Разомкнутый круг

Через некоторое время в кабинет влетела и княгиня. Она сразу глянулась Максиму своей простотой и непосредственностью. Гибкая и невысокая, она порхала вокруг гостя и всплескивала руками.

– Да вас одеть, мон шер, [4] по-модному, какой жених станете! – щебетала она. – Высок, строен, красив, что еще надобно?

Князь с улыбкой наблюдал за женой и был счастлив, что ей пришелся по-сердцу сын покойного товарища.

– Ну, положим, дорогая, для службы в кирасирах он не высок. Там самый маленький тянет на два аршина девять вершков. [5] Ну ничего, ему совсем чуть-чуть осталось подрасти.

4

Мой милый. (фр.).

5

1 метр 82 сантиметра.

– А эта восхитительная мушка в углу рта сведет с ума не одну девицу, – не слушала его жена.

Ее тонкие руки, от которых так приятно пахло, обхватили голову юноши и повернули к свету. Максим растерянно улыбнулся. Княгиня в восторге захпопала в ладоши:

– Какие прелестные ямочки на щеках. Почаще улыбайтесь, мой друг, и женщины сделают вас генералом… Завтра я закажу ему платье и покажу Петербург, – обернулась к князю Петру, – вот знакомые удивятся! – загорелась она.

– Извини, дорогая! У нас немного другая программа, – поцеловал жену в лоб. – Молодой барин несколько задержался, поэтому завтра утром нам следует быть в канцелярии лейб-гвардии Конного полка… А столицу ему покажешь, как станет офицером…

Пожилой лакей, учтиво поклонившись, отвел Максима в отведенную комнату. Слуги здесь были дисциплинированны и вышколенны, не то что в его Рубановке. Заснул он неожиданно быстро, и улыбка не сходила с его лица даже во сне.

Несколько чинов канцелярии лейб-гвардии Конного полка прилежно скрипели перьями, даже не подняв глаз на вошедших. Из кабинета заместителя командира полка вылетел красный и взъерошенный старший писарь и опрометью помчался через всю канцелярию за вестовым, чтобы передать ему приказ полковника.

Ротмистр довольно улыбнулся:

– Служба идет! – хлопнул по плечу Максима, чтобы подбодрить его. – А наш дражайший Михайло Андреевич похоже сегодня не в духе. Замещает командира полка генерал-майора Янковича. Редко, но такое с ним происходит…

Подойдя к двери кабинета, они услышали тяжелые нетерпеливые шаги и звяканье графина с водой.

– Наверное, вчера в гостях побывал, – князь подмигнул по-мальчишески Рубанову и прошел в кабинет. Следом протиснулся и Максим.

– Здравия желаю, Арсеньев! – по-свойски пожал ему руку ротмистр. – Гляди, какого я тебе гвардейца привел…

Полковник мрачно, исподлобья уставился на Максима. У того аж мурашки по спине пробежали.

– Да не хмурься, командир,– развалился в кресле Голицын. – Это тот самый юнкерок, за которого мы с Василием Михайловичем просили тебя…

Взгляд полковника смягчился. Максим встал во фрунт и не дышал.

– Полагаю, росту чуть не хватает? – выпив воды из стакана, налитого еще до их прихода, Арсеньев сел за стол.

– Вытянется за лето, господин полковник, – легкомысленно махнул рукой Голицын. – Делов-то… А чего в раздражении?

Полковник снова нахмурился и резко поднялся из-за стола. Князь пожалел о своем вопросе.

– В раздражении – мягко еще сказано, ротмистр! – хриплым, сорванным от команд голосом загремел Арсеньев. – Да я его, каналью, растопчу… Манеж мне покрасил кое-как! – Нервно заметался он по кабинету.

В дверях появилась голова старшего писаря и тут же исчезла.

– В Сибирь каналью сошлю. От самого государя императора нарекание получил!..

Голицын понял, что речь идет о воре подрядчике. Но этот вопрос не интересовал его.

– Главное, Михайло Андреевич, полученная вами высочайшая благодарность за смотр, а этот пустяк быстро забудется, – попытался успокоить полковника. – Эка невидаль – манеж облупился! У нас и не то в полку случалось…

Конногвардейский полковник подошел к настольному колокольчику.

– Командира второго эскадрона ко мне! – велел залетевшему в кабинет старшему писарю.

Пока вестовой разыскивал эскадронного, Михаил Андреевич несколько успокоился и уже, добродушно разглядывая Максима, с удовольствием рассказывал ему о коннице вообще и гвардейском полку, в котором выпало счастье служить ему. При этом он безостановочно передвигался по кабинету из угла в угол. Ходьба успокаивала его.

– Русская регулярная конница делится по своему боевому предназначению на тяжелую, легкую и драгун. Самая боевая и мощная – это, конечно, тяжелая, – иронично посмотрел на гусарского ротмистра, – в которой тебе и придется служить, – перевел взгляд на Рубанова. – Кирасиры предназначены для атаки сомкнутым строем, способным смять и повернуть в бегство любые построения вражеской пехоты.

– Но ежели вы такие грозные мужчины, почему же государь не велит носить офицерам усов? – обиделся за легкую кавалерию Голицын и гордо пригладил свои небольшие аккуратные усики.

– Настоящего офицера и без усов видно! – парировал полковник, постепенно приходивший в хорошее расположение духа. – А гусаров к мужчинам только по усам и можно отнесть…

Тут уже нахмурился Голицын.

– Гусарские да уланские полки наряду с казаками нужны для аванпостов и разведочной службы, а не для настоящего сражения… Вот государь и разрешил вам усы носить, – обернулся к Голицыну, – дабы в лесу хорошо маскироваться и за елку сходить! – басовито засмеялся полковник.

Тут уже не выдержал ротмистр. Яростно вскочил со стула и только открыл рот, чтобы заступиться за гусар, как в дверь постучали и у порога вытянулся командир второго эскадрона.

– Про драгун и конноегерские полки сам узнаешь, – произнес полковник и мановением руки усадил князя в кресло. – Барон Вайцман, вы были ответственны за покраску манежа?

Огромный немец стоял навытяжку, выкатив глаза. Лицо его медленно, начиная со лба, покрывалось бледностью.

– Прошу садиться, – милостиво разрешил Арсеньев, выдержав достаточную, на его взгляд, воспитательную паузу.

Ровным шагом, как положено по уставу, кладя на пол целиком огромную свою ступню, гремя шпорами на весь кабинет и даже канцелярию, барон пошел к стулу.

«У канцеляристов, наверное, бумаги на столах подпрыгивают», – подумал Максим, поглядывая на немца. Он ему сразу не понравился. С первого взгляда… Не понравились его белесые свинячьи ресницы под узкими светлыми бровями, белая, почти прозрачная кожа, пустые оловянные бесцветные глаза, массивная шея и узкий лоб с ниспадающими на него прядями редких белокурых волос. Не понравилась его механическая походка, не понравился он весь…

Между тем вошедший ротмистр, прижав строго по правилу левой рукой шляпу и палаш к неподвижному корпусу, подошел к стулу, коротким движением отвел палаш и, сев совершенно прямо, стал есть глазами начальство.