Разведчик Петра Великого

– Типун тебе на язык, Андрюха! – рассердился Алексей Никифорович.

– А всё-таки, други мои, в этом грязном клоповнике мне что-то сегодня совершенно не хочется ночевать! – вдруг безапелляционно заявил Николай.

Спорщики разом повернули к нему головы и почти в один голос произнесли:

– Что ты сказал?

– Говорю, что неохота мне здесь ночевать!

– Нам тоже неохота здесь спать на замызганных, подгнивших топчанах с кровососущими животными! – тяжело вздохнул Алексей Никифорович. – Лучше уж на попоне да на земле в поле, с седлом под ухом спать, чем здесь оставаться! Да, к сожалению, на улице сегодня холод и сырость! Где нам прикажешь ночевать, если не здесь?

– А я бы хоть одну ночку да поспал у себя дома в Москве. На своём старом, добром диване! Заварил бы кофейку. Поужинал бы на своей крошечной кухоньке. Эх, ностальгия! Сколько уж лет я не был в своей квартире! Аккурат с того дня, как продал её бандитам за партию оружия для обороны Пскова. Даже иногда по ночам мне сны снятся, что я достаю из кармана брюк связку ключей, открываю дверь и вхожу в свою родную квартирку. Что-то мне кажется, что мой бывший начальник убойного отдела, Александр Сергеевич, успел эту банду взять раньше, чем они сподобились переоформить и продать мою квартиру. – с грустью произнёс бывший опер.

– Не исключаю такую версию, Николай. – согласился Алексей Никифорович, – Адрес бандитского склада оружия твой начальник от тебя получил в тот же день. Так что возможно, что он во избежание эксцессов оперативно повязал всех причастных к делу о нелегальном хранении оружия. А родной дом – это, конечно, дело очень хорошее! Но как туда пробраться? Разве что из катакомб в окрестностях Москвы нашего незабвенного царя Ивана Васильевича.

– А помните, как мы после пожара на варшавском постоялом дворе всю ночь провели в каком-то кабинете госбезопасности на Лубянке? Как поутру в этот самый кабинет ломился какой-то майор с пистолетом в руках и грозился всех перестрелять, а ты, Николай, тогда дрых без задних ног! Только после того, как он выстрелами высадил замок, еле-еле сумел очухаться, – рассмеялся Андрей Яковлевич, но поглядел на грязные топчаны с насекомыми и призадумался. – А не повторить ли нам, ребята, тот самый варшавский побег? Помните, как мы из горящей польской корчмы удирали? Может, что-то получше этого клоповника нам подвернётся для доброго сна? Рискнём, братцы! А если что не так, то тут же назад ретируемся?

– Думаю, что вполне неплохая идея! Я лично за то чтобы поспать в другом месте! – согласился Николай.

Андрей Яковлевич поднял руку и призывно посмотрел на товарищей. Александр Никифорович немного подумал и тоже проголосовал «за». Николай внимательно оглядел друзей. Попытался раскусить их: это они серьёзно говорят или просто так – шутят? Но, глядя на их совершенно серьёзные лица, неожиданно рассмеялся.

– Вы бы со стороны на себя посмотрели, великие путешественники по времени! В белых рубахах и сапогах да с поднятыми руками для голосования! Красота! Из вас или римские сенаторы, или неплохие ночные привидения получатся! Или даже можете сейчас сразу претендовать на главные роли в Большом театре! Не хотите на сцену Большого? А что! Полный аншлаг в зале, публика затаила дыхание, и мы гордо стоим втроём на сцене, все в белом!

Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич внимательно оглядели себя, затем – Николая. Посмотрели на утлые топчаны с клопами, и что-то смеяться им совсем не захотелось.

– Но в чёрных рясах да в тёмных переулках Москвы было бы значительно круче! Меньше бы отсвечивали! – продолжил улыбаться Николай.

Что-то его внезапно накрыла тоска по дому, и оттого он пытался смехом отогнать её от себя. Притронулся к небольшому кожаному мешочку, который постоянно висел у него на шее как талисман и гарант возвращения домой. Его друзья понимали его, ибо сами были с ним в одной лодке под названием «время». Они молча ждали чуда, как солдат срочной службы ждёт увольнительную в город. Пусть всего на часы, но вдохнуть призрачный воздух свободы.

Уже который раз перед Николаем с товарищами открывались ворота времени, но каждый раз на миг замирало дыхание: получится или не получится, а когда перед ними открывался другой мир, по спине пробегали мурашки от происходящего на их глазах чуда. Волшебный золотой орех был их общим талисманом. Путешественники по времени верили, что когда-то они снова вернуться в свои времена, но уже насовсем. А пока нужно было для начала помочь в Стамбуле русской дипломатической миссии. России нужен был мир с Османской империей.

Сняв с шеи мешочек, Николай вначале хотел его развязать. Достать из него золотой грецкий орех и, как обычно, провести им по стене, но передумал и задумчиво произнёс:

– А что, если попробовать касаться стены, не вынимая золотой орех из мешочка? Интересно – сработает эта чудо-машина времени?

– Попробуй проверь, если тебе так уж любопытно! Хуже всё равно не сделаешь. Думаю, что ему не хватит чувствительности, и он просто не сработает! – с явным сомнением в голосе произнёс Андрей Яковлевич.

Николай набрал полную грудь воздуха, прямо как перед прыжком в воду. Отчего-то волновался. Очень хотелось, чтобы всё получилось. Снова полезли в голову воспоминания о том времени, когда он не так уж и плохо жил в своей однокомнатной московской квартирке. Исправно ходил на службу и не думал ни о каких путешествиях по времени. Вспомнил своего начальника убойного отдела в МУРе. Печально вздохнул и наконец провёл мешочком с талисманом по ближайшей от себя стене. Прошла минута. Ничего не произошло. Николай уже стал развязывать мешочек, чтобы достать из него золотой орех, но внезапно воздух привычно задрожал, и деревянная стена в комнате начала медленно таять. Прошло ещё полминуты, и перед глазами удивлённого Николая показалась та самая его московская квартира, о которой он только что так сильно мечтал. Бывший опер чуть не вскрикнул от удивления, но постарался сдержаться. Осторожно переступил мерцающую под ногами еле уловимую границу миров. Осмотрелся. Вроде в квартире всё было, как и прежде. Даже забытая им газета лежала на столе. По дивану разбросаны носки и рубашки, которые он так и не удосужился простирать. Всё выглядело так, словно хозяин квартиры только совсем недавно впопыхах убежал на службу и вот-вот должен вскоре вернуться обратно. Растерянно обернувшись к своим друзьям, Николай слегка дрогнувшим голосом произнёс:

– Вот и мой дом, друзья! Заходите ко мне в гости!

Товарищи хоть и удивились такому совпадению событий, но не стали заставлять долго себя упрашивать и тут же пошли следом за хозяином московской квартиры, но Алексей Никифорович притормозил, стукнул себя по лбу и воскликнул:

– А наши мешки! Что, мы их этому злодею-крохобору оставим, что ли?!

Друзья быстро ретировались обратно. Похватали свои тяжёлые торбы и тут же, пока ещё держался временной переход, побежали обратно. Вскоре стена стала восстанавливаться и крепкий бетон московской многоэтажки отделил их от комнатки в далёкой польской корчме петровских времён. Там, на деревянном полу, между низкими и узкими топчанами, пропахшими потом сотен постояльцев, остались от мешков лишь мокрые следы и больше ничего.

– Добро пожаловать в мой дом! – скромно произнёс Николай. – Это, конечно, не твои бывшие московские хоромы, Алексей Никифорович, и не твои, Андрей Яковлевич, но отсутствие клопов на сегодняшнюю ночь я вам гарантирую!

Алексей Никифорович оглянулся по сторонам, затем быстрым шагом подошёл к окну. Ему как-то всё ещё не верилось, что они в Москве. Отдёрнул в сторону ночные шторы и открыл окно. Высунулся по пояс наружу. А внизу люди, машины, автобусы, море света и шума. Перед ним как на ладони современная Москва. Алексей Никифорович не удержался и во всё горло воскликнул:

– Ёшкин кот, и впрямь Москва! Лепотища то какая! Идите скорее сюда, ребята! Вздохните наконец-то воздухом двадцать первого столетия!

С высоты четырнадцатого этажа и впрямь открывался неплохой вид. В отличие от промозглой Польши в Москве была тёплая, летняя ночь. Внизу горели яркие уличные фонари, а по многорядным полосам улиц неслись автомобили, автобусы, троллейбусы, маршрутки. По тротуарам куда-то спешили люди. Да и одеты они были по-простому, по-летнему: в майки, шорты, джинсы, кроссовки. Иногда на мужчинах встречались деловые костюмы, на женщинах лёгкие красивые платья. Хоть и была уже ночь, но Москва не спала. Приглушённый ночной шум рвался в окно скромной однокомнатной квартиры бывшего сотрудника московского уголовного розыска. Алексей Никифорович хотел ещё что-то крикнуть, но снизу на него зашикал недовольный женский голос: