Разок за деньги или деньги всему начало

– И наркоманы мрут как мухи.

– Да.

– Почему, как ты думаешь, Рамирез застрелил Сэла и Луиса?

– Может, Рамирезу понадобилось сжечь мосты.

Морелли прошелся фонариком по темным углам в глубине грузовика. Я с трудом различала его в темноте, но могла слышать шарканье подошв, когда он двигался.

– Что ты делаешь?
– спросила я.

– Ищу пистолет. В случае, если ты не заметила, мне чертовски не повезло. Мой свидетель мертв. Если не смогу отыскать пистолет Зигги в нетронутом состоянии, я тоже стану трупом.

– Всегда есть Рамирез.

– Который может разговориться, а может - и нет.

– Думаю, ты слишком остро реагируешь. Я могу засвидетельствовать присутствие Рамиреза на месте двух совершенных убийств, и мы раскрыли главную операцию по поставке наркотиков.

– Вероятно, это бросит тень сомнения на характер Зигги, но не изменит факта, что я застрелил безоружного человека.

– Рейнжер сказал, что ты должен доверять системе.

– Рейнжер сам игнорирует систему.

Я не хотела видеть Морелли в тюрьме за преступление, которое он не совершал, но точно также не желала, чтобы он провел жизнь в бегах. Он на самом деле был хорошим паренем, и как мне не хотелось в этом признаться, я начала испытывать к нему нежные чувства. Когда расследование завершиться, я буду скучать по поддразниванию и поздним дружеским посиделкам. Хотя Морелли еще продолжал действовать на нервы тут и там, но возникло новое чувство партнерства, которое превысило большую часть моего гнева в прошлом. Трудно было поверить, что его пошлют в тюрьму в свете всех этих новых улик. Вероятно, он потеряет свою работу в полиции. Мне это казалось меньшим позором, чем прятаться долгие годы.

– Полагаю, нам следует позвонить в полицию и позволить им разбираться с этим, - предложила я Морелли. – Ты не можешь скрываться весь остаток своей жизни. А что будет с твоей матерью? А что насчет нашей устной договоренности?

– Устной договоренности? О, черт, Стефани, ты же не собираешься предъявить мне счет, не так ли?

– У нас было соглашение. Ты позволяешь привести тебя, когда мы найдем пропавшего свидетеля.

– Я не учел, что он будет мертв.

– А меня выселят.

– Послушай, Стефани, твоя квартира не такой уж подарок. Кроме того, это напрасный разговор. Мы оба знаем, что ты не способна привести меня силой. Есть только один способ получить твои деньги – это мое позволение. Ты же не собираешься стоять на своем.

– Мне не нравится твое отношение, Морелли.

Свет от фонарика закружился, и Морелли ринулся по направлению к двери.

– Меня не заботит, что ты думаешь о моей позиции. Я в паршивом настроении. Мой свидетель мертв, и я не могу найти чертово оружие убийства. Вероятно, Рамирез будет визжать как свинья, а меня оправдают, но пока этого не случилось, я буду прятаться.

– Ну и черт с тобой. Не могу поверить, что так для тебя будет лучше. Представь, что вдруг какой-нибудь коп заметит тебя и пристрелит? Кроме того, у меня есть работа, и я собираюсь ее сделать. Не следовало мне иметь с тобой дела.

– Ну, это были неплохие дела, - заметил он.

– Добился ли ты в них успеха?

– Нет. Но я - не ты. У меня такой опыт, что тебе и не снилось. И я, черт возьми, более подготовлен, чем ты когда-либо будешь.

– Ты меня недооцениваешь. Я хорошо подготовлена, твою мать.

Морелли хмыкнул.

– Ты – мармеладка. Нежная и сладкая, и если тебя разогреть, становишься тягучей и прелестной.

Я ретировалась, лишившись дара речи. Не могла поверить, что еще несколько секунд назад я участливо и по-дружески думала об этом уроде.

– Я быстро учусь, Морелли. Хотя несколько раз ошиблась в начале, но я сейчас способна тебя привести.

– Да, ладно. Что ты собираешься делать, застрелить меня?

Его сарказм меня отнюдь не умиротворил.

– Как бы эта мысль не была привлекательна, но стрелять в тебя нет необходимости. Все, что я должна сделать, - это закрыть дверь, ты, надменное ничтожество.

В тусклом свете я увидела, как глаза его широко распахнулись в проблесках понимания за наносекунду до того, как я захлопнула тяжелую герметичную дверь. Послышался приглушенный удар его тела, врезавшегося изнутри в дверь, но было поздно. Засов уже был на месте.

Я отрегулировала температуру так, чтобы трупы не разморозились, и в тоже время сделала ее не настолько низкой, чтобы превратить Морелли в мороженое на палочке по приезде в Трентон. Потом забралась в кабину и завела мотор, поздравив себя, что при мне ключи Луиса. Неуклюже выехав со стоянки, я взяла курс на магистраль.

На полпути домой я нашла телефон и позвонила Дорси. Сообщила ему, что приведу Морелли, но не вдавалась в детали. Я предупредила, что подъеду к участку со стороны задней двери минут через сорок пять, и было бы неплохо, если бы он меня там ждал.

Я подъехала на Норт Клинтон вовремя и поймала в свете фар Дорси и двух полицейских в форме. Затем заглушила двигатель, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, и спрыгнула на землю.

– Может, вам следует еще позвать кого-нибудь в форме, - предложила я.
– Думаю, Морелли может прийти в бешенство.

Брови Дорси подскочили.

– Ты засунула его в заднюю часть грузовика?

– Да. И он там не в одиночестве.

Один из полицейских отодвинул засов, дверь распахнулась, и Морелли скатапультировал на меня. Он схватил меня поперек туловища, и мы шлепнулись на асфальт, катаясь, молотя друг друга, поливая при этом бранью.

Дорси и полицейские оттащили Морелли от меня, но он все еще продолжал ругаться и махать кулаками.

– Я до тебя доберусь! – орал он на меня. – Когда выйду отсюда, надеру тебе задницу. Ты чертова сумасшедшая. Маньячка!

Появились еще двое патрульных, и вчетвером полицейские потащили Морелли к задней двери. Дорси задержался со мной.

– Может тебе следует переждать где-нибудь, пока он успокоится?
– предложил он.

Я стряхнула несколько пылинок с колен.

– Это может занять время.

Затем вручила Дорси ключи от грузовика и ввела в курс насчет наркотиков и Рамиреза. Пока я давала объяснения, Морелли утащили наверх, и горизонт очистился, тогда я смогла пойти забрать квитанцию у регистратора.

Приближалось к двенадцати, когда я, наконец, позволила себе оказаться дома, и моим единственным сожалением о события этого вечера было то, что я оставила свой блендер на пристани. Мне, в самом деле, позарез был необходим «дайкири». Я закрыла входную дверь и бросила сумку на кухонную стойку.