Разум и чувства. Как любили известные политики
Шрифт:
А вот запись из дневника Крупской 1918 года: «В. И. необычайно деликатен со мною и, когда отсылает меня из Кремля, всегда придумывает достойный повод». В самом деле, изумительная деликатность.
Или: «В. И. будет встречать Новый год не с нами вместе, а только с НЕЙ. Сказал мне, что покажет ей тот шалаш в Разливе, который я все равно видела. Проводила их уже почти спокойно».
Осенью 1913 года в Кракове на виду у всех возник банальный любовный треугольник. Там поселились Ленин с Крупской. Туда же примчалась Арманд. Удивительно, но этим трем людям, несмотря на бешеный накал чувств, удалось сохранить внешне нормальные человеческие отношения. А через какое-то время Крупская вспоминала по поводу приезда Арманд: «Ужасно рады были мы, все краковцы, ее приезду… Осенью мы все очень сблизились с Инессой. В ней много было какой-то жизнерадостности и горячности. Вся наша жизнь была заполнена партийными заботами и делами и больше походила
Ленин и Арманд всячески щадили чувства Крупской. А Надя очень достойно переживала измену мужа. Но наконец не выдержала и уже твердо заявила о разводе. Поразмыслив, счастливые любовники порешили, что Инесса должна окончательно переехать в Краков и перевезти туда своих детей. Бедная Надя – немолодая, оставленная жена, больная и душевно измученная – старательно помогала новой подруге мужа выбирать удобную квартиру. Но внезапно Арманд собралась и уехала из Кракова. Надежда Константиновна объясняла этот отъезд тем, что энергичную Инессу не устраивала тихая и размеренная жизнь в польской провинции, но дело было, конечно же, не в этом. Все было гораздо серьезнее – Ленин порвал отношения с Арманд. И сделал это по собственной воле. Может, он пожалел-таки больную жену, которая столько лет верой и правдой ему служила? Но Инесса тоже не была «практически здорова» – она страдала от прогрессирующего туберкулеза. Так что же сподвигло великого борца за счастье народное оставить теперь любимую и любящую женщину и вернуться к брошенной жене? Да как раз эта самая борьба за народное счастье. Любовь к Арманд оказалась настолько сильной, что стала «мешать» самому главному в жизни Ильича – революционной работе. Когда эта женщина была рядом, ему не о мировой революции думалось. Да и товарищи по партии стали поговаривать, причем вслух, что Ленин в двух дамах заблудился и пребывает под женским каблуком. Владимира эти разговоры приводили в бешенство. В довершение ко всему он и сам понимал, насколько пошлой выглядит сложившаяся ситуация.
Ленин видел только один выход – он расстался с Инессой. И вернулся к жене, но главное – к работе.
После отъезда Арманд ходили слухи, что столь скорый отъезд был неслучаен – мол, она бежала, чтобы скрыть беременность. И после даже говорили, что она родила ребенка от Ленина. В эти разговоры верится с трудом – крайне сомнительно, что Владимир отпустил бы любимую женщину, будь она беременна. Да и Надежда Константиновна ни за что такого не допустила бы.
Но не такими уж и железными были эти пламенные революционеры: и Владимир, и Инесса переживали расставание крайне мучительно. В архиве сохранились многочисленные письма, которые Арманд посылала из Парижа Ленину, вспоминая историю их знакомства. В одном из них она писала: «Тебя я в то время (в самом начале. – Ред.) боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умереть на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил в комнату Н. К. (Надежды Константиновны. – Ред.), я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только в Лонжюмо и затем следующую осень в связи с переводами и прочим я немного привыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал». В других письмах она просила его вернуться, говорила, что их любовь не может никому помешать… Сначала Ильич писал сухие письма и даже попросил ее переслать всю его прошлую корреспонденцию, а потом… потом вернулся к Инессе.
Мы не станем и предполагать, что передумала и перечувствовала Надя.
Из эмиграции в Россию вождь революции, его жена и его любовница ехали в одном купе – в том самом знаменитом пломбированном вагоне «поезда в революцию». По прибытии он поручил Арманд руководство Женским отделом ЦК партии.
Окончательно униженная Крупская, потрясенная очередным предательством мужа, дабы не видеть его любовницу, да и его самого рядом с ней, организовала себе «командировки» подальше от Москвы и Петрограда – в Поволжье.
А Ленин очутился в своей стихии – той, о которой так долго говорили большевики. Он упивался революцией, он уже не принадлежал себе (и тем более Инессе), теперь он принадлежал только одной отнюдь не «прекрасной даме» – революции. Однако об Инессе он не забывал, хотя и встречался с «русской француженкой» все реже и реже. Когда же Арманд не было
рядом (ее «рабочее место» находилось в Москве), Ленин писал ей письма. Иногда эти письма занимали несколько страниц.Тем временем революция, как ненасытный упырь, быстро высосала силы из Инессы. Всегда энергичная Арманд рьяно бралась за любое дело и буквально «сгорела» на работе. Крупская в своих воспоминаниях писала: «Инесса еле держалась на ногах. Даже ее энергии не хватало на ту колоссальную работу, которую ей пришлось провести». О тяжелом состоянии Инессы знали многие, но Ильич обеспокоился ее душевным здоровьем лишь однажды, когда она впала с жуткую депрессию, практически перестала есть, много плакала и ни с кем не общалась. Только тогда Владимир Ильич стал чаще с ней встречаться, и даже с интересом обсуждал проблемы свободной любви. Эта тема волновала Инессу всегда – Арманд провозглашала настоящую любовь вне брака и отрицала лживые отношения двух людей, связанных лишь церковным обетом.
Но Ленину было недосуг тратить на разговоры слишком много времени. К тому же теперь, в России, Надежда была ему нужна больше прежнего (ни времени, ни сил на любовь не оставалось, а к присутствию Надюши он уже привык). И помощник она была замечательный – в своей книге «Моя жизнь» Троцкий так вспоминает о Крупской: «Она стояла в центре всей организационной работы, принимала приезжавших товарищей, наставляла и отпускала отъезжавших, устанавливала связи, давала явки, писала письма…» Весьма возможно, что без Крупской Ленин не добился бы столь ошеломляющих успехов. Без постоянной помощи и подпитки далеко не уедешь.
Обеспокоенный здоровьем Инессы, Ленин посоветовал ей съездить отдохнуть и подлечиться на Кавказ. Правда, она сама хотела побывать во Франции, но Ильич сказал – на Кавказ, и она отправилась на Кавказ.
Сначала Инесса приехала в Кисловодск, однако там было небезопасно – хозяйничали бандиты, и она перебралась в Нальчик. А по дороге заразилась холерой…
Незадолго до кончины Инесса записала в дневнике: «Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с теплым чувством. Теперь я ко всем равнодушна. А главное – почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к В. И. Во всех других отношениях сердце как будто вымерло. Как будто бы, отдав все свои силы, свою страсть В. И. и делу работы, в нем истощились источники любви, сочувствия к людям, которыми оно раньше было так богато. У меня больше нет, за исключением В. И. и детей моих, каких-либо личных отношений с людьми, а только деловые… Я живой труп, и это ужасно». 24 сентября 1920 года Инесса Арманд умерла.
А в Петроград пришла телеграмма: «Вне всякой очереди. Москва. ЦК РКП(б). Совнарком. Ленину. Заболевшую холерой товарища Инессу Арманд спасти не удалось тчк Кончилась 24 сентября тчк Тело препроводим в Москву тчк Назаров».
Потрясение Ленина было огромным. Александра Коллонтай вспоминала, что когда 12 октября 1920 года «мы шли за ее гробом, Ленина невозможно было узнать. Он шел с закрытыми глазами и, казалось, – вот-вот упадет». Она считала, что смерть Инессы Арманд ускорила смерть Ленина: он, любя Инессу, не смог пережить ее ухода.
Очевидцы, присутствовавшие на похоронах, рассказывали, что Крупская поддерживала Ленина под руку. Она всегда его поддерживала, всю жизнь.
Революционерка Анжелика Балабанова, бывшая в то время секретарем Третьего Интернационала, писала: «Не только лицо, весь облик Ленина выражал
такую печаль, что никто не осмеливался даже кивнуть ему. Было ясно, что он хотел побыть наедине со своим горем. Он казался меньше ростом, лицо его было прикрыто кепкой, глаза, казалось, исчезли в болезненно сдерживаемых слезах. Всякий раз, как движение толпы напирало на нашу группу, он не оказывал никакого сопротивления толчкам, как будто был благодарен за то, что мог вплотную приблизиться к гробу».
Ее похоронили у Кремлевской стены. К могиле Инессы он возложил венок из белых цветов, на черной ленте было написано: «Тов. Инессе от В. И. Ленина».
Смерть Инессы Арманд стала своего рода предвестником тяжелого заболевания мозга у Ленина. Болезнь прогрессировала так быстро, что Крупская не только забыла все обиды на мужа, но и выполнила его волю: в 1922 году в Горки были привезены из Франции дети Инессы. Правда, к Ленину их не допустили. Теперь революционный бал правил совсем другой человек.
И этот человек не принял действительно благородный жест Крупской, которая, признавая любовь Ленина и Инессы, предложила в феврале 1924 года захоронить останки своего мужа совместно с прахом Инессы Арманд. Сталин на такое не согласился. Он уже начал творить революционные мифы. В том числе и миф о Ленине.
А пока Ленин был жив, Надя бессменно пребывала около слабеющего разумом, угасающего мужа. Вот как об этом написал его лечащий врач Владимир Розанов: «Упражнения в речи, а потом и письме легли всецело на Надежду Константиновну, которая с громадным терпением и любовью вся отдалась этому делу. Никого, кроме нее, он к себе для занятий не подпускал».