Разрушители. Дилогия

Утром меня разбудило тихое шуршание дождя по подоконнику и глухие громовые раскаты – дожди, охватившие весь север Арконата, добрались и до нас.

– Уу!

Я зарылся головой в подушки. Не поеду. Никуда не поеду. Должна же быть у людей какаято совесть!

Но в доме царила сонная тишина. Я прислушался: ктото скрипел половицами на чердаке, служанки звенели посудой, сервируя стол, и тихо обсуждали «представительного мужчину из свиты Лорда», наверняка – Харека. Если бы Серые собирались в путь, гам стоял бы на два этажа. Я набрался смелости и выбрался из постели. Уже в дверях на меня практически налетел мастер Ребенген.

– О, с добрым утром, Гэбриэл! Я так и подумал, что ты встал.

– Я что, храпел?

– Нетнет. Просто пару минут назад у меня амулеты замерцали.

Великолепно. Непонятно только, как я теперь буду жить в Академии.

– Не желаешь позавтракать?

Я желал.

Приборов за столом было только два.

– А где все?

– Гэбриэл, Великий Лорд не может завтракать за одним столом с солдатами. Даже я и то являюсь некоторым нарушением этикета.

– И кто у нас тут такой озабоченный?

– Я! Мне кажется, тебе пора вспомнить о существовании правил приличия.

– Наставник!..

– Да, я пять лет твой наставник, и полагается верить мне на слово.

Я поискал на столе вилку.

– Аа?..

Слуга выложил недостающий прибор.

– Мне хотелось проверить, все ли ты помнишь, – хладнокровно сообщил мастер Ребенген.

Я решил обидеться и сосредоточился на еде. Наверное, это было ошибкой. Помимо сервиза из каверрийского фарфора и столового серебра, передо мной не было решительно ничего интересного. Соусы были чересчур солеными, порции – слишком маленькими, а в блюдах недоставало мяса. Я без аппетита ковырял расползающуюся по тарелке творожную запеканку (если это, конечно, была она).

– У тебя есть пожелания к повару? Ты вчера не распорядился.

В тарелке мастера Ребенгена плескалось пестрое месиво из цветной фасоли, ядовитозеленых черешков и какихто студенистых кусочков, наверное грибных шляпок. Как говорится, на вкус и цвет…

– Пусть лучше готовит глазунью – с ней он не промахнется.

– Не разводи трагедию на ровном месте, – усмехнулся маг. – Человек! Ваш господин желает хлеба и сыра.

– И яичницу!

За пять минут стол приобрел болееменее нормальный вид.

Я коекак умял в желудке огромный омлет, свежайшую пшеничную булку и тот изумительный янтарножелтый сыр, который делают только у нас в Шоканге. Последний полупрозрачный кусочек сиротливо лежал на блюде, но сил на него уже не было. Вот это я называю «правильная жизнь»!

– Как ты понимаешь, Гэбриэл, – мастер Ребенген управился со своим рагу и аккуратно промокнул салфеткой уголки рта, – в такую погоду мы никуда не поедем.

– Отлично!

Наставник осуждающе покачал головой:

– Это большой риск. Однако мы исходим из того, что дожди задержат в дороге не только нас. По последним данным, Сандерс все еще находится в Дарсании.

– Меня вот что интересует, мэтр: ваши коллеги что, собирают только данные? За такое время можно было найти и самого Сандерса.

– Мне понятно твое недоумение, Гэбриэл, если бы дело происходило в Шоканге, преступник был бы пойман уже давно. Но в Дарсании сыск поставлен не так хорошо, а мы не можем обходиться полумерами, действовать необходимо наверняка. Он очень хорошо знает местные условия. Кроме того, Лорд Рамон нам немного… не доверяет.

Естественно, но бояться ему надо было не магов, а моего отца, который о нем рано или поздно вспомнит. И тогда защитить горезаговорщика сможет только орден.

– Не с теми он ссорится.

– Согласен. Это тоже полумера – оставлять преступника у власти, и она создает понятные проблемы. Слишком много всего произошло одновременно!

Я пожал плечами. Можно было бы понять проблемы чародеев, если бы все это не касалось моей головы. Шесть лет – достаточный срок между событиями.

– Надо было дать папе закончить все еще в первый раз.

Мастер Ребенген поджал губы (очевидно, мои слова в чемто перекликались с его собственным мнением) и решил перевести разговор в более безопасное русло.

– Я хотел бы преподнести тебе скромный подарок.

Мое раздражение тут же погасло.

– Какой?

Он щелкнул пальцами, и слуга внес на подносе толстую тетрадь в кожаном переплете с ремешкамизамочками и тисненным на обложке черепом. Череп обвивал короткий трехлиственный побег змеиной лозы.

– Вот! Ты должен понимать, Гэбриэл, что твой опыт исключительно ценен. Начинай записывать все, что сочтешь интересным. Особенно – о проявлениях Тьмы.

Книга Разрушителя, написанная от первого лица! Я войду в историю, однозначно.

Маг он или не маг, но даже мастер Ребенген не мог предусмотреть все – перо и чернильница к тетради не прилагались, но все необходимое для письма должно было быть в кабинете хозяина резиденции, надо только взять. Это было внове (мне еще никогда не приходилось пользоваться вещами отца), но не так чтобы запрещено. Просто повода спросить разрешения не было. Слуга показал мне дорогу и с поклоном отпер дверь, я вошел и огляделся, не в силах побороть робость.

Кабинет отца. Пусть это временное пристанище он посещал всего лишь пару раз в жизни, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это его место. Стол, за которым удобно сидеть только ему и мне. Стул нужной ширины, с правильным изгибом спинки. Полки со скудным набором книг, в основном справочников и словарей. В шкафу со стеклянными стенками – какието чародейские принадлежности. На одной стене – большой, отделанный эмалью и золотом герб семьи, на другой, в ненавязчивой досягаемости от хозяина кабинета, – щит и две скрещенные алебарды. Я осторожно погладил лежащую на крючках рукоять – оружие было боевым и легко снималось. Металлические перья были в идеальном состоянии, чернила в хрустальном приборе – свежие, ни на одном предмете не было даже легчайшего налета пыли, при всем при этом воздух в комнате был чуть спертый, словно сюда очень давно никто не заходил.

Я широко распахнул окно, открыв доступ воздуху и шуму дождя, уселся за стол, раскрыл тетрадь, наугад выбрал перо и обмакнул его в чернила. И задумался. Начать ли мне с систематизации тех записей, которые я сделал в Цитадели Инкар? Наверное, после появления Серых в Арконате это будет не так уж интересно. Или вот Ганту – тудато точно не скоро ктонибудь попадет! Я попытался охватить мыслью все свое путешествие и выделить основное впечатление, оставшееся от него.

Меня все время пугали, не те, так другие. Было холодно. Хотелось есть. В жизни больше не поеду туда, где нет нормальных кроватей!

Но об этом в книге не расскажешь. А, собственно, почему? Расскажу, как это на самом деле противно – просыпаться на камнях, в холоде и сырости, когда костер все время гаснет, а ты весь грязный и вонючий… Мерзость какая! Люди должны узнать правду. И эта вечно жмущая чужая одежда…

Нет, это несерьезно. Так все, что я напишу, будет похоже на плач неудачника. Лучше сделать акцент на опасности спонтанного и плохо подготовленного путешествия, рационально и взвешенно. Когда в пути планы резко меняются, неприятности не заставляют себя ждать. Странствия – это не просто взял и пошел, дорога испытывает путешественника на прочность множеством способов…