Разоритель
Шрифт:
– Это не твоё дело, чей это проект... Возможно, я оставлю тебе статус наблюдателя. Если ты меня хорошо об этом попросишь - тем же способом, как в прошлый раз. У тебя будет пара-тройка лет, чтобы закончить свой эпохальный труд, - продолжал Сикорски.
– даже потяну время, чтобы следующее вмешательство было проведено попозже. Как видишь, я иду тебе навстречу.
– Нет, вы не поняли. Следующего вмешательства не будет. Вы должны оставить планету в покое.
Сикорски осклабился.
– Я никому ничего не должен. Кроме Земли и её интересов.
– Есть ещё и земные законы, - хитро прищурилась Майя.
– В частности, земные законы гласят, что земные колонии не могут быть объектами экспериментов Института Экспериментальной Истории и тем более
– Арбинада - не земная колония, - пожал плечами функционер.
– Земная колония - это планета, на которой постоянно живут земляне. Поскольку в законе не сказано точно, сколько землян там должно проживать постоянно, то хватит и одного.
– Похоже, ты поглупела, - он явно хотел что-то добавить по-немецки, но сдержал себя.
– Не пытайся играть в игры, в которые ты не умеешь играть. Статус наблюдателя не есть статус постоянного жителя.
– Я не имею в виду себя. Я имею в виду своего будущего сына, зачатого от домина Антора два месяца назад, - как ни в чём не бывало, заявила Майя.
– Он родится на Арбинаде и будет жить в своём мире. Однако, по земным законам, ребёнок, рождённый земной женщиной, является землянином. Таким образом, Арбинада - это земная колония. Доктор Бромберг сказал...
– Ты что, залетела от местного?
– Сикорский не счёл нужным скрыть брезгливое удивление.
– И ты в самом деле собираешься растить своего ребёнка в этом диком мире? Ты в своём уме?
– А почему бы и нет? Я не сентиментальна. На Арбинаде не принято слишком трепетно относиться к детям, и мне это нравится. К тому же ребёнок - первый сын домина Антора, за него дорого заплачено, и вряд ли его ждут какие-то неприятности. Я бы даже сказала, что большинство земных сверстников позавидовали бы ему. В конце концов, что такого замечательного в жизни на Земле? Ионный душ по утрам? Возможность летать на каникулы к бабушке на Марс или Весту? Интернат с узкими койками? Любимый Воспитатель, к которому ты приходишь каждый вечер исповедоваться, а он заносит твои исповеди в комьютер, чтобы проанализировать твой психопрофиль, а если нужно - подкорректировать? Стать врачом, учителем, художником, работником на какой-нибудь водорослевой ферме? В самом лучшем случае - получить немного власти? Сидеть в какой-нибудь престижной конуре, интриговать, подсиживать конкурентов, и мечтать о хорошем минете... Завидная участь!
– Замечательная алармистская тирада, - комконовец, похоже, твёрдо решил держать себя в руках.
– Я слышал таких сотни. Всё это - чистейшей воды блеф. Ты сама не понимаешь, что несёшь. Если ты всё-таки родишь этого своего ребёнка, ты поймёшь, что молола вздор. Нормальный материнский инстинкт сработает. Впрочем... сейчас ты можешь наделать каких-нибудь глупостей. Мы это прекратим. С этого момента, - он снова повернулся к компьютеру, - тебе запрещается находиться на поверхности Арбинады. Сейчас мы летим на Базу, там тебя обследуют на предмет психической адекватности. Скажу сразу: у тебя найдут кое-какие симптомчики, наличие которых позволит приостановить твой статус наблюдателя на Арбинаде. Потом мы решим, что делать с тобой дальше. И если какой-нибудь Бромберг сунется в это дело...
– Ну да, ну да, - Майя откровенно забавлялась.
– Простите, Рудольф, я сказала ещё не всё. Три часа назад я сделала себе инъекцию препарата, убивающим плод в матке. Сейчас вещество уже в крови. Антидот находится на Арбинаде. Что это за вещество, я не знаю. Вы, конечно, можете доставить меня на Базу и попытаться сделать анализы. Но вы не успеете этого сделать: плод умрёт раньше. После этого профессор Бромберг делает публичное заявление на ту тему, что этот препарат ввёл мне сотрудник КОМКОНа, обманом. И объясняет, почему и зачем. Начинается скандал. Я, конечно, не буду ничего комментировать - иначе вы потребуете проверки на детекторе лжи, или придумаете ещё какую-нибудь гадость. Но моего молчания будет достаточно. КОМКОН и так не любят, а убийство плода во чреве матери - это образцово-показательная гадость, в которую охотно поверят - по крайней мере некоторые... Зато к Арбинаде
Сикорский поднял голову и внимательно посмотрел на Майю. Та вернула ему взгляд.
Наконец, функционер отвёл глаза и что-то пробурчал под нос по-немецки. Снова склонился к компьютеру.
– Это настолько глупо, что даже не смешно, - в конце концов заявил он.
– Ты просто не понимаешь, что такое КОМКОН. Нас нельзя шантажировать содержимым дамского животика. Что касается Бромберга, он знает, где надо остановиться. Если бы эта планета была нам нужна...
– В том-то и дело. Вам ведь не нужна эта несчастная планета. Вы решили её сломать не потому, что она как-то мешала вашим вселенским планам. Вам, лично вам, Рудольф, нужна была галочка: у вас что-то получилось, а результат можно представить начальству как положительный. Для вашей конторы он, впрочем, и есть положительный: лет через десять Арбинаду уже можно будет брать в разработку. То есть послать прогрессоров - спасать планету от ужасов феодализма и выводить её к свету... Но скандал вам тоже не нужен, Сикорски. А это будет скандал - грязный, мерзкий, публичный скандал, от которого вы не отмоетесь. И знаете что? Мне почему-то кажется, что ваше начальство не станет вас покрывать. А сейчас, простите, мне нужно домой. Пора вводить антидот. И ещё надо связаться с Бромбергом и дать отбой. Старик будет очень недоволен. Ему ужасно хотелось с вами повоевать как следует.
– Стой. Ты хочешь сказать, что собираешься на Арбинаду? Ты думаешь, что ты победила?
– Ещё нет, - вздохнула Майя.
– Я думаю, вам полагается небольшая моральная компенсация.
Она подошла к нему, встала на колени и расстегнула ширинку.
Через несколько минут Рудольф Сикорски счастливо замычал.
– Хотите ещё?
– спросила Майя, вытирая губы.
– Только давайте быстрее: мне и в самом деле пора.
– Что значит "побыстрее"? Тебе что, противно?
– скривился функционер.
– Да нет, ничего, - женщина сделала гримаску.
– С профессором Бромбергом в этом смысле куда больше возни...
Сикорски откинулся на кресле и захохотал.
Она подождала, пока тот отсмеётся, после чего снова склонилась над мужскими коленями. На этот раз прошло минут пять, прежде чем функционер спустил.
– Я ещё ничего не решил, - заявил он, заправляя рубашку в брюки. Пока я откладываю рассмотрение этого вопроса. А у тебя будут проблемы, если ты и в самом деле собираешься рожать этого своего ребёнка. Понадобится помощь в оформлении документов - если ты хочешь, чтобы его признали землянином...
– он сделал многозначительную паузу.
– Да, и передай Бромбергу...
– Сикорски почесал нос, подбирая ругательство позаковыристее, потом махнул рукой.
– Хотя не надо... Ладно, гуляй. Где тут нуль-Т, не забыла? Да, кстати. Хочешь принять ионный душ? Там рядом кабинка, зайди.
– Спасибо, Рудольф, что предложили мне помыться, - Майя криво усмехнулась.
– Но на Арбинаде я привыкла к...
– она чуть покатала на языке слово, - к другому уровню комфорта в области гигиены. Что касается ребёнка, я намерена поговорить с профессором Бромбергом. Думаю, он согласится посетить планету и провести все необходимые формальности. В этом вопросе я доверяю ему больше, чем вам.
– Вот как? Тогда пошла отсюда, - функционер счёл себя уязвлённым. Fort har ab!
– прикрикнул он на неё.
– Auf Wiedersehen, - сухо сказала женщина, закрывая за собой дверь.
Малая Гряда, третий остров, селение Антор. 246-й год, 231-й день.
– Олле, друзья мои!
– Антор поймал себя на том, что немного растягивает гласные, пытаясь придать своей речи хоть сколько-нибудь торжественности. Получалось не очень: голос предательски дрожал.
Зал был полон. Молодой домин заметил компанию приятелей широкоплечего Турна, Орма, Тима, Эльхаса и прочих: они держались вместе, тихонько переговариваясь.