Разрушающее напряжение

Он как раз достал из сейфа документы на груз, когда вернулся Мак-Нил.

Инженер доложил:

— Я уменьшил давление воздуха. У нас немного нарушена герметичность. В нормальных условиях это конечно не имело бы никакого значения.

Грант рассеянно кивнул и подал Мак-Нилу пачку бумаг.

— Давайте просмотрим накладные. Может быть, что-то из груза нам сможет помочь.

А если и нет, подумал он про себя, во всяком случае на какое-то время это нас отвлечет от ненужных мыслей.

Просматривая длинный перечень, дающий полное представление о межпланетной торговле, Грант старался понять, что кроется за этими маловразумительными обозначениями.

Номер 347-1. Книга — 4 кг. Он присвистнул, заметив проставленную рядом сумму страховки: сто тысяч долларов. Ага, вспомнил он, радио недавно сообщало, что музей Венеры приобрел первое издание «Семи столпов мудрости». [2]

А чуть позже ему попалась не совсем понятная запись: разные книги — 25 кг — простое отправление. — Пересылка этих книг на Венеру обошлась в небольшое состояние, а застраховать их не смогли.

2

«Семь столпов мудрости» — беллетризованные мемуары британского офицера Т. Э. Лоуренса о времени Арабского восстания против Османской империи в 1916—1918 годах.

Грант на миг дал волю воображению. Наверно, кто-то, навсегда покидая Землю, не захотел расстаться с любимыми книгами — своим самым дорогим (но не для страховой компании) сокровищем.

Номер 564-12. Бобины кинопленки.

Это, конечно, «Пока Рим горит» — чудом проскочивший цензуру супербоевик о Нероне. На Венере его ждут с нетерпением.

Медикаменты — 50 кг; коробка сигар — 1 кг; точные приборы — 75 кг, и все в таком роде: либо какая-нибудь редкость, либо что-то, чего более молодая цивилизация сама еще не производит.

Груз резко делился на две категории: явная роскошь или явная необходимость. Между ними почти ничего не было. И ничто, абсолютно ничто не давало Гранту ни малейшей надежды. Он понимал, конечно, что странно было бы ждать иного результата, но это не избавило его от чувства горького разочарования.

Потребовался почти час, чтобы прочитать на дисплее пришедшее наконец с Венеры послание. В нем содержалась такая уйма вопросов, что Грант угрюмо подумал, проживет ли он достаточно долго, чтобы ответить на них? Большинство вопросов были чисто техническими и касались корабля. Эксперты двух планет ломали голову над тем, как спасти «Стар Куин» и груз.

— Ну, что вы об этом думаете? — Спросил Грант Мак-Нила, когда тот закончил читать сообщение. Он внимательно следил за инженером, ожидая новых признаков нервного расстройства.

После долгой паузы Мак-Нил, пожав плечами, заговорил, и первые его слова прозвучали эхом собственных мыслей Гранта:

— Без дела мы, конечно, сидеть не будем. Я не смогу сделать все эти проверки и исследования меньше чем за день. В основном мне понятно, к чему они клонят, но некоторые вопросы поистине дурацкие.

Грант думал также, и молча дал собеседнику продолжить.

— Скорость утечки воздуха из корпуса — вопрос достаточно разумный, но зачем им понадобилось знать, надежно ли мы защищены от радиации, при чем здесь эффективность нашей радиационной защиты? По-моему, они пытаются или поддержать наш дух своими заумными вопросами, притворяясь, что у них есть какие-то блестящие идеи… Или хотят просто отвлечь работой от тревожных раздумий.

Невозмутимость Мак-Нила успокоила Гранта и вместе с тем раздосадовала. Успокоила, потому что он опасался новой тягостной сцены, а раздосадовала, потому что противоречила уже сложившемуся у него о Мак-Ниле мнению. Как же все-таки рассматривать тот его нервный срыв? Показал ли он тогда свою истинную натуру или это была лишь минутная слабость, которая может случиться с каждым?

Грант, воспринимавший мир в черно-белом изображении, злился, не понимая, малодушен или отважен Мак-Нил. Возможность сочетания того и другого ему и в голову не приходила.

7

В дальнем космическом полете у человека пропадает чувство времени. Ничего похожего нигде больше не испытаешь. Даже на Луне о времени напоминают лениво переползающие по скалам с уступа на уступ тени, а со стороны, обращенной к Земле, перед глазами всегда огромный вращающийся циферблат, на котором в определенный час появляется тот или иной континент. Но в гиростабилизированном космическом корабле одни и те же солнечные узоры неподвижно лежат на стене и на полу, а хронометр отсчитывает свои бессмысленные часы и дни.

Грант и Мак-Нил давно приспособились к определенному ритму. В глубоком космосе они двигались и думали с неторопливостью, которая достаточно быстро исчезнет, когда путешествие подойдет к концу и наступит время для маневров торможения. Вот и сейчас, несмотря на близкую, неминуемую смерть, все шло привычным, проторенным путем. Грант регулярно вел бортовой журнал и выполнял все прочие свои многочисленные обязанности. И Мак-Нил, по крайней мере внешне, держался как обычно, хотя Грант подозревал, что некоторые технические наблюдения он делает спустя рукава.

После столкновения с метеоритом прошло три дня. Последние двадцать четыре часа Земля и Венера не прекращали совещаться, и Грант гадал, каковы будут результаты этой дискуссии. Он не верил, что лучшие умы Солнечной системы смогут спасти их (не мог представить себе такого варианта), но и совсем отказаться от надежды было трудно, — с виду все выглядело совершенно нормальным, и воздух оставался по-прежнему чистым и свежим.

На четвертый день Венера снова подала голос. Очищенное от технической шелухи, ее сообщение звучало по сути как некролог. Гранта и Мак-Нила, уже вычеркнутых из списка живых, подробно наставляли, как им поступить с грузом.

На далекой Земле астрономы трудились, вычисляя орбиты кораблей, которые в ближайшие несколько лет могут встретить «Стар Куин». Был, правда, вариант поймать ее гораздо быстрее, но выполнить такой маневр мог лишь скоростной лайнер без полезного груза, что обойдется в астрономическую сумму.

Мак-Нила не стало видно после этого сообщения. Гранта устраивало, что инженер не беспокоит его, — нужно было написать много разных писем, да и документ «последняя воля и завещание», хотя его можно составить и попозже.

8

Сегодня была очередь Мак-Нила готовить ужин. Он это дело любил, поваром был высоко классным и обжорой тоже. Однако на сей раз обычных звуков с камбуза слышно не было, и Грант отправился на розыски своего экипажа.

Мак-Нила он нашел лежащим на койке и весьма благодушно настроенным. В воздухе над ним висел большой грубо взломанный металлический ящик. То что в нем было спиртное было ясно по внешнему виду Мак-Нила и запаху.

— Просто безобразие тянуть эту вкуснотищу через трубочку, — без тени смущения заметил Мак-Нил. — Эх, увеличить бы немного гравитацию, чтобы можно было пить по-человечески.