Разумное животное

Кардинал Минитмен должен был в тот же день в 22 часа выступить по радио с беседой «О евангельском духе в новой истории». Прелат являл собой единственный случай в анналах истории своей страны: он, не участвуя в боях, получил высшую военную награду Соединенных Штатов. Наверное, вооруженные силы считали, что он один стоит целой дивизии. Несколько лет тому назад во время поездки по Южному Вьетнаму он старался воскресить веру в солдатах, призывая их к «окончательной победе над вьетнамцами». Командование было признательно прелату за эту прямоту, потому что в публичных заявлениях, особенно на каждом новом этапе эскалации, из уст Джонсона, Макнамары и Дина Раска исходило лишь слово «мир». Конечно, генералы понимали необходимость дипломатии, но, с другой стороны, вся эта болтовня о «переговорах» и все эти обещания уйти из Вьетнама после заключения мира плохо действовали на «джи-ай».

Кардинала потрясла трагедия «Литл Рока», однако он сразу же сообразил, что это событие задним числом оправдывает «жесткую линию», которой он всегда придерживался в отношении атеистического коммунизма. Со свойственной ему стремительностью он изменил тему беседы и в последнюю минуту выбрал в качестве текста для толкования 13,24 и 25-й стихи из 19-й главы «Бытия». «В эти дни траура, — сказал он, — когда подлые агрессоры нанесли американской нации удар в спину, христианам нашей страны более чем когда-либо надлежит считать себя посланцами Христа и в священном писании черпать вдохновение для деяний». Он отослал слушателей к вышеуказанным стихам «Бытия» и прочел их громовым голосом: «…потому, что велик вопль на жителей его к Господу… (Прелат сделал гневное ударение на словах «на жителей его».) И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, всех жителей городов сих, и все произрастания земли» [43] .

43

«Бытие», глава 19, стихи 13, 24, 25.

Способом одновременно и более кратким и менее евангельским генерал Джордж К.Кэрри заявил в тот же вечер газете «Вашингтон пост»: «После всего этого остается лишь взрезать им брюхо».

Пол Омэйр Парсон, прозванный друзьями П.О.П., а недругами «Бэббит с Юга», не утруждал себя нюансами. Он выложил скопом свои мысли одному журналисту из Атланты. «Надо было быть круглым идиотом, — сказал он в том красочном стиле, который так способствовал его популярности в южных штатах, — чтобы не предвидеть этого удара. Никто не скажет, что я не предупреждал государственный департамент. Вот уже несколько лет я добиваюсь от него ответа: до каких пор вы будете терпеть дерзости Кастро? Бахвальство Насера? И оскорбления со стороны Китая? Истина, если отбросить все эти чепуховые разговоры о более или менее мирном сосуществовании, состоит в том, что Америка слишком терпелива: она должна бы уже начать чувствовать себя несколько утомленной от благодарностей в виде пощечин и пинков в зад за те доллары, что она рассеивает во всем мире для слаборазвитых стран. Фигу им с маком, этим слаборазвитым. Вся эта шайка мечтает лишь о том, чтобы при первой возможности выпустить нам кишки. Доказательство тому «Литл Рок». Ну что ж, пусть это послужит нам уроком. Если мы сейчас не уничтожим Китай, то Китай потом уничтожит нас. Поймите меня правильно: я ничего не имею против китайцев как народа. Если они хотят приезжать к нам, открывать здесь прачечные и стирать мое грязное белье, я не против. Но я против того, чтобы эти макаки играли в Азии с водородными бомбами. Повторяю, надо делать выбор. Наш мир — жестокий мир. Только тот выживает, кто бьет сильнее всех. Так вот, время пришло: надо свести счеты с Китаем. Что касается меня, я человек не кровожадный, но я не смогу спокойно заснуть до тех пор, пока Китай не будет превращен нашими ракетами в одну огромную стоянку для автомашин».

Как было объявлено накануне, президент Смит 6 января в 13 часов выступил по телевидению с небольшой речью. Хотя речь его была выдержана в возвышенном стиле и взывала к понятиям великого благородства, ее скрытые выводы в главном не отличались от тех, что развивал П.О.П. Правда, П.О.П. ни разу не сослался на бога, тогда как Олберт Монро Смит тщательно сообразовался с великой традицией Белого дома: он завербовал господа, мораль и воинство господне на защиту Штатов. В периоды кризиса ни один американский президент не забывал этого делать, впрочем, не без оснований, ибо каждый раз господь бог позволял себя завербовать и исправно нес свою службу: в самом деле, ни разу североамериканская территория не была захвачена, никогда не подвергалась бомбардировке, со времени их возникновения Соединенные Штаты не проиграли ни одной из войн, которые они вели.

Каждому, кто наблюдал за очередным появлением Олберта Монро Смита на телеэкране, становилось ясно, почему он снискал у толпы большее расположение, чем Джим Крунер. Хотя он давно уже занимал разные ответственные посты, Олберт Монро Смит сохранял внешность, которая имела для его успеха такое же значение, как и слава его предков: непринужденность, мускулистая шея спортсмена, открытая, очаровательная улыбка в 45 лет придавали ему вид студента, однако в то же время этот юношеский вид как бы оттенялся серьезностью его внимательных, глубоко посаженных серых глаз. Знаменитый обозреватель Малколм Манстер говорил о новом президенте, что тот «нашел способ сочетать два вида сексуальной привлекательности: привлекательность молодости и привлекательность зрелости.

Устремив свои серьезные глаза на телезрителей, президент произносил слова совсем без жестов, спокойным, сдержанным и даже вкрадчивым голосом, который придавал его обращению что-то проповедническое. «Америка, — говорил он, — всегда была глубоко миролюбивой страной. И сегодня она, оставаясь верной своим традициям, не стремится захватить в Азии никаких территорий, никаких новых богатств, но с помощью божьей она решила защищать свободу и демократию всюду, где им угрожает агрессия коммунистов. Наши вооруженные силы, повторяю, ни на море, ни на суше не ищут никаких своекорыстных выгод. Как раз наоборот, они находятся в Азии для того, чтобы дать возможность угнетенным подрывной деятельностью коммунистов народам без всякого принуждения выбрать то будущее, какое им нравится. Именно в этом наша миссия и наша гордость. (Он сделал паузу, и взгляд его омрачился.) Вам известно, что 4 января 1973 года — в истории день этот навечно будет отмечен печатью подлости — Соединенные Штаты стали объектом жестокого и преднамеренного нападения в Тонкинском заливе. Нет ни малейшего сомнения ни в природе снаряда, который уничтожил крейсер США «Литл Рок», ни в его происхождении. Даже если он был собран и пущен руками вьетнамцев, изготовлен он на китайских атомных заводах. Китай, следовательно, несет полную ответственность за то, что он первым пустил в ход это ужасное оружие и организовал против Соединенных Штатов агрессию, которая если не своим размахом, то, во всяком случае, своей гнусностью, коварством и жестокостью напоминает нападение на Пирл-Харбор 7 декабря 1941 года. Америка не останется безразличной к нанесенному ей оскорблению. Безусловно, мы первыми бы аплодировали, если бы Китай направил свою великую энергию на улучшение условий жизни его населения. Но мы оказываемся вынужденными вмешаться, когда он для своих подрывных целей не колеблясь прибегает к оружию устрашения. Если бы Америка стерпела столь чудовищную агрессию, не нанеся ответного удара, то сила не замедлила бы превратиться в средство разрешения споров между различными странами мира. Мы стали бы свидетелями шантажа, которому большие страны, обладающие ядерным оружием, подвергали бы малые страны, не имеющие такового. Правительство Соединенных Штатов, сознавая свои обязательства по отношению к Американскому континенту и свободному миру, предъявило сегодня народному Китаю требование — под международным контролем демонтировать его атомные заводы. Китаю дана неделя на размышление. По истечении этого срока в случае отрицательного ответа или умолчания Соединенные Штаты примут все необходимые меры для обеспечения своей безопасности».

После речи президента Соединенные Штаты в течение недели находились в какой-то странной ситуации. Война еще не началась, но мира уже не было. Люди испытывали немалые затруднения, покидая привычную колею будней и готовясь в душе к великим надвигающимся событиям. Мужчины в разговорах отделывались спортивными словечками. К примеру, агрессию в Тонкинском заливе описывали в футбольных выражениях. Китай забил гол нечестно, мошеннически. Но Китай не бог весть что, и когда Соединенные Штаты возьмутся за дело, то он сразу же поймет: его «разложат» со страшным счетом.

В то же время готовность пожертвовать собой рада общего блага — одна из основных черт американской души — вспыхнула сразу же и, не находя подходящего употребления, пропадала зря. Тысячи людей звонили в Белый дом, либо предлагая бесплатно свои услуги, либо давая властям советы по проблемам глобальной стратегии. Студентки женского университета в Вассаре, в стенах которого учились, по словам американского коммуниста Мак Грегора, «самые богатые, самые элегантные и если не самые красивые, то по крайней мере самые чисто вымытые девушки Соединенных Штатов», собрались, чтобы «обсудить положение». После двух часов дискуссии они приняли резолюцию, где заявляли, что готовы отдать родине все преимущества своего «специального образования». Что, собственно, подразумевалось под этим, никто никогда не узнал, так как власти не дали хода их благородному предложению.

Вечером того дня, когда Олберт Монро Смит произнес по телевидению свое обращение к нации, в 22 часа 30 минут полисмен задержал и привел в полицейский участок матроса Джо Макклайда (ВМ силы США) и Салли Шют — 34-летнюю проститутку, которые в состоянии опьянения дрались на одной из улиц Хобокана. По признанию Салли, она привела Макклайда к себе в комнату, заявив: «Морячок, после того, что эти мерзавцы сделали с «Литл Роком», я тебя развеселю и не возьму ни монетки». Но Макклайд примерно через полчаса покинул ее, захватив с собой серебряную пудреницу, которую намеревался подарить родной сестре на день рождения. Салли выбежала за ним на улицу. Джо Макклайд — 20 лет, 182 см, уроженец города Сан-Анджело (Техас) — заявил судье: «Я начал ее колошматить только после того, как она заорала: «Ступай, пусть и тебя подорвут китайцы». Судья подвергнул Макклайда штрафу и наложил взыскание, но оправдал Салли Шют. Как бы низко ни пала она в личной жизни, заметил судья, она тем не менее сохранила живые патриотические чувства, о чем и свидетельствует ее наивное предложение матросу Макклайду.

В совсем другой среде, иным образом, но тоже повинуясь потребности пожертвовать собой ради общего блага Мэри Уайт — секретарша редакции, 36 лет, незамужняя — вступила в секту пуритан штата Индиана-полис, которая приняла название «Сыновья Марии» [44] . Когда Мэри с опозданием на 10 минут пришла на собрание, которое должно было состояться в понедельник 5 января в 21 час, она застала членов секты в самом разгаре споров. Спорили о том, надо или нет в отместку за взрыв крейсера «Литл Рок» сбросить на Пекин атомную бомбу. Дискуссия стала пылкой, даже яростной, и Мэри Уайт это несколько удивляло; она не понимала, каким образом решение «Сыновей Марии» из Индианы могло повлиять на Белый дом. В конце концов проголосовали, и двенадцатью голосами против девяти решение бомбить Пекин было отвергнуто. Принятая большинством голосов резолюция, переданная в тот же вечер местным газетам, разъясняла, что мораль запрещает уничтожать три миллиона жителей Пекина в отместку за смерть двухсот американских моряков. Резолюция кончалась следующими словами: «Как бы там ни было, мы народ с возвышенными идеалами». Хотя Мэри Уайт находила эти споры довольно оторванными от реальной жизни, она чувствовала себя глубоко удовлетворенной этой концовкой.

44

В отличие от Сыновей Марты. Евангелие от Луки, гл. X.

Пожилые люди, немало выстрадавшие во время второй мировой войны, смотрели на обстановку не так отвлеченно. Эрнст Розенблюм — 52 года, немецкий еврей, эмигрировавший в Соединенные Штаты в 1939 году, работал портным в Лексингтоне (штат Кентукки). Со смешанным чувством слушал он обращение президента. Хотя у Розенблюма и не было вполне определенного мнения о Вьетнаме, с некоторого времени он склонялся к мысли, что следовало бы «со всем этим покончить». Узнав о катастрофе с «Литл Роком», он ощутил острый прилив возмущения и сказал жене: «Надеюсь, что президент проявит твердость». Теперь же, когда президент показал свою твердость, Розенблюм испытывал какую-то странную смесь облегчения, гордости и испуга. Его жена Герда, убрав под себя ноги, сидела возле него на диване с милым и усталым лицом. Она выглядела как толстая кошка, состарившаяся у камина. После обращения президента она взглянула на мужа и удивилась его бледности. Он, в свою очередь, посмотрел на нее, его глаза покраснели, и тихим, сердитым голосом он произнес: «Ну, вот мы и снова в дерьме» [45] .

45

В тексте романа — по-немецки.