Развод с миллиардером

– Осталось три дня, Майя. Мои люди нашли доказательства того, что Колосов занимался контрабандой оружия. Этой информацией уже заинтересовались несколько структур, включая международные. Его взяли в разработку, в пятницу должна состояться сделка, на которой его и возьмут.

– Оружие? Господи. Тебе не грозит опасность? – распахиваю глаза от ужаса.

– Нет, мое имя нигде не всплывет, не волнуйся. Но нужно отсидеться тихо. Не выходи никуда до конца недели. Я усилил охрану, ребенка уже перевез в другое место, раз информация о нем просочилась.

– Откуда они узнали, как думаешь?

– Лиля, – кривится он и садится рядом со мной, прислоняясь спиной к стене и задевая меня своим плечом.

Слишком уж уютно рядом с ним. И тепло. Не хочется уходить, хоть детская кроватка и мозолит глаза, напоминая о потерях. И моих, и Тимура.

– Лиля? То есть Лиля о ребенке знала, а мне ты сообщить не удосужился?

– Т-с-с-с, моя колючка. – Аврамов целует меня в губы, подавляя возмущение. – Полгода назад мы с ней возвращались с деловой встречи, когда мне позвонила няня. Ярик схватил за хвост кошку, а та хорошенько поцарапала его в ответ. Нужно было отвезти его в больницу, а высадить Лилю посреди трассы я не мог. Я был не в восторге от того, что она узнала о ребенке. Кроме нее о Ярике знают только родители, его охрана, педиатр, няня, я, ну и теперь ты.

– А ты умеешь хранить секреты, – качаю головой.

– Нет, не подумай, что я закрыл его с персоналом в доме и не выпускаю, – смеется Тим. – Они гуляют, ездят в город, я присоединяюсь к ним часто в детских развлекательных центрах, просто никто не знает, чей он сын. У него ведь фамилия на лбу не написана.

– А почему ты решил, что информацию слила Лиля? – задумчиво спрашиваю я. – У тебя ведь был свой человек среди людей Колосова, вдруг и он кого-то подослал?

На самом деле я очень волнуюсь за безопасность Тима. Ведь я в данном случае лишь мелкая рыбёшка, о которой случайно вспомнили, а вот Аврамов – один из главных игроков.

– Если и подослал, то о ребёнке он точно узнать никак не смог бы. А вот обиженная женщина, колючка, может сделать много импульсивных опрометчивых поступков. Лиля раньше была помощницей Евгения Юрьевича. Она очень толковая и была в курсе дел компании, поэтому я продлил с ней контракт на работу. Она никогда не переходила границы, но с твоим появлением начала вести себя вызывающе. Я не могу ее уволить сейчас, Майя. Она ценный объект для конкурентов. В частности для Колосова. Поэтому придется немного потерпеть. Я отстранил ее от некоторых дел и не брал с собой на встречи и в командировки, ссылаясь на то, что хочу побыть с женой. Вот она и решила устроить маленькую месть. Думала, что ты узнаешь о внебрачном ребенке, разозлишься и мы расстанемся. Не удивлюсь, если они это с матерью спланировали.

– Логично, – усмехаюсь я.

– К тому же, если бы эту информацию нашел кто-то из моих недоброжелателей, им бы в руки обязательно попало свидетельство о смерти моего сына. А здесь был задан конкретный вопрос – знаешь ли ты о наличии у меня внебрачного ребенка. То есть живого ребёнка. И не того, над которым у меня установлена опека.

– А мне сразу твоя Лиля не понравилась, – нагло заявляю я.

– Это потому, что ты меня ревнуешь.

– Ещё чего? – фыркаю, отворачиваясь от него, и тянусь к фотографии на тумбочке.

– Не волнуйся, в следующий раз помощник будет мужского пола.

Я ничего не говорю ему в ответ. По той причине, что ещё не решила, останусь ли с ним. Да, мы многое обговорили, последние стены, сотканные из секретов, пали, но между нами все равно огромная пропасть. А ещё я отчётливо понимаю, что большие деньги – это всегда опасность. А я не хочу жить, оглядываясь по сторонам и не имея возможности выйти из дома без сопровождения охраны. И как бы сильно сердце ни тянулось к Тиму, мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах и желаниях и понять, чего я хочу на самом деле.

– Красивый малыш. Сколько ему сейчас? – спрашиваю, смотря на фотографию уже по-другому.

– Неделю назад исполнилось два. Я как раз отлучался, чтобы к нему съездить.

– Твои родители так и не приняли его?

– Они скорее держат нейтралитет. Особой любви к нему не проявляют, но и в то же время могут посюсюкаться с Яриком, когда по праздникам с ним приезжаю. Да я и сам, Майя, не сразу полюбил его, поэтому полностью понимаю их. В первые месяцы просто повесил его на няню, относился безразлично, был убит горем. А потом он в одиннадцать месяцев сказал «папа» – и это встряхнуло меня. Потому что есть живой человек, который полностью от меня зависит и ждет от меня отцовской любви. В каком-то смысле этот Ярик спас меня, вытянул из той ямы, в которую я себя закопал вместе с умершим сыном. Он такой забавный малыш и постоянно улыбается. Я очень хочу вас познакомить. Если ты не против, конечно, – быстро добавляет он.

– Да, я... не против, – произношу, сглатывая ком. – Я спать пойду, устала очень, – поднимаюсь с пола, разминая затёкшие ноги.

– Иди, я позже приду.

Тимур не двигается с места. Буравит взглядом кроватку, а в глазах тоска. Я понимаю, что ему нужно время побыть одному. Поэтому покидаю детскую комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 38

Тимур приходит ко мне в постель под самое утро. Я притворяюсь спящей, хотя на самом деле у меня в голове вертится множество вопросов. Аврамов, как обычно, умеет подкосить мою эмоциональную устойчивость. Единственный, кому это удается настолько хорошо.

Тимур обнимет меня со спины и притягивает ближе к себе. От него пахнет спиртным, наверняка все это время в одиночку опустошал бар, пытаясь заглушить боль утраты.

Возможно, как хорошей жене, мне стоило его утешить, но моя жалость ему точно не нужна. Он не из тех мужчин, которые в принципе говорят о том, что их тревожит, и делятся своими переживаниями с кем-то. Он всегда все переживал сам, держа эмоции глубоко внутри, и был молчаливым, когда дело касалось его проблем.

Губы Тимура легко касаются моего плеча, щекоча кожу. Потом он расслабляется рядом, его дыхание становится равномерным, и он засыпает. В его объятиях тепло и надежно, а родной мужской запах обволакивает меня с головой. Стоит мне прикрыть глаза, и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Слишком чуткий, чтобы не услышать, как на телефоне мужа срабатывает будильник. Он тяжело вздыхает и нехотя отстраняется от меня. За окном уже утро.

Я прислушиваюсь к звукам в комнате. Тим осторожно ступает по паркету босыми ногами, идет в ванную, принимает душ. Проскальзывает обратно, открывает створки шкафа. Я вдруг представляю на минутку, что мы настоящая семья: муж собирается на работу, а я готовлю ему вкусный завтрак. Потом он целует меня на прощанье, я весь день занимаюсь домашними заботами, рестораном, а вечером мы ужинаем вместе, гуляем, а потом занимаемся любовью. Идеально.

– Я не сплю, можешь шуметь, – тихо произношу, поворачиваясь к нему лицом. – Доброе утро, – выдавливаю из себя улыбку, вглядываясь в помятое лицо мужчины.

– Доброе. Еще слишком рано, спи.

– Ты ведь знаешь, что я привыкла просыпаться в пять-шесть утра. – Потягиваюсь в кровати и подавляю зевок. – Ты на работу?

– Да. – Тим достает из шкафа чистую белую рубашку, быстрыми движениями застегивает пуговицы на груди, на меня не смотрит.

Я любуюсь мощным телом Аврамова. Кубики на животе, к сожалению, прячутся под тканью рубашки.

Вчерашний разговор словно разделил нас по разные стороны, и теперь мы не знаем, как вести себя в обществе друг друга. В комнате повисло неприятное напряжение.