Разрешаю себя ненавидеть

И что с того, что Ирвинг может посчитать это глупым? Мне все равно, что он обо мне думает. Это как пить дать. Я надеялась, что когда мы пойдем в школу, Ирвинг раззнакомиться со всем и мы перестанем часто видеться, особенно дома. Может, если они с Вокс встречаются, все об этом узнают, и он перестанет до трех часов утра мучить меня своей музыкой? Ну не то чтобы мучить, я тоже слушала рок, так чтобы об этом остальные не знали, все мои подруги слушали поп-музыку, и рок для них был тяжеловат. Но ночью мне хочется спать, а не думать, пошел ли он к Вокс, или просто специально оставил включенным музыку, чтобы меня злить.

— До скольких у вас занятие сегодня? — Ирвинг обернулся назад на малышню.

— До 3, как и у вас, — отозвалась Етни, — но у нас с Майклом тренировка, Майя останется со мной, чтобы посмотреть, а потом мама за нами приедет.

— А ты?

Я непонимающе посмотрела на Ирвинга, и он терпеливо разбавил свой вопрос.

— У тебя тоже какая-то тренировка?

— Я отстраненна теперь на месяц, как по состоянию здоровья, так и за неразрешенный подъем.

— Так тебе и надо. — лишь хихикнул он под нос, мне же захотелось ткнуть его под ребра, но я не стала.

— Давай не рассказывай мне, что и как должно быть. Я и сама знаю, что оплошала. А ты что не делал ничего такого, о чем бы потом жалел?

Не знаю, почему Ирвинг внезапно затих. Его руки сжались, скулы побледнели. Тоненький голосок Майи сзади, объяснил мне, в чем дело.

— Он жалеет, что настаивал тогда, чтобы родители поскорее приехали на его игру. Мы торопились, и потом…

Ирвинг явно был зол на сестру за такие подробности, но даже не стал ей об этом говорить при нас. Видимо Майя это поняла и затихла.

Я же все и так поняла с первых ее слов. Даже не могла поверить, что Ирвинг обвиняет себя в том, что случилось. Мне тут же стало жалко, что я такое сказала, хотя он сам вынудил меня на это.

— Прости… — я попыталась извиниться. Но рука Ирвинга резко взметнулась, будто он пытался отгородиться от меня и моих извинений, или просто выкинуть их в окно, и тихо сказал:

— Мне твои извинения не к чему.

Ах, так! Мои извинения ему не к чему. Оказывается, я такое чудовище, что даже не имею право на прощение. Эта обида глубоко засела внутри меня. И конечно мое настроение ухудшилось, как и боль во всем теле. Мне стало очень горько от его слов, хотя от чего? Мне же все равно, что он обо мне думает. Разве не так. При этом я почему-то вспомнила, как мы смотрели друг на друга тогда на скале.

Я уткнулась глазами в свою черную юбку, но краем глаза все же видела черные брюки Ирвинга, и его длинную ногу, натягивающую ткань из-за мускулов. Мне всегда казалось, что наши парни одеты по-глупому: черное пальто, черная рубашка с эмблемой школы, и такие же брюки, на ногах любые черные туфли. Но смотря на Ирвинга невозможно было сказать, что он в этом выглядит глупо. Как бы я его ненавидела, но не могла не признать, что он красивый. Руки и тело у него мускулистое, поджарое, последствие занятиями разнообразным спортом. Лицо, не просто милое или симпатичное, а притягательное, как у актеров, которым всего лишь стоит улыбнуться, чтобы комната вдруг загорелась от света. О его полных губах Рашель мне и так все уши прожужжала, а волосы — такие каштановые, тяжелые и прямые, с удачно подобранной прической делали его похожим на модель. Я нередко замечала, что Ирвинг тщательно следит за своей внешностью. И хотелось бы назвать его Педарашкой. Но язык не поворачивался. Для этого он был слишком мужественным. С его ростом и фигурой, не мудрено, что вечерами мне звонили девчонки и расспрашивали про него. Говоря что-то типа: «Ах, я его сегодня видела, он такой секси!»; или «И не могу понять, как он тебе не нравиться, да он, самый-самый классный парень которого я когда-либо видела»; или например Рашель, у которой слова были более откровенными «Видела сегодня твоего друга в окно. Бегал в одних коротеньких шортиках с утра, если бы не хотелось так спать, пристроилась бы к нему. Удачно я встала с утра в туалет, не находишь?». И что мне всем им нужно было ответить, почему мы так не миримся? Не миримся и все. Терпеть его не могу. Особенно теперь, когда он почти со мной не говорит. Да и извинений не принимает. Ужас, когда закончиться эта неделя? Как началась с понедельника, так видимо будет всю неделю. Плохая карма меня должна была преследовать, я это чувствовала.

Я не ошиблась. Кроме того, что Ирвинг со мной не говорил, его подсадили ко мне на нескольких уроках, а на других, он сидел буквально через проход. И я могла наблюдать за тем, с каким призрением и неудовольствием он иногда смотрит на меня. Нет в мире справедливости. Как сказали учителя, так как мы живем в одном доме, ему будет легче идти в одну ногу с этой программой. Я понимала, что это логично, но мне от этого не легче. Ирвинг, кажется, еще хуже воспринял такую новость. В машине он говорил со мной вполне еще миролюбиво, но на уроках, то и дело буркал, если хотел что-то спросить. К концу учебного дня, я была на грани того, чтобы попросить пересадить его. Ленч тоже не принес облегчения, все то и дело подходили то меня поздравить с тем, что я героиня, то с Ирвингом познакомиться. Девушки поедали его голодными глазами, парни, хотели разузнать, где он жил, бывал, что видел, и каким спортом занимается. В первый же день на него положил глаз тренер с регби. Это означало, что я остаюсь до конца тренировки, чтобы забрать его. Я сначала перемены просто умирала от голода, но к ее концу поняла, что мне так и не удалось даже два раза подряд что-то укусить. Ирвинг же ел с завидным аппетитом.

— Как долго будет тренировка, тебе сказали? — спросила я Ирвинга, когда шла показывать ему, где у нас спортивный комплекс. И чтобы где-то там устроиться с книгой на трибунах. Светило солнышко так почему бы не расслабиться, домашнего задания и так не было. Это ведь первый день!

— Сегодня всего лишь час, чтобы новичков протестировать, — пробормотал куда-то в сторону он, и в это время рядом оказалась одна из моих подруг, чей отец был врачом. Хоть разбавит наш молчаливый тандем, обрадовалась я.

— О Флекс! Как хорошо, что с тобой все в порядке, я целый день хотела тебе сказать, как переживала за тебя, когда отец мне рассказал.

Сьюзи была одной из тех девушек, что часто сопровождали Рашель. То есть одевалась она красиво, даже в совмещении с формой, подкручивала волосы, прямые от природы, и клеила ресницы, которых у нее не было и в помине. Почему-то я почувствовала раздражение, когда она оказалась рядом, хотя раньше мы всегда хорошо ладили с Сьюзи. Подавив в себе нарастающую злость, я улыбнулась.

— Все окей. Не стоит переживать.

— А вы куда?

Так как она была сегодня уже дважды представлена Ирвингу, можно было и не играть на публику, а сразу же разузнать, куда ей стоит податься. Шоколадные глазки Сьюзи оценивающе пробежались по всей длине брюк Ирвинга и меня от этого чуть не стошнило. Может Ирвинг все же меня отпустит? И его подвезет она? Я просто не хотела смотреть на то, как очередная девушка, теряя всякую гордость, унижается перед ним.

— Идем на спортплощадку, Ирвингу предложили играть в нашей команде регби, — с тяжелым вздохом сказала я. Только небо знает, сколько раз мне уже пришлось это сказать, пока мы дошли от школы к этому месту.

— Ух ты, это классно, наша команда очень сильная, — обратилась к Ирвингу она и он удостоил ее своей фирменной ленивой улыбкой, которая могла многое обещать. Лицо Сьюзи покраснело, а глаза потупились. — А ты решила его подождать?

— Да… — без особой радости объяснила я, и проигнорировала, как при этом на меня посмотрел Ирвинг. — Малых забрала мама, мне нужно его отвезти домой.

— Так давай я отвезу, заодно игру посмотрю, — тут же активно предложила она и прежде чем я согласилась, Ирвинг перебил меня.

— Да нет, спасибо. Мы еще должны съездить с Флекс по некоторым поручениям ее мамы.

— Ааа… — опечалено протянула Сьюзи, и мне почти стало ее, жаль. Хотя чего она хотела, тут вокруг столько девчонок кружило, что он видимо, не знал какую выбрать. Или же Рашель права и у него с Вокс есть отношения. Мне даже стало как-то грустно от этой мысли. Не то чтобы я не хотела, чтобы Вокс была счастлива, но мне они почему-то хорошей парой не казались. И все же ведь Ирвинг со всеми был милым и пушистым, лишь со мной словно глыба льда и ненависти, так что может Вокс с ним интересно. Чего только стоит такая вот ленивая улыбка Ирвинга. Мне часто думалось, что было бы хорошо, хотя бы стать друзьями, но это явно не про нас. Слишком уж мы разные. И его поведение меня всегда раздражает.