Разум Вселенной

— Не понимаю, — ответил Юрий, с ужасом чувствуя, что от волнения не может понять, к чему ведет Панфилов.

— Да ведь это же так просто. Лучевое поражение — один из факторов, вызывающих раковое превращение тканей, в том числе и лейкемию. Неужели не ясно, что, если мы сумеем защитить ткань от лучевой травмы, мы тем самым предохраняем ее и от последующего ракового превращения?

— Я не подумал об этом, — сказал Юрий огорченно.

— Но вы обязательно пришли бы к этой мысли. Как пришли к ней мы, когда обнаружили факты, сходные с тем, который открыли вы.

Панфилов встал и прошелся по комнате, видимо увлекаясь развиваемыми им мыслями. Юрий безмолвно сидел в кресле и слушал. Да, теперь он понял, что имел в виду Панфилов, и был уверен, что догадался бы и сам об этом, если бы смог сосредоточиться.

— Подумайте, Чернов, что было бы с нами, если бы наш организм не обладал естественными защитными средствами против рака, — Панфилов неторопливо шагал по комнате, заложив руки в карманы. — В настоящее время обнаружено столько факторов, вызывающих рак, — вирусы, всевозможные сложные химические вещества, простые, химически инертные вещества, вводимые в виде пластинок, например целлофан, все виды ионизирующего излучения, — что нужно дивиться не тому, что каждый десятый человек умирает от рака, а тому, что остальные девять десятых им не заболевают. Тенденция к раковому превращению, очевидно, так же свойственна клеткам, как, скажем, свойство жить вне организма, в искусственной питательной среде. И, как вы знаете, в условиях искусственной среды клетки довольно легко подвергаются раковому превращению. Вот почему мы не сомневаемся, что наш организм беспрерывно вырабатывает противораковые вещества, чтобы противостоять тенденциям клеток к раковому превращению. Ну, и где же и когда возникают эти вещества, как вы думаете?

— Очевидно, в регенерирующих тканях в первую очередь, — сказал Юрий.

— Конечно. Рак — это разрушение нормального строения и нарушение нормального развития тканей. Естественно, что этому состоянию может противостоять и действительно противостоит восстановительное состояние тканей. Регенерация, мой дорогой Чернов, вот оружие самозащиты организма против рака. И то, что в нашем теле идет беспрерывная регенерация изнашивающихся тканей, и в частности крови, составляет надежную защиту организма от рака. Значит, каким же должен быть путь поисков противораковых и в первую очередь противолейкемических средств?

— Вызывать регенерацию тканей?

Панфилов остановился перед Юрием и кивнул головой.

— В некоторых случаях да. И в частности, я глубоко убежден, что старинное стимулирующее средство, к которому часто прибегали наши предки, — кровопускание — действовало на этой основе. Усиленная продукция крови в кроветворных органах, происходящая после кровопускания, конечно, сопровождается синтезом защитных веществ. Но применим ли этот способ при лейкемии?

— Вероятно, нет, — сказал Юрий.

— Конечно, нет. Кровопускание будет стимулировать не только регенерацию нормальных, но и лейкемических кровяных клеток. Значит?..

— Значит, защитные вещества надо добывать из других организмов... Может быть, из кроветворных тканей животных, — сказал Юрий.

— Именно так, дорогой мой, — тепло сказал Панфилов, положив руки на его плечи. — И если вы с такой легкостью поняли это, значит вы наш, вам нужно работать с нами.

— Вот за этим я к вам и пришел, Павел Александрович, — тихо сказал Юрий. — Я получил согласие Всеволода Александровича на уход из его лаборатории.

Он вытащил измятый листок своего заявления и подал Панфилову.

— «...в лабораторию радиобиологии или любую другую соответствующего профиля», — прочитал вслух Панфилов. — И что же вам сказали в лаборатории радиобиологии?

— Я пойду туда, если только вы меня прогоните.

Панфилов испытующе посмотрел на Юрия, машинально снова складывая вчетверо его заявление.

— Не пожалеете? — спросил он просто.

— О работе в лаборатории Всеволода Александровича? Никогда, — ответил Юрий. — А о вашей лаборатории... — Он хотел сказать «я мечтаю уж целый год», но постеснялся. — Кроме вашей лаборатории, мне податься некуда, — закончил он.

Панфилов снова развернул и опять сложил листок с заявлением Юрия, о чем-то раздумывая. Наконец он решительно положил его на стол.

— Хорошо, это я возьму на себя. Когда вы можете начать работу?

— Хоть завтра.

— Ну вот, давайте завтра и начнем, — с удовлетворением произнес Панфилов. — Сегодня у нас вторник. Завтра в двенадцать на нашей очередной среде мы будем обсуждать план работ по противораковой защите. Но смотрите, Чернов, для нас план лаборатории — это не просто сумма планов личных работ сотрудников. Это задача, которую коллективно будут решать вся наша лаборатория и кафедра. К этой форме работы на биофаке относятся с предубеждением. Но другой мы не знаем и никогда от нее не отступимся. Подумайте об этом и приходите к нам, полностью определив свое отношение к нашим методам.

— Я уже все обдумал, — твердо сказал Юрий. — И назад для меня пути нет...

— И все-таки я хотел бы предупредить вас о том, что вас ожидает, — мягко, но настойчиво перебил его Панфилов. — С каждым, кто к нам приходит, хотя бы это был студент второго курса, выбравший своей специальностью морфобиохимию, я считаю необходимым провести эту маленькую беседу.

— Я слушаю, Павел Александрович, — сказал Юрий, настораживаясь.

Юрий не запомнил последовательности, с которой вел свой рассказ Панфилов. И потом, вспоминая, он убеждался в том, что то, о чем говорил Панфилов, и не нуждалось в особой последовательности изложения. Это был разговор о месте человека в науке и о роли науки в жизни человека.

— Я хотел бы, чтобы вы крепко поняли главное, — говорил Панфилов, — которое заключается в том, что только наука, только страсть к научению, к познанию является той стороной, которая придает труду качество наслаждения. Природа создала живое с зачатками этого качества, которое достигло высшей степени своего выражения, когда из царства животных вышло существо, наделенное даром мышления, — человек. Помните, в той передаче с планеты Ао, которую мы слышали у Тенишева, говорилось: «Из мучения живых тел в их отношениях с телами внешнего мира рождается самый прекрасный плод материи, мысль, озаряющая существование мыслящих, составляющая цель и смысл их бытия».

— Да. И вы тогда сказали, что это очень глубоко и правильно.

Панфилов удовлетворенно кивнул.

— Именно так, если не считать невыразительности и неясности моих слов, которыми я пытался характеризовать мое отношение к этой потрясающей мысли. Мучение, страдание от незнания и наслаждение удовлетворенным чувством познания — ведь в этой формуле весь смысл бытия и развития живой материи, цель и смысл нашей с вами жизни...

Он замолчал, но через несколько секунд заговорил с еще большим жаром:

— Да, мой милый, познание — цель, смысл нашего бытия, и прогресс человечества в конечном счете сводится к тому, чтобы обеспечить безграничные возможности познанию, освободить человека от всех препятствий, мешающих ему развивать и совершенствовать этот бесценный дар. И главным условием для этого является... что, Чернов?

— Мне кажется, что главное... — Юрий запинался от волнения. — Главное в том, чтобы овладеть этой силой... управлять ею... — Он хотел объяснить, что понимает под этим, но у него еще не остыло возбуждение, вызванное обсуждением его плана, и слова путались. — Мыслить вместе... Поправляя друг друга...