Разрешаю себя ненавидеть

Мы сели за стол, и папа не стал откладывать в долгий ящик то, о чем хотел со мной поговорить.

— Флекс, я бы хотел узнать, насколько серьезно вы встречаетесь с Лукасом?

Я переглянулась удивленно с мамой, и она едва заметно округлила глаза, сама не понимая, откуда у мужа такие вопросы. Потом я с подозрением посмотрела на Ирвинга, но он смотрел лишь в свою тарелку, и не было заметно на его лице следов радости. Есть ли возможность, что это не он говорил с отцом?

— Если ты о том, собираюсь ли я за него замуж — то нет.

— Ну, просто, ты ведь поступаешь на следующий год…

— То есть ты боишься, что я могу влюбиться, и отказаться от планов на будущее, залететь например и выйти замуж? — рассмеялась я, а отец чуть не подавился при слове залететь. Етни и Майя, захихикав, переглянулись, один лишь Майкл непонимающе взирал на нас, для него тема, была какой-то непонятной и странной.

— Я бы не хотел говорить именно так… — начал отец, и ненадолго замолчал, чтобы сформулировать то, что хочет сказать. — Просто мне хотелось знать, что ты чувствуешь к Лукасу. Ко мне доходили слухи, что он не очень нормальный парень, чтобы строить с ним отношения.

Я тут же метнула гневный взгляд на Ирвинга, который он встретил вполне бесстрастно. Зеленые глаза не изменили своего цвета, он просто держал свой взгляд на мне.

— Догадываюсь, кто эти слухи распускает, — прошептала я.

— Почему ты считаешь, что это должен быть я? — невинно переспросил Ирвинг, отправляя в рот вилку с едой. Я не стала смотреть на то, как мама покачала головой отцу, мол, зачем нужно было это начинать, они снова начнут ссориться. — Да и если бы это был я, почему мне не побеспокоится о своей приемной сестре?

— А кто же еще, у нас тут может быть такой святоша! — предположила я, — Да у тебя самого рыльце в пушку, чтобы что-то говорить о Лукасе. Кейт, например, тоже чья-то сестра, но ведь это не мешает тебе с ней целоваться.

— Это другое, — тут же напрягся Ирвинг, а я фыркнула.

— И чем это другое? Она такой же человек, как я. Или ты так беспокоишься лишь обо мне? Ничего не скажешь, хороший брат, — я говорила, иронично намекая на то, как он обо мне беспокоится. И о той регулярностью, с какой его беспокойство происходит. — Может мне не нужно твое беспокойство?

— А я тебя и не собираюсь спрашивать, — грубо отозвался он, и не выдержав я бросила на стол салфетку, и пошла прочь. Я просто не могла на него смотреть. Как он смел, лезть в мои отношения с Лукасом? Если его что-то не устраивало, он вполне мог все это остановить, но другим способом.

Я кипятилась на Ирвинга довольно долго. Мы не только перестали разговаривать, но и спать вместе. Ничего не предпринимая к примирению, я просто ревновала в стороне. Наблюдала за ним, и все же на некоторое время восстановилась холодная война, которую в одну из ночей прекратил Ирвинг.

Я не спала, слушая тихо музыку, и думая о том, что совершенно несчастна. Все, что было до этого тоже счастьем назвать трудно, но теперешняя ситуацией была для меня ужасна. Не имея возможности прикоснуться к нему, почувствовать в себе, поцеловать, я сходила с ума. И не могла вспоминать наши поцелуи, а думала лишь о том, как видела поцелуи Ирвинга дарованные Кейт.

Неожиданно дверь моя распахнулась, и я подумала, что Майя возобновила свою привычку приходить ко мне во время грозы, но кровать просела под кем-то более тяжелым, и мое сердце тут же отчаянно застучала. Ирвинг был нежен в эту ночь, ничего общего с той, что осталась в моей памяти после нового года. И полнейшей неожиданностью стало то, что когда мы отдышались, он не стал уходить.

— Только не усни, — предупредила его я, и сама почти тут же задремала.

Я не понимала, заснула на час, или всего на мгновение, но открыв глаза, неожиданно поняла, что Ирвинг не спит и смотрит на меня, нежно сжимая в своих руках.

Я молчала, смотря на него в ответ, и видимо потому заслужила томный, сладостный поцелуй, который разбудил меня окончательно. Мы снова занимались любовью. Неспешно, трепетно, будто бы узнавали друг друга, впервые за то все время, что спали вместе.

После этого я проснулась на утро одна. Наверное, именно этот момент стал переломным для меня. Тогда я поняла, что уже не могу играть, или же делить его с кем-то. Но это были лишь мысли. Пока.

Ненависть говорила о том, что не стоит принимать всерьез все то, что делает Ирвинг. А сердце, умоляло и уговаривало сделать хоть что-то. Или прекратить все это, или сделать так, чтобы изменились наши отношения. Я поняла, что устала играть роль роковой Флекс, которой не являлась никогда.

Глава 13 Мучения

Ненавидеть — значит любить, ощущать свою горячую, великодушную натуру, жить в презрении к постыдным и дурным вещам… Я ненавижу никчемных и беспомощных людей… Ненавижу тех, кто следует за стадом… Если я чего-нибудь и стою, то потому, что одинок и ненавижу.

Эмиль Золя «То, что я ненавижу»

Все продолжилось. Я была слишком слаба, чтобы отказываться от Ирвинга, в той манере, в какой я его получала. Моя жизнь превратилась в отсчитывание минут, когда я снова смогу прикоснуться к нему. Я с тоской наблюдала за ним, когда мы бывали в одной компании, и потом уже с остервенением затаскивала его в свою комнату. Ирвинг не то, чтобы сопротивлялся, но его удивляли мои выпады, которые со временем сменивались на полное отчуждение от него. Так прошел месяц. Я бывала или слишком страстной или слишком пассивной. В моем поведении не было одной четкой линии, все менялось, как и мое настроение.

Школа, это было то место, где я часто могла побыть рядом с Ирвингом без чьей-либо компании и тем более без нашей близости. От того я стала ждать наших совместных уроков с большей радостью чем раньше, даже не смотря на то, что мы часто ссорились. Когда нам давали какой-нибудь проект Ирвинг тут же тянул главенство на себя. Я отбивала это право, как могла, зная, что его это будет раздражать, это будет вызывать чувства. Других я от него и не ожидала. Как это тяжко знать, что я нравлюсь ему, не быть вместе и не понимать, почему все так. Но я никогда не спрашивала. Никогда.

Наконец пришло время, когда все проекты были сделаны, так как на них нам выделили несколько месяцев, и сегодня начинались занятия, на которых мы будем их защищать. Раньше мне не удавалось удачно работать с Ирвингом в паре, но теперь стало легче. Ирвинг сегодня был иным. Не знаю, в чем это отображалось, но я чувствовала, что сегодня он ко мне явно добрее. Может он начал чувствовать мою встревоженность.

Я не любила выступать на публике, и потому с удовольствием оставила себе должность ассистента. Ирвинг был защитником проекта. Он же настоял, чтобы мы были первыми. Когда мы вышли к доске, мои ноги подгибались, руки тряслись, и я едва могла выдавить из себя улыбку. Наши одноклассники так же испугано и в то же время ободряюще улыбались. Вместо вступления Ирвинг стал цитировать стих.