вот что, – сказала Сюзен, сев в постели, – женщин и в самом деле угнетают, и это факт.

– В самом деле? И как же это выражается в твоем лично случае? Ты никогда не стираешь, ты никогда не готовишь, ты даже пола не подметаешь – все это кто-то за тебя делает! Детей в школу отводишь, а забираешь их из школы тоже не ты. Боже мой, наконец, ты компаньон в юридической фирме! Так что ты из себя сиротку строишь?

Сюзен изумленно смотрела на него. Сандерс знал почему: Сюзен уже сто раз закатывала речь об угнетении женщин и ни разу не слышала, чтобы он ей противоречил. Со временем это стало принятой обоими идеей брака. А на этот раз он не согласился с основными тезисами, нарушив этим установленные правила.

– Я не верю своим ушам! Я всегда думала, что ты другой… – Сюзен понимающе прищурилась. – А, это потому, что женщина получила твою работу?

– Так, теперь мы пройдемся насчет уязвленной гордости самца?

– Но это же правда? Ты просто напуган!

– Ничего подобного! Ерунда. Что там насчет уязвленной гордости? Твою гордость задеть еще проще – настолько просто, что, получив отказ в постели, ты не можешь удержаться от того, чтобы не затеять ссору!

Это ее остановило. Сандерс сразу увидел: крыть ей нечем. Она просто сидела с каменным лицом.

– О Господи, – сказал он и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

– Это ты затеял ссору, – наконец заговорила она.

Сандерс повернулся: