Разрушенная

— Ты в порядке? — спрашивает Мак.

Пожимаю плечами и одновременно вздрагиваю.

— У меня в сумке есть болеутоляющее, — говорю я, и Мак приносит мне таблетки и стакан воды. Я выпиваю одну.

— Тебе надо отдохнуть, — предлагает Эйден.

— Не сейчас. Сначала ты должен кое-что объяснить мне. Почему на сайте ПБВ вы объявили меня скончавшейся? Лордеры отслеживают сайт, и вы сделали это для них?

Эйден и Мак переглядываются. Отвечает Мак:

— Мы этого не знаем; соединения скрыты и часто меняются. Но мы не можем чрезмерно затруднить доступ, иначе они окажутся бесполезными для тех, кто в них нуждается. Мы допускаем, что лордеры отслеживают наш веб-сайт и, возможно, делают это регулярно.

— А как насчет того случая, когда я сообщила о своем обнаружении? Они узнали?

Эйден качает головой.

— Такое сообщение не появится ни на одном экране; уведомление получит ПБВ. И наконец, как я уже говорил тебе раньше, о каждом особенном случае с пропавшими узнают только вовлеченные в него люди и только тогда, когда это необходимо. Решение об огласке принимается, когда мы считаем, что оно безопасно для всех причастных к данному делу.

Еще раньше я настойчиво расспрашивала Эйдена о том, кому известно, где я нахожусь и куда собираюсь. И я верю, когда он говорит, что все это основывается на принципе необходимого знания; он до сих пор не сообщил мне о том, кто объявил о моем исчезновении. Полагаю, это сделала моя родная мама, хотя он не признается, пока не решит, что у меня появилась необходимость знать. Должно быть, он считает меня параноиком и не понимает, что у всех моих вопросов есть причина. Он не знает об агенте Нико в ПБВ — я заметила одного из шоферов ПБВ в лагере террористов. Мне хотелось быть уверенной, что он не узнает о моем сообщении, что я найдена, и не расскажет Нико. Мне нужно предупредить Эйдена о нем, но как я могу это сделать, не рассказав обо всем остальном?

— А что вообще происходит, когда кто-то находится? — спрашиваю я. — Если это подростки, как я, которых зачистили, им опасно возвращаться в родные места. Это противозаконно.

— Обычно такого не случается, — соглашается Эйден. — Хотя иногда люди встречаются тайно, но живут раздельно.

— Иногда. А что происходит обычно, когда находят человека?

Эйден и Мак смотрят друг на друга. Отвечает Эйден:

— Обычно, когда мы выясняем, что случилось с тем или иным человеком… бывает слишком поздно.

— Хочешь сказать, они уже мертвы. — Он кивает. — Но я особенная. — Как всегда, опять Кайла особенная.

— Но ты официально погибла, — говорит Эйден. — Здесь ты не можешь вернуться к жизни. Выбор у тебя небогатый, но ты уже выбрала. Вернуться под маской другой личности и узнать свое прошлое.

— Выбрала, — вздыхаю я. Это мы уже обсуждали, но я никогда не говорила Эйдену о настоящей причине. Никогда не рассказывала о смерти своего отца, о его последних словах ко мне. «Никогда не забывай, кто ты!» А я забыла. Я должна узнать, кто я, ради него.

— И какое у тебя имя на этот раз? — спрашивает Мак. Я достаю из кармана удостоверение. Протягиваю ему. — Райли Кейн, — читает он. — Немного другое, но мне нравится.

Эйден хмурится.

— По звучанию напоминает Кайлу, не так ли?

— Не очень, — бросаю я. Догадывалась, что он так скажет. Если бы он знал, что в АПТ меня звали Рейн, он был бы по-настоящему недоволен, но теперь меня под этим именем знают немногие выжившие. Только Нико, шепчет внутренний голос. Я заглушаю его; это будет иметь значение, если он где-то наткнется на мое новое имя, а разве подобное может вообще случиться? Я и близко не собираюсь подходить к АПТ. Это имя позволяет мне собрать все части собственного «я»; если откажусь от них, что останется?

Голова кружится. Я позволяю Маку помочь мне подняться, отвести на диван в гостиную и укрыть пледом. Они с Эйденом негромко разговаривают у двери.

Несмотря на настойчивое желание выяснить, кто же я на самом деле, мне страшно. Что предстоит узнать?

— Небогатый выбор? — говорю я, обдумывая недавние слова Эйдена. — А еще какие варианты?

Эйден снова заходит в комнату, опускается возле меня на колени. Мягким движением убирает волосы с моего лица.

— Ты знаешь, Кайла. Можешь рассказать свою историю в ПБВ, стать одним из наших свидетелей.

— И снова убегать.

— Я бы не стал так выражаться. Спрячем тебя в безопасном месте, или можешь совсем уехать, пока мы не соберем доказательства. Пока не будем готовы.

— Изобличить лордеров перед всем миром? Поднять людей на свержение правительства?

— Да.

Он мечтатель: лордеры никогда просто так не уйдут. Если вообще уйдут. Но это хорошая мечта. Я улыбаюсь Эйдену, в ответ он ехидно ухмыляется:

— Под болеутоляющим ты прелестна.

— Заткнись.

— И твои новые волосы роскошны.

— От них больно.

— Примешь еще таблетку?

Я качаю головой.

— Лучше не надо. Эйден, есть вещи, о которых я тебе не рассказывала.

— Знаю. Расскажешь, когда будешь готова.

Глаза у Эйдена теплые, добрые. Если бы он знал все обо мне, все, что я сделала, стал бы он так смотреть? Он слишком доверчив для этого мира. Он должен знать. Я обязана ему сказать.

Вздыхаю:

— Есть одна вещь, которую я должна сказать, готова я или нет.

— Что такое?

— Твой шофер. Тот, который приезжал, когда мы видели Бена, бегающего на треке. Не доверяй ему.

Лицо Эйдена становится серьезным, замкнутым. Он думает.

— Это объясняет некоторые вещи, — говорит он наконец. — Мы с этим разберемся. Любопытно, как тебе удалось узнать?

Как прекрасно было бы рассказать Эйдену все! Не тащить это бремя одной. Но еще до того, как я успеваю сформулировать предложение, он качает головой.

— Нет, не отвечай. Не сейчас, когда ты поглупела от болеутоляющего. Расскажешь мне свои секреты, когда будешь уверена, что хочешь рассказать.

Он начинает подниматься, но мои мысли снова возвращаются к тому, что Эйден говорил раньше.

— Подожди. Что ты имел в виду под словами «совсем уехать»?

— Можешь покинуть страну.

— Могу?

— Знаешь, ПБВ помогает людям исчезнуть, когда становится слишком опасно. Выскользнуть из страны морем. В Соединенную Ирландию или дальше.

Соединенная Ирландия — свободная страна; о ней шепчутся, но в ее реальность не верится. Десятилетия назад она вышла из Соединенного Королевства, и с тех пор официально о ней не упоминается. Будет ли там лучше, чем здесь?

Способна ли я на такое — просто оставить все это? Глаза закрываются. Так много всего, чего не знает Эйден. Вещей, о которых я ему не рассказала. Я убеждала себя: это из-за того, что знание опасно, и ему лучше не знать. Но разве в этом настоящая причина? Неприятный холодок внутри говорит, что дело не только в этом: я не хочу, чтобы он узнал, какие вещи я творила. Не хочу, чтобы смотрел на меня без этого тепла в глазах. У меня так мало друзей, я не могу потерять еще одного.

Начать с того, что по собственной воле или нет, но я действительно состояла в АПТ. Действительно была террористкой. И хотя в конце концов отказалась от них и их методов, как я могу быть свидетелем ПБВ против лордеров? Я — показательный случай того, почему Зачистка является допустимой вещью.

За море…

Зачем и куда? В неизвестность?

Исчезнуть.

Я бреду вверх по тропинке. Все выше и выше, с той скоростью, на которую способны мои короткие ножки. Вскоре улицы и дома исчезают из виду. Все тихо, спокойно. Наконец-то одна.