Разум и чувства

— Все это глупости, Эм! Только не сейчас, когда мы в таком положении и надо думать о деньгах и о том, где мы будем жить, и вообще… Совсем не время рассуждать, нравится мне Эдвард или нет.

Марианна повернулась к сестре и неожиданно ухмыльнулась.

— Тут есть еще кое-что…

— И что же?

— Ты можешь представить, как взбеситсяФанни, если вы с Эдвардом будете вместе?

На следующий день Эдвард взял машину Фанни и пригласил Элинор прокатиться с ним в Брайтон.

— А оназнает? — спросила Элинор.

В ответ Эдвард улыбнулся. Она обратила внимание на то, какие у него красивые зубы, — хотя в общепринятом смысле его вряд ли можно было назвать привлекательным.

— Кто и что должен знать?

— Знает ли Фанни, что ты едешь в Брайтон?

— О да, — с легкостью заверил ее Эдвард, — у меня тут целый список дел, которые она мне поручила: забрать краны для ванной, купить билеты в театр и еще каталог обоев…

— Я не то имела в виду, — перебила Элинор. — Меня интересует, в курсе ли Фанни, что ты собираешься пригласить меня поехать с тобой.

— Нет, — ответил он. — Ей и не надо знать. Она посадила меня в этот космический корабль, который называет машиной, и вручила список — остальное ее не касается.

Элинор все еще колебалась.

— Он абсолютно прав, — вступила в разговор Белл. — Она ничего не узнает, и, к тому же, что меняет тот факт, в курсе она или нет?

— Но…

— Садись же, дорогая.

— Вот-вот, садись!

— Ну же, — сказал Эдвард, распахивая пассажирскую дверь и улыбаясь во весь рот. — Давай. Пожалуйста. Пожалуйста!Купим фиш-энд-чипс, [1] посидим на пляже. Мне так не хочется ехать одному!

— Вообще-то у меня куча дел, — слабым голосом произнесла Элинор.

Она взглянула на Эдварда: тут он слегка наклонился и свободной рукой мягко, но решительно втолкнул ее внутрь, на пассажирское сиденье. Дверца захлопнулась. С той же широкой улыбкой он побежал садиться за руль.

1

Рыба во фритюре с картофелем фри ( анг.Fish and Chips).

— Только посмотрите, — добродушно заметила Марианна, — до чего он доволен!

— Они оба.

Машина резко тронулась с места; гравий взметнулся из-под колес.

— Славный парень, — сказала Белл.

— Тебе понравится любой, кто проявит интерес к Элли.

— О да. Конечно. Но он и правда очень славный.

— И богатый. У его семьи денег куры не клюют.

— Для меня, — сказала Белл, обнимая Марианну за талию одной рукой, — это не имеет никакого значения. Точно так же, как для тебя. Если он хороший человек, если он нравится Элли, а она — ему, для меня этого более чем достаточно. И для тебя тоже, я уверена.

Глядя вслед машине, в последний раз промелькнувшей на дальнем повороте подъездной дороги, Марианна сказала с неожиданной серьезностью:

— Нет. Только не для меня.

— Дорогая!

Она теснее прижалась к матери.

— Мама, ты ведь знаешь, что это так. Мне не нужен просто хороший человек, я ищу своего единственного.Мне не нужен тот, кто сочтет меня достаточно талантливой, чтобы играть на гитаре, — я хочу найти мужчину, который будет понимать, чтоя играю, будет понимать, ктоя есть и ценить это. Ценить меня. — Она на мгновение замолчала, слегка отстранившись, а потом добавила:

— А иначе лучше уж остаться одной. Хоть на всю жизнь.

Белл рассмеялась.

— Дорогая, тебе рано отчаиваться. Ты всего год назад окончила школу, у тебя все еще…

Марианна отступила на шаг, высвобождаясь из материнских объятий.

— Я говорю серьезно, — горячо воскликнула она. — Серьезно.Я не ищу мужчину, я ищу родственную душу.А если такого не найдется, я лучше буду одна. Ты понимаешь?

Белл молчала; ее невидящий взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— Мам? — окликнула Марианна.

Белл легонько встряхнула головой. Марианна снова прижалась к ней.

— Мам, ты вспоминаешь папу?

Белл тихо вздохнула.

— Если так, — а ведь ты о нем подумала, правда? — тогда ты понимаешь, о чем я говорю, — сказала Марианна. — От кого, как не от тебя, я унаследовала свою веру: веру в то, что однажды мне суждено повстречать любовь всей моей жизни!

Белл слегка повернулась и одарила дочь загадочной улыбкой.

— Сдаюсь, дорогая! — ответила она.

Из окон своей спальни — трех эркерных, выходящих на юг, и еще двух, западных — Фанни могла во всех подробностях разглядеть запущенный огород, начинавшийся за просторной лужайкой: теплицы, срочно нуждающиеся в починке, заросшие грядки, необрезанные фруктовые деревья и общий упадок, царящий повсюду. А еще, в малиннике с покосившейся оградой, кое-как обвязанной провисшей проволокой, она увидела Белл в одном из ее обычных цыганских балахонов и в джинсах, собирающую малину.

Конечно, в каком-то смысле Белл имела полное право собирать малину в Норленде: кусты были посажены еще во времена дяди Генри, и Белл с мужем хотя и неумело, но старательно ухаживали за огородом и садами все годы, что прожили здесь. Однако теперь Норленд принадлежал Джону, а следовательно, и Фанни. Таким образом, само поместье и все, что имело к нему отношение, являлось не только сферой ее ответственности, но и неотъемлемой собственностью. Глядя в окно, Фанни внезапно осознала, что мачеха (причем признанная исключительно из вежливости) ее мужа без спроса собирает ее — Фанни! — ягоды.

Ей хватило трех минут, чтобы выйти из спальни, добраться до лестницы, спуститься вниз, промаршировать по выложенному черно-белой плиткой холлу к задней двери и, быстрым шагом миновав лужайку, распахнуть калитку в огород. Фанни громко хлопнула калиткой у себя за спиной, чтобы привлечь внимание к своему появлению — между прочим, небеспричинному.

Белл рассеянно взглянула на нее. В этот момент она мысленно прикидывала, как лучше расставить мебель в коттедже, сдающемся внаем, в Баркомб-Кроссе — сама Белл находила его весьма походящим, хотя Элинор и настаивала, что он им не по карману, — поэтому срывала ягоды почти механически, грезя наяву.