Разум и чувства

— О! — немедленно вскричала Мэри Мидлтон. — Человек-паук! Смотрите, у него человек-паук! Мой Уильям просто обожает свою пижаму с человеком-пауком!

Фанни, желая продемонстрировать, что ее материнское рвение не уступает энтузиазму Мэри, кинулась к сыну и присела возле него на корточки.

— О, мой котенок…

Но тут Гарри закричал:

— Не хочу ложиться!

Фанни попыталась успокоить ребенка, обняв его и прижав к себе, но он немедленно высвободился из ее объятий.

— Пусти! Пусти меня!

— Ну же, Гарри, милый, ты ведь уже большоймальчик…

— Да-да, большой. Хотя, конечно, не такой высокий, как Уильям, — говоря в пространство, заметила Мэри Мидлтон.

Фанни обернулась к ней — у нее на лице застыла напряженная улыбка.

— Если вы присмотритесь, то поймете, что Гарри значительно выше.

Гарри заметил стоявших неподалеку теток.

— Элли! — крикнул он. — Элли, Элли, Элли…

Элинор, улыбаясь, подошла к мальчику и склонилась над ним.

— Привет, Гарри.

Он заявил:

— Я не хочу спать в этой кровати. Хочу моюкроватку.

— А может, я тебе немного почитаю?

— Вообще-то, — сказала Мэри, обращаясь к Фанни, — рост Уильяма находится на верхней границе для его возраста, в то время как Гарри…

— …гораздоего выше, — жизнерадостным тоном провозгласила Фанни, повернувшись к сыну.

Но Мэри не была намерена уступать. Она посмотрела на Элинор, склонившуюся над Гарри, и спокойно произнесла:

— Пусть Элинор нам скажет. Она знает обоих мальчиков. И видит Уильяма как минимум раз в неделю.

Настойчивый вопрошающий взгляд Фанни уперся в лицо Элинор.

— Ну?

В гостиной повисла тревожная пауза. Элинор взяла Гарри за руку, и он не стал выдергивать ее, хотя до этого не позволил матери обнять себя. Гости переглядывались между собой. Стоявшая с краю Люси Стил, мнения которой никто не спрашивал, начала уверять всех, что оба мальчика настоящие богатыри и выглядят гораздо старше своих лет. Но никто не откликнулся на ее слова — даже миссис Феррарс, вставшая по другую руку от Гарри, словно готовясь защищать его от чьих-то нападок.

— Ну? — беспощадно повторила Фанни, глядя на Элинор.

Элинор сжала ручку Гарри в своей ладони.

— Ты мой племянник, — сказала она ему, — и я тебя люблю. Я уверена, что через год ты станешь таким же высоким, как Уильям, а когда вы оба вырастете, ты, скорее всего, будешь выше, потому что у твоего отца рост больше, чем у его. Так что тебе надо есть полезную еду, а не всякую гадость, и спокойно ждать.

Гарри кивнул. Ее вердикт, похоже, его нисколько не обидел.

— Ну спасибо, — саркастически пробормотала Фанни в сторону Элинор.

— Очень жаль, — сказала миссис Феррарс, — что она неспособна проявить лояльность хотя бы к членам собственной семьи, тебе не кажется?

— У меня спросили моего мнения, и я его высказала, — ответила Элинор, выпрямляясь.

Гарри, глядя на тетку, внезапно сказал:

— Я не обижаюсь. Все равно я лучше играю в футбол.

— Спасибо тебе.

По-прежнему держа Элинор за руку, Гарри попросил:

— А ты можешь пойти со мной и что-нибудь мне нарисовать?

Фанни уничижительно ухмыльнулась.

— Нарисовать!

Миссис Феррарс окинула Элинор враждебным взглядом.

— Ты рисуешь? — тоном обвинителя поинтересовалась она.

— Да, — ответила Элинор. — Немного. Вообще-то я изучаю архитектуру.

Миссис Феррарс и Фанни переглянулись.

— О, архитектуру…

— Никакого сравнения, — сказала Фанни матери, — с настоящей живописью.Сплошные чертежи по линейке. И вся жизнь у нее такая же.

Миссис Феррарс наградила Элинор ледяной улыбкой.

— Полная противоположность Тэсси Мортон.

— О да, мама, между ними нет ничего общего. Только вспомни Тэсси: ее божественные картины с цветами…

— И стрекозами…

— Да-да, стрекозы! И те дивные ягоды, осенние — кажется, бузина или что-то в этом роде…

— Я считаю Тэсси, — заявила миссис Феррарс, — настоящей художницей. У нее талант!

— У Элинор тоже! — с другого конца комнаты выкрикнула Марианна.

Все, кто был в гостиной, замолчали и, обернувшись, посмотрели на нее.

— Что-что? — угрожающе переспросила Фанни.

— Я не знаю, кто такая эта Тэсси, — сказала Марианна, — и знать не хочу. И всякие акварели на ботанические темы меня тоже не интересуют. Но Элли рисует просто волшебно. Она может нарисовать что угодно. Гарри правильно сделал, что попросил ее что-нибудь ему нарисовать. Вы удивитесь, когда увидите, как у нее получается.

Элинор стояла, сжимая руку Гарри в своей и устремив взгляд в пол. Подумать только, во что вылился этот званый ужин!

— Кто она такая? — спросила миссис Феррарс, обращаясь к дочери.

— Мама, я вас уже знакомила. Это единокровная сестра Джона, одна из троих.

— А-а, — с презрением бросила миссис Феррарс, — эти!

Она ухмыльнулась.

— Ни копейки денег и, похоже, ни капли здравого смысла.

Марианна гневно вскрикнула, протолкнулась вперед и крепко обняла потрясенную Элинор.

— Не слушай их, Элли! Не обращай на них внимания. Они просто недалекие, корыстные…

— Тише! — в отчаянии пробормотала Элинор, пытаясь высвободиться из ее объятий и одновременно зажимая свободной рукой сестре рот. — Я в порядке, ничего страшного…

— Она что, плачет? — спросил Гарри.

Марианна закивала головой, отпуская Элинор и закрыв лицо ладонями.

— Да, плачет, — в полном отчаянии ответила Элинор.

— Почему бы тебе, — чеканя слова, сказала Фанни, — не отвести Гарри в кровать и не попытаться заодно успокоить Марианну? Какая отвратительная сцена! И до чего неуместная. Джон всегда говорил, что она истеричка.