Развеянные чары

Может с бесом беседовать всласть праздный пустоголов.Но не дано сочинять стихи не знающим чудных слов.Если ты дни напролет в пустой болтовне проведешь,Так никогда и не сможешь узнать, что есть правда, что – ложь.

Итак, Святая тетушка никак не могла понять, во сне или наяву встречалась она с государыней У Цзэтянь, хотя при этом слова небесной царицы о судьбе она крепко запомнила. Теперь она знала, что Чжан Чанцзун, некогда столь любимый государыней У Цзэтянь, должен возродиться в образе Мэйэр, в то время как сама государыня возродится в облике князя, и что встретятся они в Бэйчжоу, где и станут мужем и женой. Неясным оставалось только одно – кто такой отшельник Достигший Небес, коему вручена теперь судьба исчезнувшей Мэйэр.

Поскольку, как мы знаем, для старухи было совершенно безразлично, странствовать или жить на одном месте, то, немного подумав, она решила первым делом воскурить благовония в храме на горе Хуашань, как того хотела Мэйэр.

– Отправлюсь-ка я сначала туда и помолюсь Святому владыке, чтобы он уберег мою дочь от несчастий. Найдется там спокойное местечко – поживу годика три, а там видно будет. А Хромой пусть пока остается в храме: тамошний даос, кажется, человек добрый, не выгонит его.

Так она и поступила. Придя на гору, первым долгом воскурила благовония и поклонилась владыке, а уж затем стала молиться, чтобы судьба поскорее послала ей даоса-наставника и помогла снова встретиться с дочерью.

Она покинула храм и решила побродить по окрестностям, полюбоваться живописными пейзажами. И вдруг ей захотелось навестить учителя Чэнь Туаня. На ее расспросы о его местонахождении один из местных жителей отвечал:

– В ущелье Синся он обрел себе место вечного покоя…

Только теперь старуха поняла, что Чэнь Туань уже удалился в мир бессмертных.

Однако тихое и уединенное ущелье, на которое ей указали, понравилось ей, и она там осталась. Ночи она проводила, укрывшись под навесом скалы, днем бродила по окрестностям и собирала подаяние. Места здесь были людные, так что ей почти всегда удавалось выпросить несколько грошей на пропитание.

Но вот как-то раз вместе с толпой таких же нищенок она понапрасну простояла у ворот храма. Посетителей в этот день почти не было, а, кроме них, милостыню никто не подавал. Уже миновал полдень, когда появился первый паланкин, в котором восседала женщина. За паланкином следовали служанки. Женщина прошла в храм, воскурила благовония, и, когда выходила обратно, вся толпа бросилась к ней.

– Простите, я сегодня не захватила с собой денег, – сказала женщина.

Услышав эти слова, старуха отошла в сторонку. Однако другие нищенки, понапрасну простоявшие здесь с самого утра, в надежде получить хоть монетку, так и вцепились в свою жертву.

– Госпожа, окажите милость!..

– Госпожа, проявите доброту – и вы будете счастливы!..

– Где это видано, чтобы у царя драконов не было сокровищ?!

Женщина стала извиняться:

– Что я могу – я ведь не Ян Почтенный Будда и даже не госпожа Ян! Вы бы лучше к ним шли, они щедрые, никому не отказывают.

Женщина раздвинула толпу, села в паланкин и быстро удалилась. Оставшиеся ни с чем нищенки, вздыхая, стали расходиться.

Тогда старуха решила подойти к пожилой женщине, которая, как ей показалось, хорошо знала здешние места.

– Кто такие Ян Почтенный Будда и госпожа Ян, о которых здесь только что упоминала госпожа? – спросила она.

– В здешнем уезде Хуаинь проживает инспектор Ян Чунь, прозванный за свою щедрость Почтенным Буддой, – объяснила нищенка. – И он, и его жена охотно принимают у себя как буддийских, так и даосских монахов и раздают им милостыню. А ежели им кто угодит – так они его по целому году кормят! Госпожа Ян дважды в год приезжает сюда воскурить благовония и всегда жалует каждой из нас по десять монет, да к тому же кормит лепешками, которые захватывает с собой. В этом году она уже приезжала весной, теперь вот осенью приедет… Так что ты непременно ее увидишь…

Старуха внимательно выслушала нищенку и постаралась хорошенько запомнить.

На следующее утро, нарядившись странствующей даосской монахиней, старуха отправилась в Хуаинь и, разузнав, где живет инспектор Ян, без труда разыскала его дом, на воротах которого ее ждала следующая надпись:

Приходить за пожертвованиями в Западный сад монахам и монахиням разрешается только в первый день каждого месяца. У ворот дома милостыня не раздается.

После этого супруги «Надо же, как не повезло!» – подумала старуха, но тут она увидела старого привратника, который сидел у ворот, прислонившись спиной к каменному льву. Тот тоже увидел старуху, торопливо вскочил и замахал на нее руками:

– Скорее уходи отсюда!..

– Я пришла сюда из Западной Сычуани воскурить в здешнем храме благовония, – сказала старуха, почтительно кланяясь. – В дороге я поиздержалась и вот решила попросить милостыню на обратном пути.

– Ты опоздала! – сказал привратник, которого звали Чжан Гун. – Еще девять дней назад милостыню раздавали в любой из дней, а потом повесили вот это объявление…

– Я слышала, что господин инспектор и его супруга – люди благочестивые, – не отставала старуха. – В уезде все только и говорят что о доброте Яна Почтенного Будды! Почему такая перемена, – может, что-нибудь стряслось?

– Действительно, господин и госпожа до недавнего времени любили принимать монахов и раздавать им милостыню, – рассказал привратник. – А тех из них, кто умел толковать о сутрах и дхарме, даже целыми месяцами держали в доме, давали им на дорогу денег, а кому надо – и одежду. И народу у этих ворот всегда толклось множество. Но вот как-то вскоре после Нового года объявилась тут одна монашенка, немолодая уже, лет этак сорока. «Я, – говорит, – хорошо понимаю учение о причинах и следствиях и желаю побеседовать с господами». А надо сказать, наша госпожа страх как любит беседовать с учеными людьми, вот и оставила она монашку в доме. А вскорости, недели через две, пришли монахи-хэшаны, человек пятнадцать. Госпожа их тоже приняла, накормила, деньгами одарила. И кто бы мог подумать, что это были никакие не монахи, а просто шайка грабителей! А монашка эта была у них наводчицей! Рассказала им, где что находится, они ночью и ворвались в дом с факелами и палками, да и учинили грабеж. Господин и госпожа едва ноги унесли! Правда, жаловаться властям не стали – решили, что это им наказание за грехи, совершенные в прежней жизни. Вот после этого случая они и запретили пускать в дом кого ни попадя. Теперь подаяние можно получать в Западном саду лишь в первый день первого, четвертого, седьмого и десятого месяцев. А раз ты опоздала, иди-ка лучше в другое место: у нас в уезде немало найдется богатых людей, любящих раздавать милостыню монахам.

– Среди монахов тоже встречаются и хорошие и плохие люди, – заметила старуха. – Однако стоит одному поступить дурно, как все оказываются виноватыми.

– Истинно так! – подтвердил привратник.

– После того, что вы рассказали, я уже и не надеюсь на подаяние! – воскликнула старуха. – Вот только мне приходилось слышать, что ваши господа – это живые бодисатвы в нашем мире. Вот бы хоть раз взглянуть на них!

В это время в доме скрипнула дверь, и привратник испуганно вскочил.

– Скорее прячься, господин идет!.. – Он торопливо вынул из висевшего на поясе мешочка медную монетку и положил на голову каменного льва. – Это тебе от меня. Только уходи быстрее…

Однако старуха и не собиралась уходить: очень уж ей хотелось посмотреть, что же произойдет дальше.

Между тем мальчик-слуга подвел к воротам белого коня. Из дома вышел инспектор Ян. Он был в парадной расшитой золотом шапке, цветастом халате и с веером в руках. За ним следовали слуги: первый слуга нес зонт, второй – подушку для сидения, третий – короб с курениями, на крышке которого красовалась небольшая шкатулка из красного сандалового дерева. Замыкали шествие музыканты с инструментами в руках. Инспектор сел на коня, и процессия медленно двинулась в западном направлении.