Разрушай и подчиняй

Двигаясь в сторону кровати, я не могла отвести взгляда от распорки.

— Это не то, чего хочу я.

Его глаза вспыхнули. Особый загадочный взгляд осветил его лицо.

Глядя сквозь опущенные ресницы, я прошептала:

— Я хочу прикасаться к тебе. Везде.

— Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Везде, — сказал он, стягивая футболку через голову. Его грудь была хорошо сложена, жилистые мускулы были усладой для моих глаз. Россыпь темных волос, которые исчезали под его джинсами, превращали его из мальчика в мужчину.

Внутри все перевернулось от трепета и предвкушения.

— Везде? — спросила я, а кончики пальцев изнывали в желании подчиниться.

Он мягко улыбнулся.

— Везде. Не оставляй ни частички нетронутой. Я весь твой.

— Не прикасаться, — прорычал Килл, рассеивая мои воспоминания. Он встряхнул растяжкой. — Так или никак.

Страх сковал мое сердце. Быть связанной не может быть хуже, чем ничего не помнить. Мой разум был в ловушке и до него. Я не боялась связывания или боли — я уже была его пленницей, что изменится от пары манжетов?

Я сомневалась, что по-настоящему боюсь чего-то, кроме огня. Но я бы все-таки проверила эту теорию.

Я не боялась его — не в этот раз. Он был грубым любовником, но не садистом. У него были границы, которым я могла доверять.

Позволь ему.

Позволь сделать это и получи шанс провести еще один день рядом с ним.

Собравшись, я отступила на шаг назад и скрестила руки.

— Ты завяжешь мне глаза при одном условии.

Его губы растянулись в насмешке.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

Я потянулась руками за спину и расстегнула бюстгальтер. Покручивая его между пальцев, я приподняла бровь.

— Ты хочешь меня так же, как я тебя. Не лги, что это не так.

Его глаза не могли смотреть никуда, кроме как на мою грудь. Раскрашенную и естественную — его, казалось, не заботило то, что он упивался моей полунаготой.

— Ладно. Каково твое условие? — Его эрекция распирала джинсы, боль и раздражение улавливались в его взгляде.

— Не продавай меня. Кто бы тебе не звонил? Не слушай. Оставь меня здесь. С собой. Как и обещал, когда я спасла тебе жизнь.

Он затаил дыхание.

— Ты используешь свое тело, чтобы торговаться со мной? У тебя нет гребаного стыда.

Это больно, но я игнорировала его слова.

— Я прошу больше времени. Я прошу оставить меня. А желание переспать с тобой это не плата — это как твое желание, так и мое.

Расстегнув молнию на юбке, я стянула ее и перешагнула через нее, когда та упала на пол.

— Я всего лишь прошу тебя выполнить свою часть сделки.

Он прикусил губу, когда его эрекция подпрыгнула в штанах. Его живот напрягся, и он произнес.

— Ты говоришь так, будто мы заключили контракт. Не было никаких правил. Никаких условий.

Я не ответила, подцепив кончиками пальцев мои стринги и вильнув бедрами в приглашении.

— Ты согласен?

Мой голос был хриплым и соблазнительным, посылая мурашки по коже от осознания того, насколько сексуальной я стала.

Я всегда была так уверена в себе или это в новинку?

Это было так тяжело, осознавать, что я когда-то попадала в такую ситуацию, как эта. Была ли эта страсть к похитителю попыткой выжить или мой разум по капельке вскармливал меня сказками о мальчике с таким же невозможным характером, как у Артура Киллиана?

Он тяжело сглотнул, когда я сделала еще один шаг, его горло сжалось. Он так и не отводил глаз от моего нижнего белья, но его решимость полыхала в их глубинах.

Подняв распорку, он кивнул.

Я сократила дистанцию между нами, изнывая от жара его тела и предвкушения нашей близости.

— Где ты хочешь меня? — пробормотала я.

— Ляг на спину, — скомандовал Килл.

Я сделала, как он сказал, не стыдясь своего тела, я залезла на кровать и поползла к середине. Каким-то образом мои шрамы и узоры подарили мне убежище. Они давали мне возможность спрятаться, даже будучи невероятно уязвимой. Перекатившись на спину, я пыталась контролировать свое дыхание, пока Килл следовал за мной на четвереньках.

В то время пока подбирался ко мне, он успел снять футболку и стянуть джинсы. Его черным боксерам-брифам не удалось скрыть его массивную эрекцию.

Приподнявшись над моим телом, он оседлал меня со всей своей властью.

— Вытяни руки, — прошептал он.

Я так и сделала, расположив руки в эластичные манжеты. C неистовым взглядом он их быстро застегнул, раздвинул распорку так, чтобы мои руки были широко расставлены.

— Подними их.

Я откинулась на матрас и расположила руки над собой. Килл пересел выше, его твердый член оказался в сантиметре от моего рта. Мужчина был великолепен — длинноволосый бунтарь, с русалкой, загадочно улыбающейся на его ноге.

Я дышала прямо на его боксеры, пока мое сердце сжималось. Я могла разглядывать его идеальное тело весь день и хотеть еще. Я хотела лизнуть его прекрасно сформированную V-образную мышцу таза. Я хотела проследовать поцелуями по каждой выступающей мышце пресса и внутренней стороны бедер.

Как же сильно он себе отказывал, связав меня. Прикосновение было величайшим ощущением, которым человек мог наслаждаться, — оно лучше, чем секс. Прикосновение может быть каким угодно, от утешающего до вдохновляющего. Но идти по жизни, не будучи обласканным другим? Мое сердце болело за Килла.

— Ты никогда не позволяешь к себе прикасаться?

Я шептала, пока он застегивал второе запястье, заблокировав распорку по центру. Напряжение распространилось по моим плечам. Сейчас это было приятно, но я знала, что скоро это перейдет в боль. Он затянул так крепко, что не осталось места, чтобы подвинуться или вывернуться.

— Нет, — отрезал Килл. — Хватит болтать. — Он встал с кровати и снова исчез.

Вернувшись через миг, в руках он принес золотой галстук.

Он, очевидно, не собирался использовать его, чтобы меня связать, видя, что я и так скованна. Мои глаза. Он хотел завязать мои глаза.

Паника растеклась по венам от мысли о том, что снова погружусь в темноту.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, и вот как это должно быть. Ты ко мне не прикасаешься. Ты меня не видишь. Ты берешь то, что я даю тебе и не просишь о большем.

— Я позволю тебе связать меня, но я не хочу быть с завязанными глазами.

Килл усмехнулся, проведя по моей щеке шершавыми пальцами.

— Все еще думаешь, что имеешь власть, чтобы сказать «нет». — Склонившись надо мной, он прошептал мне прямо в ухо: — Я произвел неверное впечатление на тебя. Ты не можешь меня просить ни о чем. Ты подчиняешься мне и молишь Бога, чтобы угодить мне. Ты здесь только потому, что я этого захотел… но на моих условиях. Понятно?