Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
Шрифт:
— Мариночка! Моя прекрасная леди! Как я хочу тебя прямо сейчас, здесь… — Савин задрожал от возбуждения. — Я такое пережил, потерял всякую надежду, и вдруг — ты моя, моя! — Он бросился на нее, вдавил в кресло, жадно целуя и пытаясь стащить с Марины юбку.
— Лева, ты сумасшедший! Надо хотя бы дверь закрыть… — простонала она.
В кабинет без стука вошел невысокий мужчина лет сорока в помятом пиджаке и стоптанных туфлях. Остановился у двери, откашлялся, ожидая, пока Савин оторвется от женщины в кресле, и вежливо сказал:
— Извините, мне сообщили, что Лев Константинович Савин находится
— Пошел вон! — заорал Савин, побагровев от натуги. — Кто позволил вламываться в рабочий кабинет директора банка без предупреждения?! Вон, я сказал! Куда смотрит охрана?! Уволю, всех уволю к чертовой бабушке!
— Вы — Савин, Лев Константинович?
— Я! А ты кто такой?
— Капитан Андронов, старший следователь. Савин Лев Константинович, вы обвиняетесь в организации покушения на жизнь Данилова Максима Петровича, — неожиданно жестко сказал мужчина.
У Савина челюсть отвисла.
— Но это… это ошибка, — пробормотал он. — Я ничего… я никого… это неправда!
— Вы арестованы, — едва заметная презрительная усмешка скользнула по губам следователя.
Савин перевел взгляд на дверь. Там стояли двое парней в пятнистой форме с автоматами в руках.
— Это недоразумение! — закричала Марина. — Я сейчас же позвоню папе! Вы ответите за самоуправство!
— И маме — тоже. Не возражаю. — Следователь повернулся к автоматчикам. — Увести.
49
Лежа на диване, Алтухов с ленивым любопытством наблюдал, как в комнату вошли два крепких парня, встали по обе стороны дивана. Следом за ними вошел пожилой мужчина в отлично сшитом костюме из серой английской шерсти. Приблизился к дивану, сел на пуфик, предусмотрительно поддернув брюки, пригладил тщательно уложенные седые волосы.
Алтухов знал, что это Григорий Анисимович Лизуткин. Тот самый.
— Вы мне льстите, Григорий Анисимович, — усмехнулся он, разглядывая охранников. — Характер у меня, конечно, скверный, и дурных привычек много, но сейчас форма не та, сами понимаете. Можете убрать холуев, я не помну ваш костюм.
— И то верно, — не стал спорить Лизуткин и властно махнул рукой. — Подите, голубчики, подождите меня за дверью. — Когда парни удалились, он спросил: — Как здоровье, Юрий Александрович? Рана все еще беспокоит?
— Да, в общем… за два дня такие раны не заживают. Но ничего, не жалуюсь. И вообще, чувствую себя намного лучше, чем раньше.
— Может быть, нужно проконсультироваться у хорошего врача? Профессора, академика? Или какие-нибудь лекарства достать? Вы скажите, не стесняйтесь.
— Нет, у меня все есть, — Алтухов с улыбкой посмотрел на Светлану, застывшую в дверях.
Лизуткин тоже взглянул на нее, одобрительно кивнул.
— Да-а, не будь я отцом заинтересованной дамы, сказал бы: дурак тот, кто уходит от такой красавицы… Юрий Александрович, а я ведь не случайно, понимаешь, пришел, не случайно помощь свою предлагаю.
— Понимаю.
— В твоем ранении я не виноват, это дурость Савина да излишнее рвение его ребят. Верно говорят: заставь дурака Богу молиться, он весь лоб расшибет. А вот перед этим — да, грешен, понимаешь, посылал Цуцму и Шурика к тебе. За рукописью. Она ж про мою дочь, не сдержался. Я им, правда,
наказал, чтобы особо рук не распускали, а вышло немного не так. Дураки! Ты небось злишься на меня? Думаешь, вот поправлюсь, я ему покажу?— Ничуть, — покачал головой Алтухов. — Благодарить я вас, конечно, не стану, но и злости нет. С вашими бандитами я рассчитался, а что больно было — так потом стало чудесно, как никогда не было, — он снова посмотрел на Светлану.
— И все же нехорошо получилось, — задумчиво покачал головой Лизуткин.
— Да вы не переживайте, — успокоил его Алтухов. — Бывает и хуже. Говорите, зачем пришли, не стесняйтесь, Григорий Анисимович.
— А ты и вправду нахал, Юрий Александрович. Но дело свое хорошо знаешь. Да. Мне понравилась твоя писанина. Слушай, а может, напишешь про меня романчик? Жизнь-то была, так сказать, сложная, интересная. Я тебе такой материальчик подкину — бестселлер мировой получится. Ну и заплачу, само собой.
— Я дорого стою, Григорий Анисимович. Для Савина сделал исключение, он так о своей любви рассказывал, так доходчиво объяснял, мол, сейчас деловая активность упала, больших денег у него нет, что я согласился работать почти задаром. А вам прибедняться вроде бы не к лицу.
— Ну, я бы не сказал, что задаром, — понимающе усмехнулся Лизуткин. — А сколько же стоят твои услуги?
— Это не услуги, а моя душа. Только так можно создать роман, роман, который даже вам понравится.
— Заинтриговал, заинтриговал. Ну так сколько?
— Пятьдесят тысяч.
— Долларов?! — Лизуткин подпрыгнул, будто ему в зад шило воткнули.
— Ну не рублей же.
— За такие деньги я сам напишу роман, даже два, мой дорогой. Ну, ладно, отвлеклись мы. Так значит — зачем я пришел? Поговорить о наших делах. Цуцма и Шурик понесут наказание за бандитское нападение, за рану твою. А вот Савина сюда не нужно впутывать. Он мне еще пригодится. Да и Марина переживает… Хоть вы и враги, а понять ее ты, надеюсь, можешь. Самому-то хорошо сейчас, а она, бедная, страдает. Только-только решила выйти замуж — и на тебе!
— Я не горю желанием засадить его в тюрьму. Обидит Свету — в морду получит от меня лично, а так — пусть живет. Но и врать на суде не собираюсь. Что было, про то и скажу.
— Юрий Александрович, я тебя и не прошу врать. Нужно только ничего не говорить о Савине. Ты его никогда не видел, не знаешь. Цуцма и Шурик уже отказались от своих показаний.
— Я в такие игры не играю, — холодно отрезал Алтухов. — И не пытайтесь меня пугать.
— Ну зачем же пугать… Мы можем договориться. Я только прошу понять чувства моей дочери. Писатель должен понимать людей. А взамен — скажи свои условия, Юрий Александрович.
— Ал, прошу тебя, помолчи, — решительно вмешалась в разговор Светлана.
Лизуткин с интересом посмотрел на нее.
— Света, уж не хочешь ли ты…
— Пожалуйста, Ал! Дай мне сказать. Григорий Анисимович, Ал… Юрий Александрович заключил с Савиным договор, вы знаете о чем. Теперь мне звонят из банка и передают его пожелание: договор расторгнуть, аванс вернуть, иначе, мол, у нас будут неприятности. Но, насколько я понимаю, если договор расторгнут по вине заказчика, аванс не возвращается, так?