Разоблаченная Изида. Том I

Мы нашли, что газета «Католический мир» в одном из недавних номеров горько жалуется, что старый языческий элемент у туземных обитателей Америки до сих пор не совсем еще умер в Соединенных Штатах. Даже там, где племена уже давно находятся под заботой христианских учителей, даже там втайне отправляются языческие обряды, и тайное язычество, или змеепоклонство, процветает поныне, как и в дни Монтесумы. Там сказано:

«Змеепоклонство и поклонение-вуду», – как газета называет эти две странные секты, – «являются настоящим поклонением дьяволу. В докладе, адресованном Кортесу в 1812 г… Дон Педро Баптиста Пино сообщает: «Все пуэблос имеют свои артуфас – так туземцы называют свои подземные помещения с одной единственной дверью, где они собираются, чтобы пировать и производить совещания. Эти помещения являются храмами… и их двери для испанцев всегда закрыты».

«Обитатели этих пуэблос, несмотря на власть, какую религия над ними имеет, не могут забыть и части тех верований, которые были им переданы, и которые они тщательно передадут своим потомкам. Отсюда у них то обожание, какое они оказывают солнцу, луне и другим небесным телам, то уважение, с каким они относятся к огню и т. д.»

«Кажется, что главы пуэбло являются в одно и то же время священнослужителями; они выполняют различные простые обряды, по которым в них призывают власть солнца и Монтесумы, а также власть и силу (по некоторым отчетам) Великого Змея, на которого, по приказу Монтесумы, они должны смотреть как на жизнедателя. Также они совершают богослужения, когда надо вымаливать дождь. Существуют произведения живописи, изображающие Великого Змея вместе с несчастным красноволосым человеком, якобы Монтесумой. В 1845 г. в пуэбло Лагуна имелся грубый идол, похожее изображение Монтесумы, представляющее одну только голову». [380]

380

«Католический мир», Нью-Йорк, янв., 1877; статья «Змеепоклонство, вудуизм и т. д.».

Полное тождество обрядов, церемоний, традиций и даже имен божеств между мексиканцами, древними вавилонянами и египтянами является достаточным доказательством, что Южная Америка была заселена колонией, которая таинственным образом переправилась через Атлантический океан. Когда? В какой период? По этому вопросу история молчит; но те, кто считают, что нет освященного веками предания без некоторого осадка истины на его дне, верят в предание об Атлантиде. Существует рассеянная по всему миру горсточка вдумчивых одиноких исследователей, которые проводят свои жизни, оставаясь незамеченными, далекими от шума внешнего мира, и изучают великие проблемы физической и духовной вселенной. Они имеют свои тайные летописи, в которых сохраняются плоды ученых трудов длинного ряда отшельников, наследниками и продолжателями дела которых они являются. Познания их древних предков, мудрецов Индии, Вавилонии, Ниневии и царственных Фив; легенды и традиции с комментариями на них Солона, Пифагора и Платона из мраморных залов Гелиополиса и Сайза, традиции, которые в их время уже казались чуть просвечивавшими через мглистую завесу прошлого, – все это и еще гораздо более занесено на неразрушающиеся пергаменты и передается с огромнейшей заботой от одного адепта другому. Эти люди верили в повествование об Атлантиде, они знали, что это не басня, и утверждали, что в различные эпохи прошлого, огромные острова и даже материки существовали там, где теперь бушуют лишь пустынные водные пространства. В их потонувших храмах и библиотеках археолог нашел бы, если бы он мог исследовать, материалы, чтобы заполнить пробелы в том, что представляем себе, как историю. Говорят, что в отдаленную эпоху путник мог пересечь то, что теперь является Атлантическим океаном, почти во всю длину по суше, переезжая лишь на лодках с одного острова на другой, где в то время существовали лишь узкие проливы.

Наше подозрение, касающееся цис-атлантических и трансатлантических рас, усиливается после прочтения чудес, сотворенных Кецалькоатлем, мексиканским магом. Его жезл, должно быть, близкая родня традиционному сапфировому жезлу Моисея, жезлу, процветшему в саду Рагуэл-Йетро, его тестя, и на котором было выгравировано священное непроизносимое имя. Эти «четыре человека», описанные как реальные четверо предков человеческой расы, «которые не были ни зачаты богами, ни рождены женщинами», «но сотворение которых было чудом, сотворенным Творцом», и которые были сотворены после того, как три попытки создать людей потерпели неудачу, равно дают несколько поразительных подобий в эзотерических толкованиях герметистов; [381] они также неоспоримо напоминают нам четверых сыновей божиих египетской теогонии. Кроме того, каждый придет к заключению, что подобие этого мифа повествованию, изложенному в «Книге Бытия», бросится в глаза даже поверхностному наблюдателю. Эти четыре предка «могли рассуждать и говорить, зрение их было безгранично, и они сразу узнавали все» [366]. Когда «они возносили благодарность Творцу за свое существование, боги испугались, и они выдохнули облако на глаза людей, чтобы они могли видеть только на определенном расстоянии и не были бы похожи на самих богов». Это имеет прямое отношение к фразе из «Книги Бытия»: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни» и т. д. И еще: «В то время, когда они спали, Бог дал им жен» и т. д.

381

У Гесиода Зевс творит свою третью расу людей из ясеня. В «Пополь-Вухе» говорится, что третья раса людей была сотворена из дерева «ците», а женщины сотворены из сущности тростника, который называется «сибак». Это тоже странное совпадение.

У нас нет ни малейшего намерения непочтительно подсовывать идеи тем, кто настолько мудры, что не нуждаются ни в каких намеках. Но мы не должны забывать, что подлинные трактаты по древней магии халдейского и египетского происхождения не разбросаны по публичным библиотекам и распродажам аукционистов. Что таковые существуют, это факт, известный многим исследователям сокровенного знания. Не имеет ли величайшего значения для каждого, изучающего древность, чтобы хоть поверхностно ознакомиться с их содержанием?

«Четверо предков человеческой расы», – добавляет Макс Мюллер, – «кажется, имели долгую жизнь, и когда, наконец, настало время умирать, они исчезли таинственным образом и оставили своим сыновьям то, что называется сокровенное величие, которое никогда не должно открываться человеческими руками. Что это было, мы не знаем».

Если здесь нет никакой связи между этим сокровенным величием и сокровенной славой халдейской Каббалы, которая, по преданию, оставлена Енохом после его таинственного вознесения, то мы не должны верить ни одному косвенному доказательству. Но, возможно, что эти четыре предка из киче-расы просто символизируют в своем эзотерическом значении четыре последовательных прародителей людей, упомянутых в «Книге Бытия», гл. I, II и VI? В первой главе первый человек двуполый – «мужским и женским сотворил он их» – что соответствует гермафродитным божествам последующих мифологий; второй, Адам, сделанный из «праха земного», однополый и соответствует «сынам Божиим» из главы VI; третьи по счету – великаны, или нефилим, на которых в Библии только намекается, но подробнее объяснено в другом месте; четвертые – родители людей, чьи дочери были красивы.

Пользуясь признанными фактами, что уже с отдаленнейших времен у мексиканцев были свои маги; что это же самое замечание приложимо ко всем древним религиям мира; что сильное сходство преобладает не только в формах их церемониальных богослужений, но даже в самих названиях, употребляемых для обозначения некоторых магических орудий, и, наконец, если все другие путеводные нити, в соответствии с научными выводами, окажутся несостоятельными (так как некоторые из них будут поглощены бездонной пропастью совпадений), то почему бы нам не обратиться к великим авторитетам по магии и не посмотреть, нет ли под этой «порослью фантастической чепухи» глубокого подслоя истины? Мы не хотим, чтобы нас неправильно поняли. Мы вовсе не отсылаем ученых к Каббале или к книгам по герметизму, чтобы они изучали магию, но направляем их к авторитетам по магии, чтобы открыть материалы для истории и науки. У нас нет ни малейшего помысла, чтобы навлекать на себя гневные поношения академиков неблагоразумным поведением подобно бедному де Мюссе, когда он пытался навязать им, чтобы они прочли его демонологические «Мемуары» и взялись за исследование Дьявола.

«Повествование Бернала Диаца де Кастила», одного из последовавших за Кортесом, дает нам некоторое понятие о чрезвычайной утонченности и уме народа, который они победили. Но это описание слишком длинное, чтобы приводить его здесь. Достаточно сказать, что ацтеки оказались более, чем в одном только отношении схожими с египтянами по цивилизации и утонченности. У обоих народов магия или сокровенная натурфилософия культивировалась в высочайшей степени. Добавим к этому, что Греция, «последняя колыбель искусств и науки», и Индия «колыбель религий», изучали и продолжают изучать ее и практиковать – и кто отважится дискредитировать ее и ее достоинство как предмета изучения, и ее глубину, как науки?

Никогда не было и не может быть больше, чем одна универсальная религия, ибо может быть только одна истина о Боге. Подобно огромной цепи, верхний конец которой, альфа, остается незримо эманирующим из божества, – находящегося в statu abscondito во всех примитивных теологиях, – она окружает наш земной шар по всем направлениям; даже самого темного уголка она не оставляет непосещенным до того, как другой конец ее, омега, вернется обратно на свой путь, чтобы быть опять принятым обратно туда, откуда он сперва эманировал. На эту божественную цепь нанизан экзотерический символизм всех народов. Разнообразие их форм не в силах повредить их сущности, и под разными идейными типами материальной вселенной, символизируя оживляющие ее начала, нетленный нематериальный образ духа сущего, руководящего ими, остается тем же самым.

Настолько, насколько человеческий разум в состоянии углубиться в постижение духовной вселенной, в ее законы и силы, последнее слово было произнесено века тому назад; и если идеи Платона могут быть упрощены ради более легкого понимания, то дух их субстанции не может быть ни переделан, ни удален без нанесения вреда истине. Пусть человечество ломает голову еще тысячи лет; пусть богословие смущает веру и искажает ее, силою навязывая непостижимые догмы в метафизике; пусть наука подкрепляет скептицизм, разрушая шатающиеся остатки духовной интуиции в человечестве своими демонстрациями своей непогрешимости, вечная истина никогда не может быть разрушена. Мы находим последние возможные на человеческом языке выражения в персидском Логосе, Хоновере или в живом проявленном Слове Бога. Зороастрийский Енох-Верихе тождествен с иудейским «Я есьм»; и «Великий Дух» бедного необразованного индейца есть проявленный Брахма индийского философа. Один из последних, Чарака, индийский врач, про которого говорят, что он жил за 5000 лет до Христа, в своем трактате о происхождении всего, трактате, называемом «Юса», красиво выражается:

«Наша Земля, подобно всем светящимся небесным телам, которые нас окружают, есть только один атом огромного Целого, о котором мы высказываем мало понимания, называя его – Бесконечное».

«Есть только один свет, и есть только одна тьма», – гласит сиамская пословица. Demon est Deus inversus, – Дьявол есть тень Бога, гласит универсальная каббалистическая аксиома. Мог бы существовать свет, если бы не было первичной тьмы? И разве сияющая солнечная вселенная сперва не протягивала своих младенческих рук из пеленок темного и мрачного хаоса? Если христианская «полнота Того, Кто наполняет все и вся» является откровением, то должны также допустить, что если существует дьявол, то он должен быть включен в эту полноту и быть частью того, что «наполняет все и вся». С незапамятных времен пытались люди оправдать, обелить божество и отделить Его от существующего зла, и эта цель была достигнута древней восточной философией основанием theodikй; но их метафизические воззрения на падшего духа никогда не были искажены созданием антропоморфической личности Дьявола, как это впоследствии было сделано ведущими светилами христианского богословия. Личного беса, противодействующего божеству и препятствующего человечеству на его пути к совершенству, следует искать только на земле среди человечества, но не в небесах.