Разоблачение
Шрифт:
Сандерс помолчал.
– И что бы вы рекомендовали мне сделать?
– Ага, сейчас тебе понадобился совет?
– Да.
– В самом деле? – старик улыбнулся. – А я в этом сомневаюсь.
– Нет, Макс. Мне нужен совет.
– Ладно. Тогда слушай мой совет: иди назад, извинись перед Мередит, извинись перед Гарвином и получай обратно свою работу.
– Я не могу…
– Тогда тебе не нужен мой совет.
– Я просто не могу так поступить, Макс.
– Что, очень гордый?
– Нет, но…
– Ты ослеплен гневом. Как же, женщина посмела так вести себя!.. Она нарушила закон, и она должна понести
– Черт возьми, Макс… Я просто не могу это сделать, вот и все!
– Мочь-то – ты можешь. Другое дело, что ты этого не сделаешь!..
– Пусть так.
Дорфман пожал плечами.
– А тогда чего ты хочешь от меня? Ты спросил моего совета специально для того, чтобы не принять его? Ничего странного. – Старик улыбнулся. – У меня полно других советов, которые ты тоже не примешь.
– Например?
– А какая тебе разница, если ты все равно с ними не согласишься?
– Да бросьте, Макс…
– Я серьезно. Ты не захочешь к ним прислушаться! Так что не будем зря тратить времени. Проваливай.
– Но просто сказать-то вы можете?
Дорфман вздохнул.
– Исключительно потому, что я помню тебя еще с тех дней, когда у тебя был здравый смысл. Итак, во-первых… Ты слушаешь?
– Да, Макс, слушаю.
– Во-первых, ты знаешь все, что тебе нужно знать о Мередит Джонсон. А теперь забудь ее – это не твоя забота.
– Как это понимать?
– Не перебивай. Во-вторых, играй в свою игру, а не в ее.
– В смысле?
– В смысле – решай свою проблему.
– Какую свою проблему? Судебное разбирательство?
Дорфман фыркнул и воздел руки.
– Ты невозможен. Я просто зря транжирю свое время.
– Вы хотите сказать, что мне нужно отказаться от судебного разбирательства?
– Ты родной язык понимаешь? Решай проблему! Делай то, что ты делаешь хорошо. Делай свою работу. Не уходи.
– Но, Макс!..
– О, я ничего не могу для тебя сделать, – сказал Дорфман. – Это твоя жизнь. У тебя есть свои ошибки, которые нужно сделать, а я должен возвращаться к моим гостям. Но попробуй прислушаться к моим словам, Томас. Не спи и помни, что у всех человеческих поступков есть причины. Все люди решают какие-то проблемы. Даже ты, Томас.
Старик развернул на месте свое кресло-каталку и поехал в сторону ресторана.
«Черт бы побрал этого Макса», – думал Сандерс, идя по Третьей улице сырым вечером. Своей манерой никогда не говорить прямо Дорфман мог кого угодно довести до белого каления.
Вся проблема в тебе, Томас, и возникла она не вчера…
Что, черт возьми, он хотел этим сказать?
Проклятый Макс. Разозлил и вымотал все нервы. Он всегда так себя вел, насколько Сандерс помнил те совещания, которые профессор проводил, когда работал в совете директоров «ДиджиКом». Сандерс всегда уходил с этих совещаний выжатым как лимон. В те дни молодые сотрудники в Купертино называли Дорфмана «Загадочник».
…Все люди решают какие-то проблемы. Даже ты, Томас…
Сандерс потряс головой. В словах старика не было никакого смысла, а тем временем нужно было что-то предпринимать. Дойдя до конца улицы, он вошел в телефонную будку и набрал номер Гэри Босака. Было восемь часов, и Босак должен был быть дома –
наверное, только что вылез из постели и пьет кофе, готовясь к своему «рабочему дню». Сидит небось, зевая, перед полудюжиной своих модемов и компьютеров и обдумывает, как влезть чужие базы данных.В трубке прозвучал сигнал, и записанный на магнитофон голос сказал: – Вы позвонили в «НЗ Профессиональные услуги. Продиктуйте ваше сообщение.» – И длинный сигнал.
– Гэри, это Том Сандерс. Я знаю, что вы слушаете, снимите трубку.
В трубке послышался щелчок, и Сандерс услышал голос Босака:
– Привет. Я ожидал звонка от кого угодно, но только не от вас. Откуда вы звоните?
– Из автомата.
– Отлично. Как у вас дела, Том?
– Гэри, мне нужно, чтобы вы кое-что сделали. Просмотрели кое-какие базы данных.
– Ага… Это нужно для фирмы или лично для вас?
– Лично для меня.
– Ага… Видите ли, Том, я очень занят в эти дни, давайте поговорим об этих делах на следующей неделе?
– Это будет слишком поздно.
– Но сейчас я ужасно занят…
– Гэри, в чем дело?
– Ай, оставьте, Том, вы и сами отлично знаете!
– Мне нужна помощь, Гэри.
– Э, да я с удовольствием бы вам помог… Но не так давно мне позвонил Блэкберн и сказал, что если я хотя что-нибудь для вас сделаю – хоть что-нибудь! – то не позднее шести утра я буду принимать у себя на квартире сотрудников ФБР.
– О Боже!.. Когда это было?
– Около двух часов назад.
Два часа назад… Блэкберн сильно опережал его.
– Гэри…
– Э, вы же знаете, что я к вам всегда прекрасно относился, Том, но только не сейчас. Ладно? Ну, мне пора идти.
– Если честно, то все это меня не удивляет, – заявила Фернандес, отодвигая бумажную тарелку.
Они с Сандерсом только что перекусили сандвичами прямо у нее в кабинете. Было уже девять часов вечера, и все кабинеты по соседству были уже пусты, но телефон на столе Фернандес беспрестанно звонил, то и дело перебивая их разговор. На улице опять шел дождь, гремел гром, и Сандерс через окна видел вспышки летних молний.
Когда Сандерс сидел в этом пустом адвокатском кабинете, у него было такое ощущение, что во всем мире не было никого, кроме него и Фернандес, разговаривающей с ним в сгущающихся сумерках. Как быстро все совершилось: человек, которого он до сегодняшнего утра никогда не встречал, сейчас стал чем-то вроде спасательного круга. Он заметил, что вслушивается в каждое сказанное ей слово.
– Перед тем как мы продолжим, я хотела бы подчеркнуть одну вещь, – объясняла адвокатесса. – Вы поступили очень правильно, когда не сели в одну машину с Джонсон. Теперь вы ни в коем случае не должны оставаться с ней наедине. Ни на минуту! Ни при каких обстоятельствах! Это понятно?
– Да.
– Если вы это сделаете, то сорвете все дело.
– Не сделаю.
– Прекрасно, – сказала адвокат. – Дальше: у меня был длинный разговор с Блэкберном. Как вы справедливо полагали, на него страшно нажимают, чтобы он как-то разрешил эту проблему. Я пыталась передвинуть начало третейского суда на послеобеденное время, но он заявил, что компания уже готова и хочет начать совещание прямо сейчас. Он озабочен тем, как долго продлятся переговоры. Так что пришлось согласиться на завтра, на девять утра.