Разве бывают такие груши (рассказы)

Он огорченно смотрит на клубящийся под развалинами золотой туман и думает, что и электронные часы все-таки уходят на десятую секунды в неделю. Он считает, что нужно что-то еще лучшее, и идет узнать точное время по телефону. Но телефон молчит, разбитый упавшей энциклопедией, и он решает, что настоящего точного времени не узнаешь и по телефону, потому что неизвестно, когда случится ровно десять - в начале или в конце сказанной металлическим голосом фразы. И, бродя в раздумье по квартире, он натыкается на пачки приготовленных в макулатуру газет, вспоминает, что когда-то читал статью о часах с необыкновенной точностью, и говорит себе, что это то, что нужно. Он немедленно развязывает пухлые пачки, перебирает газету за газетой, раскладывая их веером по ковру, попутно читая об идентификации лазерным лучом говядины и свинины, о самой высокой в мире женщине, о других интересных вещах и, наконец, находит статью об атомных часах.

Он читает, что атомные часы уходят лишь на миллисекунду в столетие, и его начинает переполнять восторг. Он думает, что если достать такие часы, как прекрасно будет жить по ним, каждую секунду сознавая, что это именно та секунда, а не секунда раньше или позже, и с какой космической точностью можно будет все делать. И, размышляя таким образом, он вдруг чувствует запах, идущий с кухни, и, интуитивно устремившись туда, выключает вымя. Он приоткрывает крышку и, отпрянув назад, в густом чаду успевает еще с грустью отметить, что по тому, что внутри, уже невозможно идентифицировать лазерным лучом, какое вымя это было - говяжье или свиное. И в это время открывается дверь, и входит самая скорая на расправу женщина в мире.

1983

Мы и наши мальчики

В этот теплый выходной мы с ней договариваемся не думать о работе, а посвятить, наконец, целый день нашим мальчикам.

Они сначала даже не очень и радуются - мы с ней всегда так заняты, что Костик и Валерик привыкли гулять в воскресенье одни. Но мы хватаем их за руки, усаживаем в такси, везем в парк на другой конец города, и мало-помалу необычность происходящего делает свое дело - глаза мальчиков загораются, и вот они уже с удовольствием важничают, указывая шоферу, как ехать.

В парке мы сначала ходим по дорожкам. Мы смотрим, как ведут себя мальчики, с которыми гуляют другие женщины, и убеждаем друг друга, что наши все-таки лучше многих.

– Посмотри, - говорю я ей, глядя на Костика и Валерика, идущих впереди и представляющих в лицах недавний американский вестерн.
– Чистенькие, со вкусом одеты - где это ты купила своему эту новую курточку?

– У спекулянтки, конечно, - говорит она и называет сумму сверху, и мы обе задумываемся, как недешево стало одевать мальчиков.

– Ведь подумай, - продолжаю я, - спокойные, драться ни с кем не лезут, хоть, конечно, не очень инициативные, но языком, как ни говори, заниматься мы их все-таки заставляем.

– Не врут, - продолжает она, - утопил Валерик на пляже мои часы - так сразу и сказал, я нырнула и достала.

– Костик тоже мне все рассказывает, - подхватываю я.
– Тут понравилась ему девочка, он - сразу ко мне, я говорю: брось, лучше я куплю тебе новую аппаратуру! Ну, купила, девочка, понятно, из головы вон, а если бы скрытничал?

– Мой тоже просит ламповый усилитель, - вздыхает она, и мы обсуждаем, где можно достать.

Мы ведем мальчиков на пляж, они бегают по берегу реки, хохочут, и мы тоже, позабыв свои заботы, бегаем вместе с ними, а когда стемнеет, сидим, обняв их за плечи и слушаем. Наши мальчики всегда всем делятся с нами, но тихая вечерняя природа заставляет их говорить о самом сокровенном.

Костик признается, что его очень печалят неважные басы в новой аппаратуре. Особенно он расстроился, услышав недавно замечательно мягкий бас в усилителе у соседа. Валерик жалуется, что ему никак не выучиться профессионально плавать с аквалангом.

Но день кончается, и мы едем домой, а назавтра, придя в наш физический институт, я вспоминаю о мальчиках только к вечеру.

Я вспоминаю о них, увидев, как лениво листает сидящий передо мной Валерик какой-то толстый художественный том, а вскоре она шепчет мне по телефону, что мой Костик вместо того, чтобы готовиться к кандидатскому экзамену по английскому, уже три часа решает кроссворд в курилке.

Костик работает инженером в ее лаборатории, Валерик - в моей: мужья не могут работать в подразделениях, руководят которыми их жены.

– Ну что же делать, если им это все не интересно, - сокрушенно вздыхаю я, оглядывая наши приборы и справочники.

– Бедные наши мальчики, - вздыхает она.
– Надо их хоть чем-то порадовать...

И, посоветовавшись, мы решаем, что за неделю добьем изобретение, чтобы поскорее купить Костику аппаратуру с мягким басом, а Валерику - акваланг.

И, проводив в конце дня мальчиков на футбол, мы запираемся в кабинете и с головой уходим в работу.

1984

Репетиция

Я пытаюсь объяснить ей: "Коэффициент отражения от морской поверхности равен..." При этом ее глазки теряют поволоку, челюсти перестают хрустеть от сдерживаемой зевоты. "Заинтересовал!" - торжествую я и воодушевляюсь: "Коэффициенты отражения и рассеяния зависят от температуры морской воды и от ее солености", и тут она прерывает: "В Черном море вода ведь соленей, чем в Азовском, да?" - "Да", - с удовольствием соглашаюсь я, намереваясь удивить ее дальнейшими выкладками, но она определенно чем-то озабочена: "И теплее?" - "И теплее", - киваю я, но... "Я же говорю, что в Ялте лучше, чем в Бердянске!" - уверенно заявляет она и хочет продолжать, но я укоризненно вздыхаю. Она конфузится, подпирает щеку кулачком и просит: "Ну, дальше?"

Мне немного надо, и я тут же беру в разгон: "Уравнение Прусакова дает нам...", но вместо того, чтобы познавать, что дает уравнение Прусакова, она хихикает. "Что?" - беспокойно вопрошаю я.
– "Что-то не так?" - "Смешная фамилия - Прусаков!
– закрывает она ладошкой рот.- Прусак - это ведь жук такой, да? Или, нет - это косиножка!"

– Это таракан, - отрезаю я, и она, спохватываясь, замолкает, но я уже раздражен. "Косиножка!" - возмущаюсь я.
– "Ты инженер - или кто? Зачем тебя шесть лет учили?" - "Пять с половиной", - виновато поправляет она и несмело предлагает: "Ну, давай дальше, а?"

Я бурчу еще пять минут, а потом показываю ей формулы, оригинальнейшим образом выведенные мною из уравнения Прусакова. Я так увлекаюсь, что забываю следить за ее реакцией, а когда стройное здание формул подведено под изящную крышу результата, увы, она спит, свернувшись клубком под чертежной доской. От нее веет убаюкивающим уютом, но я не поддаюсь, усталость борется во мне с желанием разбудить и сказать гадость, подыскивая слова, я озираюсь и вдруг встречаю заинтересованный взгляд Прусакова. "Ну-ка, ну-ка?" - щурится Прусаков, и я приосаниваюсь. Формула (9) дает полную оценку коэффициента рассеяния", - доказываю я Прусакову, в свете лампы на лоб его ложатся тени, и я повторяю все снова. Прусаков внимательно слушает с портрета, а внизу на диване безмятежно и ровно дышит она. Репетиция моей грядущей защиты продолжается...

1977

Экономия

Ляля и Коля уже целый месяц были женаты, и уже целый месяц Ляля управляла семейным бюджетом.

Они шли по улице, Ляля держала Колю под руку и делилась соображениями.

– До стипендии пять дней, - загибала она пальцы Колиной перчатки. Осталось как раз десять рублей. Экономно их расходуя, можно очень даже нормально прожить.

– Конечно, - согласился Коля, с уважением глядя на жену, а Ляля продолжала.

– Главное, надо планировать. Я это сразу усвоила, - с гордостью сообщила она.
– Если будешь планировать и в меру экономить, не придется целый год сидеть на вермишели, как Ленка с Гришей!