Разведчики-нелегалы СССР и России

Скоблин и Плевицкая могли пробыть в Берлине всего два дня. Встреча была назначена на 21 января. В этот день утром из Вены должен был приехать «Сильвестров». Но он почему-то не прибыл.

При проверке документов в поезде австрийская полиция задержала «Сильвестрова» в Пассау до выяснения обстоятельств дела. В конечном итоге всё уладилось. После переговоров с Веной по телефону полицейские сообщили «Сильвестрову»: «Все ваши данные по паспорту сошлись. Прошу извинить нас за недоразумение. Получайте ваш паспорт и деньги. Ну что же, теперь будем знакомы, — он широко улыбнулся. — Ведь вы, наверное, скоро поедете назад?»

— Да, конечно.

Из Пассау «Сильвестров» выехал ночью 21 января и прибыл в Берлин утром следующего дня. Ну а встреча с «Фермерами» в Берлине всё же состоялась, как и планировалось.

Вот что сообщил резидент из Берлина в Центр.

«Центр. Андрею.

„Фермеры“ произвели на меня хорошее впечатление, работать с нами хотят, видимо, без всякой задней мысли, вполне искренне. Оба великолепно информированы обо всём, что происходит в белых кругах, знают подноготную многих интересующих нашу службу лиц. Объявление о персональной амнистии ЦИК СССР произвело на них сильное впечатление. Поклялись в верности нам, в выполнении каких угодно заданий. По моему — не врут. Из состоявшейся беседы можно сделать вывод, что „Фермер“ при хорошем руководстве, если не будет каких-либо тупостей а с нашей стороны, станет таким ценным источником, каких мы в рядах РОВС, да и в других организациях пока не имели.

Иван».

«Берлин. Ивану.

27 к вам должен явиться наш источник Ёж/10, „Сильвестров“, которому вы должны оказать содействие для возвращения в Союз. Пересылаем вам фотокарточку Ёж/10. Просим вас сообщить нам телеграммой о его прибытии к вам, а также дать нам номер выданного ему свидетельства на возвращение и маршрут его следования в СССР. Сообщите также даты его выезда и возможного прибытия в Москву.

Андрей».

Ёж/13 — это агентурный номер генерала Скоблина, который стал одной из самых видных фигур в Российском общевоинским союзе и одним из лучших агентов советской разведки в Париже. Его работа становилась всё более важной для Москвы.

За четыре минувших года на основании информации, полученной главным образом от Скоблина, были арестованы семнадцать агентов и террористов, заброшенных в СССР. Удалось установить 11 явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.

Но профессиональная жизнь агента редко бывает долгой. И чем активнее он работает, тем большей опасности подвергается. Деятельность Скоблина была успешной во многом потому, что ему удалось умело использовать противоречия, доходившие до открытой вражды между различными группировками внутри РОВС: шла постоянная борьба за власть, за близость к генералу Миллеру, за право принимать решения и распоряжаться финансами.

Лавируя в этом половодье разных интриг, генерал Скоблин старался как можно дольше сохранить свою независимость.

И всё же генерал Скоблин, пользовавшийся расположением Миллера, нажил себе немало недоброжелателей. Кроме того, после каждого провала задуманной РОВС операции контрразведка автоматически составляла список тех, кто почти всё знал об операции. С некоторых пор в каждом из таких списков по каким-то соображениям фигурировал Николай Скоблин.

Наступил момент, когда подозрения белогвардейской контрразведки, интриги недоброжелателей и реальные просчёты берлинской резидентуры нашей внешней разведки поставили Скоблина в довольно-таки трудное положение. Необходимы были срочные решения.

«Центр. Андрею.

В газете „Возрождение“ в номере от 27.01.1935 года появилась статья о разоблачениях полковника Федосеенко, который обвиняет Ёж/13 в сотрудничестве с большевиками.

Считаю необходимым обратить ваше внимание на то, что мои многочисленные и настойчивые просьбы провести расследование данных от о том, что Ёж/13 выдан врагу нашим органом, остаются без внимания. Считаю необходимым твёрдо знать, при каких обстоятельствах в своё время была разглашена государственная тайна, настаиваю на привлечении виновного к ответственности. Прошу сообщить ваше решение следующей почтой.

Олег. Париж».

«Центр. Андрею.

С Ёж/13 чуть было не приключилось большое несчастье. Последние месяцы он лечился от малокровия, ему внутримышечно вводили какую-то сыворотку и после восемнадцатого укола он серьёзно заболел. Дней семь назад он чуть было не отдал богу душу. Его оперировали. Врачи заявили, что опоздай они на час, у пациента было бы общее заражение крови. Я узнал о его состоянии случайно. Мы ведь с ним условились не встречаться, и не позвони я ему, так и не узнал бы, что с ним вдруг приключилось.

А вчера я встретился с ним. Состояние теперь хорошее. Он поправляется. Пока ещё лежит дома и лёжа напечатал для нас копию доклада Шатилова „Положение на Дальнем Востоке на фоне обстановки“.

Использовать для печати этот доклад нельзя. Ни в коем случае. Это не только, как мы выражаемся, будет угрожать провалом, но провалит его окончательно. Заодно я записал с его слов ряд сообщений — ответы на поставленные вами в письмах вопросы.

К Ёж/13 относятся прекрасно. У него побывали: Шатилов, Фок, Туркул, Витковский, делегаты от корниловцев. Шатилов каждый день звонит, справляется насчёт состояния здоровья больного.

Олег. Париж».

Через две недели после появления статьи в газете «Возрождение» состоялось собрание офицеров Марковского полка. Зачитали обращение генерала Миллера с призывом не верить «тёмным силам», которые стремятся сеять раздоры среди руководителей РОВС, осудить провокатора, чернящего генерала Скоблина.

Большинство собравшихся было согласно с Миллером. Кто-то сказал, что это дело рук Деникина, который надеется таким подлым образом захватить должность руководителя РОВС.

Близкие к Кутепову люди, считавшие первоочередной задачей РОВС массовый террор внутри СССР, были не очень довольны его преемником — генерал-лейтенантом Миллером. Его считали нерешительным, склонным к кабинетной работе и не способным руководить столь крупной организацией, которой является РОВС.

Сменив Кутепова, Миллер вовсе не отказался от террора. В секретных документах РОВС, которые становились известными советской внешней разведке, подчёркивалось, что необходимо продолжать подготовку кадров для террористических групп, для ведения партизанской войны в тылу Красной армии — в случае войны против СССР. Для эмигрантской молодёжи Миллер создал в Белграде офицерские курсы.

Во Франции подготовкой диверсантов занималась организация «Белая идея» (Миллер сформировал её в 1934 году). Она работала на «Северном направлении»), т. е. боевики РОВС переходили через финскую границу и бесследно растворялись в Ленинграде.

Подбором кадров для «Белой идеи» занимался капитан Ларионов. Он же занимался и их обучением диверсионным делам. Первый полный курс подготовки прошли Прилуцкий и Носанов. Ларионов представил их Миллеру, который в свою очередь передал их Скоблину, ведавшему «Северным направлением».

С югославскими паспортами Прилуцкий и Носанов выехали через Бельгию, Германию, Латвию и Эстонию в Гельсингфорс, где связались с представителем РОВС генералом Добровольским. В одной из финских разведшкол они прошли дополнительную подготовку и были нелегально переправлены на территорию СССР. В 15 км от Ленинграда их обнаружили, завязалась перестрелка, но им все же кое-как удалось сбежать, вернее, скрыться с места перестрелки. Были допущены некоторые промахи с нашей стороны. Позже их все-таки задержали.

В один из сентябрьских дней 1937 года Скоблин зашёл в служебный кабинет Евгения Карловича Миллера.

— Я хотел бы вам рассказать, Евгений Карлович, что у меня несколько раз были беседы с представителями германской разведки.

— Где вы с ними встречались? — сразу же спросил он. — Вы понимаете, почему я беспокоюсь: французы могут разозлиться.

— Разумеется, Евгений Карлович, все наши беседы проходили вне Парижа. Можно у нас в Озуар-ла-Феррьер. Там гости почти что каждый день, поэтому ещё одно новое лицо никого не удивит, факт.