Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы

Разгорелся дипломатический скандал. Полковнику Николаю Игнатьеву пришлось покинуть Британию. Общий срок его пребывания в должности военного агента оказался невелик, всего 16 месяцев.

Недолго работал в Лондоне и в Париже и Ефимий Путятин. Для него нашлось более важное и ответственное дело. Ефимию Васильевичу поручили возглавить миссию в Китай. Задача — заключить торговый договор и добиться свободного въезда в Поднебесную граждан Российской империи. Важно было также противостоять все возрастающему влиянию западных держав в этом регионе.

Путятин успешно выполнил поручение. В Тянь-цзине он заключил договор с китайцами. Теперь русские миссионеры обрели право доступа во внутренние провинции Китая, имели возможность посещать китайские порты и назначать своих консулов.

Покинув Китай, Путятин отправился в Японию. Там, в городе Эдо, в августе 1858 года подписал новый, наиболее выгодный для Российской империи договор о торговле и мореплавании. Кстати говоря, этот договор действовал почти сорок лет.

Николаю Игнатьеву также поручили стать во главе разведывательной и дипломатической экспедиции. Путь его лежал в Хиву и Бухару. Во время опасного путешествия Николай Павлович показал себя не только боевым, смелым офицером, но и умелым командиром. Он успешно провел своих людей по пустыне, вступил в переговоры с эмиром бухарским, заключил договор, в соответствии с которым были установлены торговые отношения с Бухарой.

По возвращении из путешествия Игнатьев получил новый приказ: отбыть с посольством в Китай. По сути, Николаю Павловичу поручалось продолжить дело Путятина и упрочить наши отношения с китайцами.

И с этой задачей Игнатьев справился. Он добился ратификации заключенного ранее Айгунского договора и получил согласие на установление границы в Уссурийском крае.

В 1860 году в Пекине Николай Павлович подписывает новый договор, который устанавливал государственную границу по реке Уссури. Как результат — территория современного Приморья присоединена к Российской империи. Следует отметить, что Игнатьев действовал во многом по собственной инициативе. К счастью, император Александр II оценил заслуги Николая Павловича и достойно наградил его, произвел в генерал-адъютанты.

После своих блистательных «Китайских походов» и Путятин, и Игнатьев получили новые назначения: Ефимий Васильевич, ставший полным адмиралом, возвратился в Лондон на «старую новую» должность военно-морского агента, а Николай Павлович был назначен на высокий пост в Министерство иностранных дел. Он возглавил Азиатский департамент МИДа.

Несколько лет провел в кресле высокого чиновника теперь уже генерал Игнатьев, и занемог, заскучал «по живой» работе. Тяготила его кабинетная деятельность. Упросил государя и канцлера А. Горчакова отпустить его послом в Константинополь.

Для многих в Петербурге этот поступок Игнатьева был непонятен: уходил Николай Павлович с явным понижением, с начальника департамента в простые послы, да еще в «бусурманскую страну», где служба была делом небезопасным. Однако досужие суждения не волновали Игнатьева. Он грезил единством православных народов и свято верил в историческую миссию России как собирателя славянских земель. В записках, изданных в 1914 году, Николай Павлович писал: «В видах ограждения будущности России я считаю необходимым, чтобы славянское знамя было исключительно принадлежностью русского царя»…

Будучи послом, Игнатьев в душе оставался разведчиком. Сеть его агентов была достаточно широка. Секретные данные о положении в Османской империи ему поставляли сербские и греческие дипломаты. В состав агентурной сети входили и турецкие чиновники, дававшие ценную информацию о положении дел и планах турецкого правительства. Так что секретные и конфиденциальные документы находились всегда под рукой. Но вот как их передать на Родину, оставалось проблемой. Радио еще не было, а о ненадежности хваленой диппочты Николай Павлович знал не понаслышке.

Работая еще в Лондоне молодым военным агентом, он с негодованием обнаружил, что письмо из Петербурга на его имя кто-то вскрывал. Это настолько возмутило полковника, что он добился встречи с английским министром иностранных дел и напрямую обвинил того в недопустимости подобных действий. По молодости и неопытности Игнатьев наговорил немало недипломатичного и «допек» министра окончательно. Тот был вынужден признаться в перлюстрации почты. Защищаясь, министр в сердцах ответил, мол, и нам интересно знать, что пишут из Петербурга, и что вы доносите про нас.

Этот урок Николай Павлович запомнил отменно. Диппочте он не верил и напрочь отверг пакеты с сургучными печатями. Посол придумал свой, весьма оригинальный способ передачи разведин-формации. Корреспонденцию запечатывал в обычные, дешевые конверты, которые перед этим держал на полке с мылом и селедкой. Адрес на конверте писал не сам, а заставлял делать это своего лакея. Да и письмо уходило не в министерство, а на частный адрес какого-нибудь дворника или лакея. Такая связь работала четко и бесперебойно. Дурно пахнущие письма, да еще подписанные корявым почерком, турок не интересовали.

Тринадцать лет проработал послом в Константинополе генерал Игнатьев. Он стал дуайеном дипломатического корпуса, завоевал симпатии самого султана. За глаза многие турецкие чиновники называли Николая Павловича «всесильным московским пашой».

Генерал Игнатьев внес большой вклад в заключение Сан-Стефанского договора по окончании Русско-турецкой войны. И пусть как опытный дипломат и разведчик, Николай Павлович не совсем был доволен условиями договора, тем не менее его можно считать историческим. В соответствии с ним Османская империя теряла часть своих владений в Европе, после пятивекового ига болгары, наконец, получили свободу и основали свое государство. Россия возвратила себе южную Бессарабию, присоединила Батум и Карс.

А Николай Павлович возвратился на Родину и вскоре был назначен министром внутренних дел. Нечто подобное в свое время произошло и с его коллегой — адмиралом Ефимием Путятиным. Оставив должность военно-морского агента, он удостоился высокого поста министра народного образования.

Откровенно говоря, новые, пусть и весьма высокие министерские должности, не принесли ни славы, ни почета нашим героям. И тот и другой вскоре покинули свои посты, оставшись в памяти потомков великими разведчиками и дипломатами.

Под фраком дипломата, под мантией ученого

Во второй половине XIX века Российская империя проводила достаточно активную внешнюю политику практически в разных частях света, в частности в Азии, на Дальнем Востоке и даже в Африке. Между великими мировыми державами шла борьба за сферы влияния, за раздел, а потом и передел колоний.

После Крымской войны, в которой наша страна потерпела поражение, сложилось новое соотношение сил. Россия, как великая держава, во многом утратила свое влияние на международной арене и оказалась в изоляции.