Разорвать порочный круг

— Хорошо, — и, отвлекаясь от созерцания жены, пошевелил перед ней все еще удерживаемой навесу рукой, разрешая доесть остатки.

Получившая же одобрение от милорда девушка, не теряя времени, принялась быстро поглощать оставшуюся еду, а затем, закончив с ней, стала с усердием вылизывать руку мужа в благодарность за принесенный ужин. Увлекшись своим занятием и получая странное удовольствие от того, что делает, она чуть даже не пропустила то мгновение, когда Рамси внезапно сказал «Хватит» и пошевелил рукой, показывая, что собирается убрать ее ото рта жены.

Послушно оставляя ладонь мужа в покое и возводя к нему свой взор, довольная своим ужином Волчица, услышавшая сейчас позвякивание кубка, с радостью про себя отметила, что ей сейчас, должно быть, дадут попить. Так оно и оказалось, и уже через пару секунд девушка жадно начала пить из кубка вино, утоляя жажду и чувствуя, как выпиваемый большими, торопливыми глотками алкоголь обжигает ее горло и внутренности. Помня, что сегодня ей было запрещено касаться столовых приборов или сидеть за столом, Старк не смела протягивать рук к чарке, регулировала ее наклон только своим ртом, и когда выпила свою порцию вина, отняла от кубка губы и выжидательно посмотрела на Рамси, понимая, что с ужином они уже закончили и теперь пришло время перейти к чему-то другому. Никогда бы Санса не поверила, что будет, затаив дыхание, с вожделением ожидать того часа, когда милорд отдаст следующую команду и она с задором бросится ее выполнять, уже заранее зная, что это будет интересно и принесет им обоим удовольствие. Было не боязно выполнять приказы мужа, ведь в них не было ничего сложного или неприятного, а награда была щедрой и стоила того, чтобы за нее побороться. И устроившаяся на каменному полу Санса пристально наблюдала за тем, как Рамси отпил из своего кубка, а затем, обежав ее взглядом, отодвинулся от стола и начал вставать.

Оставаясь неподвижной на своем месте, Волчица проводила мужчину взглядом, и, когда пересевший на кушетку Болтон поманил ее к себе рукой, она, быстро вставая с пола и не спуская своего взгляда с мужа, направилась к нему, ощущая, как начинает дрожать внутри от предвкушения продолжения. Ей было интересно, что же собирался делать с ней Рамси дальше, и, когда Старк увидела, что милорд показывает ей забраться на колени, с желанием поспешила последовать приказу, а, оказавшись сверху, расслабленно осела, уже начиная заводиться от близости с мужчиной. В следующий миг она почувствовала, как руки бастарда оказались на ее талии, заскользили вниз по телу, а затем сжались на ее заде, пока еще прикрытом неплотной тканью платья. В мгновение ока зародившееся в Волчице возбуждение начало разливаться приятными волнами по всему телу, и та, прижавшись к паху мужа и ощутив, что он тоже уже возбужден, заерзала на коленях, прильнула грудью к Рамси и положила голову ему на плечо. Она прижималась к поглаживающему ее мужу, млела под его ласками и желала избавиться от мешающей соприкасаться с ним одежды. Хотелось большего, хотелось почувствовать Рамси в себе, насладиться его жаркими поцелуями, покусываниями и ощутить приятную дрожь по телу от движений мужского достоинства внутри нее.

Не прошло и нескольких минут, как подол платья девушки был приподнят, Рамси сейчас мял ее зад руками, а по телу разносилось неудержимое желание пойти дальше. Сгорая от нетерпения, потерявшая голову Волчица задвигала тазом, заиграла лоном, представляя, как будет сжимать им мужское достоинство, и радостно прижалась к паху Болтона, увидев, как он высвобождает себя из штанов. Желание отдаться бастарду одурманивало и затягивало рассудок, однако, несмотря на стремление как можно скорее получить удовольствие, Санса нашла в себе силы и терпение не попытаться самой вобрать в себя мужа, а дождаться того часа, когда он сам войдет в нее. Она была хорошей женой и не собиралась гнаться за собственным удовольствием, не узнав о желаниях милорда.

И, когда же Болтон стал наконец проникать в Волчицу, та громко застонала от наслаждения и, перебарывая в себе желание самой насадиться до упора на мужское достоинство, осталась неподвижной, и лишь еще отчаяннее скулила, ощущая, как твердый член медленно заполнял ее лоно, и дрожа в предвкушении потока ярких, головокружительных ощущений.

========== Послушание и терпение ==========

Было жарко лежать под одеялом, лишь недавно закончив предаваться любви с мужем, поэтому Санса повела плечом, сбрасывая со спины и груди покрывало, которое, соскальзывая с разгоряченного тела, защекотало кожу пушистым мехом, и вздрогнувшая от приятного ощущения девушка сразу же почувствовала облегчение от прикоснувшегося к ее оголившейся коже воздуха. Охватившая поначалу всё естество пелена наслаждения, задержавшаяся в отдаленных уголках сознания, уже скорее походила на рассеивающийся в солнечных лучах туман, и об испытанном совсем недавно удовольствии напоминала только разливавшаяся по телу слабость и приятная, ни с чем не сравнимая усталость, обычно приходившая на смену яркой, но столь короткой вспышке наслаждения. Достигнутый пик блаженства забрал у Волчицы последние силы, и той теперь нисколечко не хотелось двигаться, было только желание, чтобы Рамси вернулся в постель и полежал бок о бок с ней хотя бы полчаса — ейне было бы так одиноко, и вместе с близостью с мужем пришло бы умиротворение и спокойствие, и было бы намного комфортнее ощущать его подле себя не только во время утех, но и после, когда хотелось отдохнуть от продолжительного напряжения и насладиться сладостной истомой, при этом чувствуя поблизости мужчину, которому она отдавалась.

Однако Болтон сегодня был иного мнения о том, как стоило провести оставшееся перед сном время, и, лишь отдышавшись после соития с женой, слез с постели и принялся неторопливо одеваться, собираясь покинуть дочь Старка в одиночестве до завтрашнего утра. Надевая на себя вещь за вещью и скоро расправляясь с застежками, он не обращал никакого внимания на наблюдающую за ним девушку, приводил себя в порядок, поправлял одежду, а затем вдруг, ничего не говоря, направился уверенным широким шагом к дверям, собираясь то ли насовсем покинуть сегодня покои жены, то ли держа в голове намерение еще вернуться.

Сделанное им движение в сторону выхода стало столь резким и неожиданным, что Санса, сиюминутно заволновавшаяся, что милорд так в молчании и покинет ее, не пожелав напоследок ни спокойной ночи, ни поцеловав в щеку или лоб, приподнялась на локтях на постели и проводила его пристальным, наполненным надеждой на то, что он все-таки вернется, взглядом. И такое рвение находиться рядом с Рамси как можно больше времени было вполне объяснимым для девушки, проводившей целые дни запертой в покоях. Внутри становилось больно от мысли о том, что вскоре в спальне погаснут догорающие свечи, и она останется предоставленной самой себе, будет беспокойно всматриваться в кромешную темноту погруженных в тишину покоев и будет пытаться уснуть, разрываемая изнутри ощущением бескрайнего одиночества и потерянности, будет крутиться в широкой мягкой постели, не находя себе ни места, ни сна. Иногда в бессонные ночи Сансе делалось столь тоскливо и грустно, словно дракон вцепился и раздирал острыми когтями ее душу, и на глаза наворачивались слезы, начинало хотеться зарыдать в голос, зовя на помощь маму или папу. Хотелось кричать, пока кто-нибудь не придет к ней и не успокоит, хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом с ней, разговаривал или просто гладил по волосам, хотелось чувствовать рядом с собой человеческое тепло. А когда же наступало утро, Хранительница Севера тянулась к милорду, желала, чтобы он пробыл с ней как можно больше времени, давал легкие к выполнению задания, ласкал, обращался к ней и возлегал. И теперь, когда над Волчицей вновь нависла угроза остаться одной, ей представлялось сложным распрощаться до завтра с Рамси, так вволю и не насладившись вечером, проведенным с ним.

К удивлению понурившейся и озабоченно поглядывавшей на полуоткрытую дверь девушки, Болтонский бастард уже через пару секунд вернулся к ней в спальню, неся в руках два кубка, один из которых поставил на прикроватную тумбочку, а второй оставил у себя и, присев на край постели, бесстрастно произнес:

— Там вода тебе на ночь.

Коротко кивнув головой в сторону чарки, Рамси отпил из своего кубка и с интересом посмотрел на присевшую в постели и сейчас обнимавшую свои колени жену, которая, в свою очередь, с пристальным вниманием разглядывала его, словно пыталась прочитать, какие мысли были сейчас у него на уме. Только вот влезть в голову к милорду у Волчицы не выходило, и последний, явно начавший находить ситуацию довольно увлекательной, подался вперед к девушке и, облокотившись руками на колени, заинтригованно, усмехаясь одним краешком губ и забавляясь с непонятного ступора жены, взглянул ей в лицо.

И только теперь до наконец вырвавшейся из своих мыслей дочери Старка, мгновенно смутившейся своей оплошности, дошла несуразность ее поведения да на щеках выступил румянец, и она поспешила сказать:

— Спасибо, милорд.

Волчица слышала, что ее голос прозвучал тихо и мягко, едва нарушив тишину спальни, и для нее оставалось неясным, помешало ли это Болтону расслышать ее слова благодарности или нет. И для нее это не было какой-нибудь ерундой, ведь редко, когда милорд оставлял питье на ночь, он ограничивался обычно либо кубком вина, либо кубком с водой, предлагаемым ей перед сном, и теперь Санса, разнервничавшись из-за своего промедления и почувствовав себя неловко из-за недостаточности проявленного внимания к доброму жесту мужа, не пожелала выглядеть неблагодарной в его глазах и сбивчиво добавила:

— Простите, я задумалась и не сразу поняла, о чем вы говорите, милорд.

И чувствуя себя виноватой перед бастардом, Хранительница Севера решила пододвинуться поближе к нему и пересела к краю кровати и замерла, оперевшись одной рукой на постель, а вторую положив перед собой. Она всматривалась в милорда и пробовала понять, не был ли он раздражен ее поведением и не стал ли бы возражать против того, чтобы она подобралась к нему еще чуть ближе. Волчица не нуждалась в разговорах, ей было достаточно того, что муж был рядом и пока не спешил покидать ее одной. Внутри же девушки нарастало желание подобраться к милорду поближе, улечься на постель и потом, положив голову на его колени или просто прижавшись к его телу, почувствовать себя защищенной и умиротворенной, но она этого не делала: осознавала, что милорду бы не понравилось, если бы жена сама начала к нему лезть за ласками, а просить его об этом вслух было боязно, ведь зачем было беспокоить Рамси по таким пустякам? Милорду могли надоесть или наскучить бесконечные просьбы Волчицы, или она могла разозлить его своими приставаниями, а этого совсем не хотелось. Кроме прочего, было страшно подумать о том, что милорд, устав от докучливой жены и отдав предпочтение менее хлопотным девушкам, стал бы заглядывать сюда намного реже, и Сансе снова бы пришлось окунуться в сводящее с ума одиночество и скуку, которые сейчас по нескольку раз на день развеивал своими визитами Рамси. И по этой причине Хранительница Севера так и продолжала сидеть в молчании, изредка обегая внимательным спокойным взглядом Болтона, да прикрывала на несколько мгновений глаза, прислушиваясь к треску поленьев, неумолимо пожираемых красно-желтым, неукротимым пламенем в камине.

Уютная, навевавшая спокойствие атмосфера расслабляла и нагоняла сон, и Санса, чувствовавшая, что ее глаза начинали постепенно закрываться, силилась отогнать от себя дремоту. В очередной раз закрыв на минуту глаза, она вдруг услышала шумный вздох отпившего вина Болтона, и тут же открыла глаза, и быстро замигала, делая вид, будто вовсе не засыпала сейчас прямо на ходу. Ощущавшая себя неловко Волчица с осторожностью посмотрела на Рамси, ища в нем подсказку на то, не вела ли она себя вновь неуважительно по отношению к нему. Она не хотела никоим образом оскорбить или обидеть Болтона и не хотела, чтобы ее поведение выглядело так, словно она не могла дождаться того часа, когда муж оставил бы ее в покое. Совсем наоборот, Сансе было намного проще и спокойнее заснуть, когда поблизости находился Рамси и создавалось впечатление, будто она была не одна, за ней присматривали, ее оберегали и не позволили бы ничему плохому случиться. Она была хорошей, послушной женой и не боялась, что милорд внезапно мог сделать ей больно или неприятно, ведь он, хоть и был строг, но при том оставался справедливым и не держал зла на жену.